Ракетчики (СИ) - Рагорин Алексей Владимирович - Страница 20

Просунул пальцы мимо стекла и вынул его из раскуроченной рамы. Сильных звуков это всё не породило. Но я уже не выжидаю. Теперь — время действовать быстро и решительно. Ударами по точкам «выключил» четверых детей. Шума не поднял. Муж, жена, бабка, ещё какая-то тётка. Теперь обходим их в обратном порядке и тщательно пакуем: в рот набиваем тряпку, не скромничаем, побольше, завязываем через щёки толстым капроновым шнуром на шее. Совершенно не щажу руки и ноги: тяну при связывании со всей силы.

В прежней жизни мою мать зарезали цыгане, практически, ни за что. Сколько они попили крови у наших от 2020-го! Мама дорогая! Сначала нам Запад вместо марионеточного, но своего правительства, поставил колониальную администрацию, или, если сокращённо: хунту. А чуть позже, начиная с 2020-го, «добрые» европейцы «залили» нам около миллиона этого «добра», преимущественно с Румынии и Болгарии. Будто, своих нам было мало. Меня убили. Никогда, по их законам, нельзя приносить пользу народу, в котором живёшь. Мы для них — низшая раса, мясо для шакала. Обманывать, торгуя, мошенничать, «разводить», обокрасть, зарезать, продать наркоту — это можно. Когда-то, до революции, танцевали и пели. Можно ли это считать пользой? Компенсирует ли эта минимальная мнимая польза, тот вред, что принесли эти паразиты? Оставлю эти вопросы для философов. Я на них для себя давно ответил.

Вот — глава семейства. Достаю из широких штанин, дубликатом бесценного груза… Нет, не то, о чём писал Маяковский. Мне нужны плоскогубцы. Самые обычные. Отгибаем губы и, не развязывая веревки, отламываю всё передние зубы. Четвёрки уже трогать не стал. Кстати, много золотых. Теперь отрезаем палец на ноге. Так сказать, действуем с упреждением.

— Будешь кричать — отрежу ещё чего-нибудь, понял?

— У-м-у-м-м-у-м.

— Смотри, я предупредил. Не кричи, я вынимаю кляп. Назови тех, кто есть в доме.

Имена мне их на не на. Просто сверил количество. Мало ли? Вдруг, пропустил кого.

— Дети — твои?

— Да.

— Выдашь тайник с ценностями — все будут жить, не выдашь — буду пытать: сначала — тебя, потом — детей, будете молчать — начну убивать. Понял?

— Да.

— Где тайник?

— Нэт лавэ, дарагой, ты ошибся.

После ещё трёх отрезанных пальцев, снял ремень и пощелкал по «орешкам», обратным хлёстом. Очень больно — любой мужик подтвердит. Один тайник сдал. Там были деньги. Не, нас не проведёшь!

— С кем работал по наркоте? Кто «крышевал»? Кто ещё на районе этим занимается? Адреса?

Ещё минут пять возни, два пальца и ответы на эти вопросы получены. Рот завязал, руки проверил. Теперь к жене. Бабы — они терпеливые и крикливые. Перенёс ее сразу в детскую.

— Твой муж не хочет рассказывать, где тайник с золотом. Не скажешь — дети умрут.

Повторяем процедуру с передними зубами, чтоб потом легче было рот затыкать, отрезаем пару пальцев ног. Вынимаем кляп. Попытка визжать. Не, так не пойдёт. Вторая рука-то — на горлышке! Ещё пару пальцев долой, не торопясь, со вкусом, с расстановкой. То же самое. Ладно, пробуем альтернативную информацию получить.

— С кем работали по наркоте? Кто «крышевал»? Кто ещё на районе этим занимается? Адреса? Кого ещё знаешь в вашем районе из цыган? Чем занимаются?

Опа! Эта «напела» больше мужа. Всё в тетрадь, для надёжности.

— Где ключи от машины и гаража?

Тоже не жалеет, рассказывает.

— Где тайник с золотом?

Врагу не сдаётся… Переходим к экстриму. Тащу мужа к жене и детям. На глазах обоих убиваю девочку. Бабы у них, вообще, не ценятся, типа, третий сорт — не брак.

— Где тайник с золотом? Кто готов рассказать — мотайте головой из стороны в сторону.

