Отморозок Чан (СИ) - Достоевский Федор - Страница 37

- Успокойся, - Чан выставил руки перед собой, пытаясь усмирить Юру. - Все хорошо. Просто попробуй успокоиться, оглядись вокруг, мы в...

- Стой! - крикнул Юра. А затем изобразил звук выстрелов - Бах! Бах!

Он несколько раз дернул фонарем, словно стреляя из него, и попятился назад. Через мгновение он бросил фонарь на землю. Фонарь откатился в сторону и осветил его. Юра упал на колени.

- Господи боже, что я наделал... Господи боже.... Я убил вас...

Чан тихо стоял в темноте. Макс, молча сидел рядом. Юра еще около минуты качался стоя на коленях, и плакал. Затем он встал на ноги, и медленно ушел в темноту тоннеля, продолжая громко плакать.

- Что это было? - шепотом спросил Макс.

- Он заразился, - коротко ответил Чан.

- Мы теперь тоже свихнемся, да?

- Может быть и нет. Нам нужно срочно выбраться из этого тоннеля. Подождем полчаса, чтобы Юра успел уйти как можно дальше и пойдем.

Чан поднял фонарик, затем проверил карманы, достал складной нож из одного из них и протянул Максу.

- Я понесу тебя. Мы будем разговаривать всю дорогу. Если поймешь, что я начинаю сходить с ума - перережь мне горло.

Макс кивнул.

Подождав полчаса, они двинулись в путь. Они говорили очень тихо, боясь, что Юра притаился где-то в темноте тоннеля. Но они так и не встретили его. Выйдя на станцию, они перешли платформу и двинулись дальше по соседнему тоннелю.

Наконец, они дошли до разлома, через который попали в метро.

- А помнишь, как мы затаскивали качели на станцию? То еще дело было...

- Да Чан, такое не забудешь. Только это...

- Макс? - Чан резко остановился. - Я не Макс.

- Что?

Чан рывком сбрасывает Макса со спины, отступает на шаг и наводит на него свет фонаря.

- Ты назвал меня Максом...

- Я сказал Чан...

- Я не Макс. Господи боже...

- Я сказал Чан! Чан! Ты Чан! - испугано заговорил Макс. - Макс это я...

- Господи Макс... - Чан закрыл лицо рукой. - Мы все заражены...

Макс молча смотрел на Чана, лежа на земле и приподнявшись на руках.

- Я не понимаю... - заговорил Чан. - Я не понимаю кто из нас заражен.

- Чан, я все равно без тебя не жилец. Я не выберусь отсюда со сломанными ногами. Просто оставь меня здесь, хорошо? Не надо меня убивать.

-Хорошо, я просто уйду. Но я вернусь. Я спущу ампулы в тоннель и вернусь. Им нужны эти ампулы. Очень нужны.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

- Хреново получилось, да? - спросил Макс.

- Да уж, - ответил Чан. Затем добавил, усмехнувшись: - Но мы теперь хотя бы знаем, что вирус действительно существует.

Чан несколько часов шел по тоннелям. Наконец, он вышел на станцию. Поднялся вверх по эскалатору. Дорогу ему преградила баррикада. Он долго осматривал ее, пока не нашел слабое место. Вытащив несколько мешков с цементом, продуктовую корзину и велосипед, он смог протиснуться. На улице было темно.

Чан шел до самого рассвета. Периодически он тряс головой, словно пытаясь отогнать какие-то мысли, иногда непонимающе оглядывался вокруг, будто забыл, как сюда попал. Внезапно Чан остановился у двери в здание. Он смотрел на дверь какое-то время, потом вошел внутрь. Это был магазин. Он подошел к кассе, осмотрелся и заметил крюк в бетонном потолке, потом снова вышел на улицу, снял разгрузку и затолкал ее в урну рядом со входом. Затем подошел к витрине и написал ладонью по пыли: «Ампулы для детей в урне. Я не смог их донести. Я был заражен. Простите меня. Надеюсь вы сможете их найти. Мне нельзя идти дальше. Я могу быть опасен. Не входите в магазин - вы можете заразиться». Он вернулся в здание, залез на стойку, снял ремень, продел конец в бляху, сделав петлю, привязал конец ремня к крюку, вмурованному в потолок и одел петлю на шею.

- Простите меня, - сказал он и шагнул с прилавка.

