Таури. Неизбежность под маской случайности (СИ) - Мороз Настя - Страница 50

А так хотелось сорваться и устроить истерику с избиением и обзыванием данного морфа, что меня затрясло от сдерживаемых эмоций.　

«Но разве это поможет?» — размышляла я, поспешно натягивая сарафан через голову — «Чего я добьюсь криками? Только разозлю его, и следующее утро встречу не в мягкой постели в нижнем белье с митенками на руках, а в тёмном подвале голой с железными браслетами на запястьях»　

Представив это воочию, я прониклась и, сбавив накал внутренних страстей, тихонько выдохнула, избавляясь от напряжения.　

На мне сарафан, чего теперь бояться? Только митенки придётся снять, они совсем не подходят к нему. И когда бросала перчатки на кровать, подумала, что совсем выжила из ума. Думать в такой момент, подходят ли митенки к выбранному наряду или нет?! А ещё говорят, что с ума по одиночке сходят. Сумасшествие это болезнь? Так почему она не может быть заразной?　

Да… Ну и мысли. Зато, успокоилась.　

Мужчина, видя, что я справилась со страхами, одобрительно кивнул и произнёс, протягивая руку:　

— Рад, что не ошибся в тебе, отважная моя. А теперь пошли, у меня есть для тебя что-то вкусное.　

Пусть истерику я не устроила, но внутри всё сжималось от неизвестности и мучащих вопросов. Но самым главным было узнать: "Зачем я ему и как долго это продлится?"　

Пока меня, как маленькую, вели за руку, которую спустя пары попыток вынуть из цепкого захвата, так и оставила в его ладони, я рассматривала дом.　

Дом как дом. Ничего не обычного. Даже решеток на окнах нет. Значит, не боится моего побега. А из этого следует, что мы находимся у чёрта на куличках или в гостях у хруней, что почти одно и то же. Так же, по-видимому, дом был одноэтажным.　

По пути мы не встретили ни единого живого существа. Скорее всего, здесь кроме нас больше никого нет. Логично. Зачем ему свидетели?　

Добравшись до светло-бежевой двери, мы вошли в светлую столовую. Усадив меня за небольшой стол, морф исчез за второй дверью.　

Чем же меня будут кормить?　

Поводив рассеяно пальцем по белой скатерти, я взяла кусочек белого хлеба и пошла к открытому окну, за которым к своему удивлению обнаружила совсем не привычные лиственные деревья, пусть и больших размеров, чем на Земле, а пальмы и песок.　

Н-да, надежда на то, что спустя какое то время меня всё же найдут, таяла на глазах. Закралось подозрение, что мы на одном из островов, коих в океане тьма- тьмущая. С трудом проглотив сразу ставшим невкусный хлеб, я вернулась к столу.　

Остаётся одно, вести себя как того хочет похититель, в разумных пределах конечно, и выведать его планы по отношению ко мне. А потом посмотрим.　

Я вздохнула и вернула недоеденный хлеб на блюдо. Как же тяжело, когда не знаешь, что ожидает тебя, и полностью зависишь от прихоти невменяемого мужчины!　

То, что крыша у него слетела давно и окончательно, это ясно как белый день. Разве может нормальный морф похитить девушку и держать её у себя, зная, что она против? Называть так, как будто девушка принадлежит ему? Кто разрешал ему усыплять мою рысь, зная как это больно, когда теряешь свою половинку, без которой не ощущаешь себя целой?　

И эти его пугающие слова, после неудачной шутки. Ясно, что он не игру в шахматы имел ввиду, говоря про приятное времяпрепровождение. Я уже большая девочка и знаю, что происходит между мужчиной и женщиной. Но неужели он всё это затеял лишь для того, чтобы уложить меня в свою постель? Нет. Не думаю, что всё так просто.　

Дверь отварилась, и вернулся довольный морф с подносом еды. Рядом со мной поставили тарелку с желтой бурдой, булку с маслом и стакан травяного настоя.　

И это он называет вкусненьким?　

— Знаю, маленькая моя, что ты сладкоежка. — Хохотнул он, глядя на мой наморщенный нос. — Но на завтрак будет полезная кашка.　

Затолкав поглубже рвущиеся наружу не совсем культурные слова, взяла ложку и с опаской зачерпнула желтое нечто. Что ж, каша, так каша. Травить меня не будут, как он сам говорил, я нужна ему живая и здоровая, значит едим.　

