Маршал грозового мира (СИ) - "Юста" - Страница 27

— То есть вы предлагаете в этой позиции ходить туда-сюда, образно выражаясь, и не реагировать ни на какие действия белых? — приподнял бровь Хор. — Полный пассив?

— Не полный пассив, а полная оборона, — уточнил Эвальд. — Иногда без этого никуда. Ровиас Хорана, впрочем, предпочел сменить дебют за черных, чтобы только не встречаться с моим вариантом.

Хор усмехнулся:

— Я свои варианты не меняю. В следующий раз попробую не отдать вам моего коня, а что уж из этого выйдет — посмотрим. Но сейчас партия уже завершена, и мне кажется, что мы слегка утомили шахматами людей, которые не так сильно их любят.

— Что вы, нет, конечно же, — поспешно произнес Алексис. — Нам было интересно поглядеть. Когда-нибудь я научусь играть в шахматы.

Эвальд улыбнулся. Алексис, юный романтик, юный поэт, стремился всем восхищаться и всему радоваться. Такой же милый цветок, как и Халана. У них получалось целое сборище не осознающих серьезности жизни людей — подобное тянулось к подобному? Все равно это выглядело малость странно. Хотел бы Хор знать, какую фамилию имеет их гость.

— Ты нам сегодня не споешь? — спросила Хемена.

— Не хочу утруждать Хора, — отшутился Эвальд.

— Что значит «утруждать»? — так же шуточно возмутился тот. — Я уже третий день углубляюсь в ваши ноты, а если прекращу на время это делать, то совсем потеряю форму, и в следующий раз придется провозиться как минимум час. Час в сопровождении моих странных звуков на рояле — как вам это понравится?

— Никак, — заключил Эвальд. — Но настроения петь у меня, прошу прощения, сейчас нет. Может быть, вы просто нам сыграете?

— Охотно, — кивнул Хор и прошагал к роялю. — Правда, мне придется все это вспоминать, так что не судите строго, если не получится с первого раза.

Он исполнил несколько не слишком сложных, но красивых мелодий, получил восторженные, как и всегда, взгляды Алексиса, улыбку Иланы и Эвальда, одобрение Хемены. На третьей по счету песне в дверь постучали, и хозяин заторопился открывать, извинившись перед гостями.

Он отсутствовал минут десять. За это время гости опять разделились на пары, и Хор, оценив внезапно пришедшую к нему догадку, тихо сказал Хемене:

— Скажи, ты не замечала, что твой брат совсем не смеется?

— Эви? — удивилась она. — Да это самый веселый человек в нашей семье.

— Я не про то, — качнул головой Хор. — Да, он постоянно шутит, выглядит так, словно вообще не слышал слова «серьезность», но лично я ни разу не видел, чтобы Эвальд рассмеялся над своей или над чужой шуткой. Вы знакомы дольше, может, тебе доводилось встречаться с подобным, гм, явлением, однако я могу поклясться, что за все эти веселые вечера, где прозвучало много всего невероятно смешного, твой брат не засмеялся ни разу. Только улыбался. Немного странно выглядит, правда? При его-то характере. Сомневаюсь, что дело в воспитании, тут другая причина, однако я не представляю какая.

Хемена задумалась — видимо, вспоминала.

— Я уже привыкла, что если Эви — значит, улыбка до ушей, но вот на смех как-то не обращала внимания. Странно, — она нахмурилась. — Я не помню, чтоб он смеялся на каком-либо из вечеров, если не путаю, конечно. А может, путаю. Скорее всего, путаю. Во всяком случае, это не имеет значения, — быстро закончила Хемена.

Хор пожал плечами. Если собеседница не хотела говорить на эту тему, то следовало аккуратно отставить её в сторону. И все же выглядело все необычно. Человек, который постоянно шутит и никогда не смеется сам.

Эвальд вернулся с прежним веселым выражением лица и пояснил, что дела имеют скверную привычку порой наведываться на милые развлекательные вечера, однако пообещал, что подобного в ближайшее время не повторится. В качестве компенсации он решил снова спеть для всех гостей. Хор, понимая, что случится в ближайшее время, прошел к роялю и потребовал самых сложных нот. Эвальд улыбнулся. Илана рассмеялась. Алексис восхитился его упорством пианиста. Хемена легонько усмехнулась.