- На Пионерскую не пустят, если у вас торгового контракта нет. Да и не попасть туда без лодки, а лодки тут дефицит - стоят дорого. Но можно торговцу какому-нибудь за места заплатить - дешевле выйдет и безопаснее.

- Ну, плот можно и бесплатно, из досок соорудить.

- Это можно, да, коли руки есть. Но без контракта все равно не пустят вас на Пионерскую. А контракт этот получить, тоже дело недешевое.

- А если по поверхности до Ботанической дойти?

- Это можно. Вот только на станцию с поверхности хода нет, уж лет двадцать как. Чудище там завелось. Да такое, что справиться с ним никто не смог. Пришлось гермоворота задраить, и вестибюль обрушить, чтобы чудище это на поверхность не выбралось. Тоннели тоже обрушили. Так что станцию эту пройти можно только через обходной, технический коридор, с Пионерской. Но Пионерские эти «того», не совсем с головой дружат. Они от соседства с чудищем совсем разум потеряли. Оно для них божеством стало. Поклоняются ему, жертвы приносят. Нет, люди-то они нормальные - дела вести можно, мы вон даже пост боевой сняли со входа в тоннель, хотя я считаю, что лишнее это было.

- Понятно, что ничего не понятно. Ну, делать нечего, Чан проснется, будем думать.

- Так, а чего думать-то? Сдалась вам эта Салтыковская. Гиблое место. Во всем метро три станции всего осталось людских, а вам заброшенная понадобилась. К тому же самая опасная. Там раньше Сталкеры обитали. Все подступы заминированы. Туда не совался никто даже в хорошие времена.

- Есть у нас дело там важное. Кровь из носу надо туда добраться.

- Ну, понятно. Только...

- Да заткнитесь вы уже, еб вашу мать... - не выдержал я.

Сука. Поспать не дадут. Слушаю их пиздешь уже полчаса. Я открыл глаза. Эти голубки сидят на матрасе. Знали бы они, как пидорно это выглядит.

Я потянулся и сел прямо. Затекло все. Спина болит. Ноги болят. Рука, на которой я спал, не шевелится - отлежал к хуям. Спать, сидя в твердом кресле, это нихуя не сказка.

На столе стола кружка. Я быстро вытянул левую руку и взял ее. К правой начала притекать кровь - ее закололо во всех местах сразу. Я понюхал содержимое кружки - грибной чай. Точнее мясной. Ну не поверю я, что такой вкус грибы могут давать.

Все это время, эти два уебка молча смотрели на меня.

- А товарищ твой на слова-то резкий, как погляжу, - заметил наконец старик.

- Да уж. Пытаюсь перевоспитать, но пока без особых успехов, - ответил капитан.

- Да главное, чтоб человек хороший был. А как разговаривает, это дело десятое. Вон, на старушку мою поглядите - послушаешь, так черт воплоти. А в душе добрая. Это она мне вчера свининку-то всучила - чтоб вас накормил.

- Кстати о свининке, - вступил в разговор я, отпив мясного чая. - А еще не осталась? Жрать охота.

- Сегодня будем хрюшку забивать. У сына день рождения вечером. Мы тут мясо не так часто едим, как хотелось бы, но вы бойцы удачливые. Мало того, что вчера вовремя до станции дошли, и от беды спаслись, так и аккурат к мясным дням поспели. Ну да ладно, - старик хлопнул в ладоши, - уже все утро болтаем. Что хотел я узнал, да и вам что знал, рассказал. Пора смену выставлять, так что пойду я. А вы можете походить, осмотреться пока, на станции нашей. К обеду главное возвращайтесь, как колокол три раза ударит.

Старик встал с матраца, ухватившись за шкаф, и направился к выходу.

- Что думаешь? - спросил капитан, когда старик ушел.

- О чем? О вас со стариком? Я рад. Вы хорошая пара. Ебачи-бородочи...

- Не тупи. Что думаешь о том, про что мы с ним разговаривали?

- Аааа... - многозначительно протянул я, и сделал большой глоток грибного-мясного бульона. - Да я только концовку слышал. Про тоннели затопленные, про фанатиков и чудищ.

- Ну, так ты все самое важное слышал. На Салтыковскую можно попасть только через Пионерскую, а туда можно попасть только если есть патроны на проезд и торговый контракт.

- Бля, а хули думать-то? Надо патроны ебучие мутить.

- Ооо, отличный план, Чан! Спасибо! Как я сам-то не додумался, что надо просто патронов намутить? Короче, мля... пей свой бульон - я сам что-нибудь придумаю.