Оказалось, не всё так плохо. Каша напоминала по вкусу что-то среднее между овсянкой и манкой.　

— Вот и умничка, сладкая моя. — Похвалил мужчина и занял место напротив, а я попыталась абстрагироваться от его фамильярного ко мне обращения. — Будешь послушной и хорошей девочкой, я, так и быть, раз в неделю буду баловать тебя чем-нибудь сладеньким.　

Стиснула покрепче ложку, чтоб не поддаться захлестнувшему меня желанию запульнуть ею в сидевшего напротив психа и, между прочим, заметила:　

— Вы говорили, что есть меня не собираетесь. Зачем же тогда так кормите?　

— Девочка моя, мне нужны здоровые и крепкие дети. А этого не случится, если их мамочка не будет соблюдать правильный режим и полезно питаться.　

Хорошо, что я уже поела…　

— А п-причём тут я? — С трудом выдавила из себя опасный вопрос, испуганно икнув, уже, впрочем, догадываясь, что мне ответят.　

— Ну, милая моя, не порти себя глупыми вопросами. — Укоризненно покачал головой мужчина. — Однако, в этом есть и моя вина. Надо было всё тебе рассказать. Но сначала стоило накормить.　

Я сглотнула вязкую слюну, разом растеряв напускное спокойствие, и произнесла дрожащим от волнения голосом:　

— Я уже поела. Давайте поговорим. Сейчас.　

Всё. Здравствуй, паника. Ненадолго же меня хватило. Легко уговаривать себя не совершать опрометчивых поступков и быть спокойной, только вот на практике так не получается. У меня от этого чудовища под видом приличного аниморфа все внутренности скручивает, стоит только произнести ему слово.　

— Ну, девочка моя, зачем же так волноваться? — Морф подошёл ближе и, взяв мою ледяную ладонь, нежно погладил по дрожащим пальчикам, а я пожалела, что оставила митенки в комнате, содрагаясь внутри от его прикосновений. — Пойдём-ка на солнышко, тебе не мешает согреться.　

Я позволила вести себя, переступая негнущимися ногами и моля вселенную послать гром и молнию на голову рядом идущего или перенести меня в безопасное место. Но мои мольбы услышаны не были.　

А на "свободе" была сказка. Влажный и тёплый морской воздух навивал давно позабытые чувства и воспоминания из детства. Солнце грело совершенно по особому, как может греть только на юге. Высокие и стройные пальмы образовывали широкую аллею, которая и привела нас к воде.　

— Мы на острове?　

— Да.　

Значит, к океану. Попади я сюда при других обстоятельствах, наслаждалась бы открывшейся передо мной живописной картиной, а потом пошла бы к воде, даже просто ножки окунуть. Но в данный момент эта красота не трогала. Что мне до неё сейчас?　

Мужчина завёл меня в просторную беседку и, загородив собой проход, стал смотреть в сторону сине-зелёного океана. Я неосознанно выбрала сидячее местечко подальше от него и, расположившись на нём, напряжённо стала дожидаться предстоящего разговора, который решит мою дальнейшую судьбу.　

Когда от его молчания я готова была сгрызть все свои ногти, морф, наконец, заговорил.　

— Давным-давно, задолго до твоего рождения, я наткнулся на интересную книгу, где упоминались аниморфы вида Уникум. — Я затаила дыхание, а синеглазый двойник Калина оглянулся и внимательно посмотрел в мою сторону. Увидев испуганные глаза, он улыбнулся краешком губ и снова уставился на воду. — Меня это заинтересовало, и я стал по крохам собирать информацию. Большую часть своей жизни я посвятил изучению канувших в Лету уникальных морфов. И вот, наконец, мне удалось сложить собранные кусочки из разных источников в полную картину. И понял, даже, несмотря на то, что они исчезли, этот вид был поистине великим.　

Мужчина прервал своё повествование, которое я слушала, сжавшись как пружина, в ожидании выстрела, и подойдя ближе, присел на корточки рядом с моими голыми коленями. Взял мою ладонь и бережно, как будто любовно погладил совсем не согревшиеся пальчики.　

— Я буквально с ума схожу от осознания, что могут твои нежные ручки. — Глухо произнёс он, а холодные синие глаза, смотревшие на меня, светились безумным обожанием, заставляя сердце болезненно сжиматься. — Одно прикосновение этих прекрасных пальчиков и в твоём ДНК прописывается генетическая информация любого вида. Это просто не мыслимо.