— Значит, так, — Эвальд вдруг подмигнул им всем. — Раз уж у нас собралась компания настолько творческих людей, то почему бы не устроить коллективное творчество?

— Это как? — глаза Алексиса моментально загорелись.

— А вот так, — организатор вечера уже был полностью захвачен идеей. — Алексис, вы напишете стих — прямо здесь. Илана попробует что-нибудь нарисовать по его мотивам, или наоборот, вы напишете по её картине или наброскам. У меня здесь есть уголь для рисования и даже краски. После этого я исполню этот стих, а Хор будет аккомпанировать. Как вам?

— Было бы чудесно, но… — Илана слегка смутилась. — Вдруг у меня не получится?

— У меня стихи выходят по вдохновению, — Алексис аж покраснел.

— Понятное дело, — махнул рукой Эвальд. — Однако что мешает вам попробовать? В конце концов, не все ж одному Хору мучиться с роялем под вашим наблюдением. Если получится что-то ужасное, признаем эксперимент проваленным и займемся чем-нибудь другим. Ну как? Рискнете? Кто за?

Рука Иланы взметнулась сразу же, Хор свою поднял лениво, Алексис — застенчиво.

— А мне чем заняться? — приподняла бровь Хемена. — Я не отношусь к творческим людям.

— А ты придумаешь тему для совместного творчества, — моментально выкрутился Эвальд. — Идет?

Она повела плечом и последней изящно подняла руку.

— Только не жалуйтесь, если вам не понравится.

— Договорились, — радостно подвел итог голосованию Эвальд. — Итак, леди Хемена, ваше слово?

— Темой будет… вода и все, что с ней связано, — минуту подумав, решила она. — Достаточно широкая, но для первого раза подойдет.

— Так вы надеетесь, что будут и следующие? — мигом просиял Эвальд. — Прекрасно, что у этой идеи есть потенциал. Тема мне нравится, и я думаю, что наш поэт и наша художница найдут, что изобразить из нее. Господа, я жду ваших творений, у вас есть час, чтобы создать шедевры. Поскольку меня некоторые зде присутствующие считают, скажем так, болтливым, — он улыбнулся, глядя на Илану, — то я вас покину, дабы не смущать.

— Я тоже могу выйти, — вызвался Хор.

— Нет, останьтесь, — внезапно попросила Илана. — С вами интереснее. Хемин, и ты тоже, с тобой я буду консультироваться насчет темы.

— Признайся сразу, что я сбиваю с настроя, а Хемин и Хор — нет, — нисколько не смущенный, заявил Эвальд. — Я появлюсь через час или в том случае, если позовете. Все, исчезаю и никому не мешаю, — и он выскользнул в прихожую, откуда вела дверь во вторую комнату.

Илана и Алексис зашептались между собой, а Хемена двинула бровями, приглашая Хора к продолжению разговора. Только его чего-то не тянуло. Тянуло больше подумать, не отвлекаясь на беседу, о всем том, что происходило в последние дни, об участии в этом Рондера и Эвальда Мистералей и всех странностях.

Мелькнула внезапная мысль. Повинуясь ей, Хор быстро поднялся, двинулся в прихожую, прошагал к нужной двери, почти беззвучно открыл её и скользнул внутрь, в комнату, обставленную точно так же, как и первая, только без рояля, зато с двумя большими шкафами. Эвальд сидел на стуле за мольбертом и… рисовал. Хор, удивленно замерев, успел увидеть ярко-черный силуэт человека за роялем на сине-зеленом фоне в серебряную крапинку, словно сверху на рисунок насыпали звезд. Взгляд художника стремительно метнулся к вошедшему, а затем Эвальд удивительно изящным движением подхватил стаканчик с грязной от красок водой, выплеснул его содержимое на почти готовый рисунок и ослепительно улыбнулся.

Да, этот человек находился за границами понимания Хора.

— Что это было? — тихо спросил он.

— Ваш портрет, — пожал плечами Эвальд. — Но я очень не люблю, когда меня застают за рисованием. Увиденный ранее времени портрет я уже не могу нормально доделывать, а потому вы видите то, что видите.

Хор тихо вздохнул, глядя на растекающиеся по картине грязно-серые разводы.

— Все же вы странный человек, Эвальд.

— Очень даже может быть, — развел руками он. — Что ж, когда-нибудь я нарисую новый, и он до вас дойдет, если вы не станете проявлять излишнее любопытство. Так по какому поводу вы зашли?