Молчат. Отрезаем у мальчика пару пальчиков на ноге. Приставил нож к его горлу. Во-во, что и требовалось доказать. Оба качают головами и мычат. Затыкаю мужу уши ватой, забираю жену — она легче — в другую комнату, двери закрываю, получаю информацию. Теперь к мужу. Интересные ребята. Жена указала на сад, под грушей на глубине метра, кольца и другие ювелирные. А муж — на огород, возле фонтала, на глубине двух метров, и список другой. Явно мутят, время тянут. Не знают, с кем дело имеют. Убил мальчика. Отец опять пургу несёт. Поотрезал ему все пальцы, уши. Не вразумляется. Мальчика бабе — нифига. Перенёс жену опять в общую комнату. Как же мне надоела эта канитель! До чего же жадные и упрямые! Убил ещё одну девочку. Молчат, давятся горем и молчат. Отрезал мужу одно яичко. У жены появилось что-то во взгляде. Зайдём с другой стороны. Снял трусы со старшего сына. Последний ребенок, как-никак. Приставил нож к его причиндалам и гляжу. Сломалась, сломалась баба, это видно. В подвале была хитрая полочка. Нашёл и килограмма полтора наркоты, и золотишка столько же, и денег ещё пару трехлитровок. Узнал, кто оружием торгует, добил всех. Они не считают, что клятва или слово, данное нашим, настоящие. Тут — дал, а тут — взял назад, ха-ха, какие глупые русские. Отплатим той же монетой. Нечестно? Это война. Война на выживание народа. Я не собираюсь быть честным с чужими.

Подобным же образом обработал ещё два семейства цыган. Больше не успел. Ночи зимой — короткие, а цыгане — жадные и терпеливые. Не то, чтоб всё было одинаково и совершенно гладко. Во втором доме повезло с открытой форточкой, но в компенсацию, попал в спальню, проснулась баба, пришлось вырубать по-жёсткому всех, потом мучиться, откачивать. В третьем доме, вообще, было всё плохо: собачка мелкая, гавкучая, не на цепи, на всех окнах решётки. Но подвёл человеческий фактор. Хозяин на лай вышел из дому разобраться: кто их будит. Непуганые идиоты. Я перепрыгнул через забор и — к хозяину. Трах-бах — медленно падает. А шавка осмелела, в присутствии хозяина, ухватила меня за штанину. Подарок! Схватил, придушил. Дверь в дом открыта, вокруг тишина. Добавил хозяину, зашёл в дом, вырубил всех и дальше — по схеме.

«Обслужил» только этих троих наркоторговцев, оружейников оставил на перспективу, может, даже и не буду убивать, ещё не знаю. Ментовская «крыша» меня, пока, тоже не интересует. И ещё нужно учитывать фактор времени. Это рассказывать быстро. А реально эту ночь «пахал», как Стаханов в забое. Не такая уж она и длинная, эта зимняя ночь. Не то, чтобы радует, но однозначно идёт на пользу делу бесчувствие. Голова холодная, ни на какую рвоту не тянет от крови и кишок, как это в кино показывают. Да и для меня это далеко не первое убийство или жёсткий допрос. Для ума не первые. А тело… Вторично.

Прыгнул в цыганскую «шестёрку», доехал до площади Островского, в паре кварталов от неё бросил во дворах. Жд-вокзал, шестичасовая электричка на Запорожье. Никому нет дела до моего рюкзака и торбы. Рабочую одежду переодел ещё в халупе, а выбросил в контейнер в одном из дворов. Я Юревича откровенно предупредил, что могу не вернуть, если испачкаю. Он пошутил, что, мол, тогда буду должен. У других одалживать было хуже из-за несходства комплекции фигуры. Толик лишь слегка выше меня.

Родное Запорожье. Тут — всё просто. От вокзала двумя трамваями — я на ДД. Тут живут мои бабушка по матери и дед. От мамы, пока, толку мало, к ней потом заеду. ДД — это микрорайон, большой одноэтажный жилой массив. Он зелёный — везде цветут деревья, летают пчёлы. Летом. А сейчас — декабрь. Раньше, до октябрьского переворота, тут были сплошные сады. Потом стали давать участки земли под строительство. Селились тут строители Днепрогэса, как мой прадед по матери, затем рабочие заводов. В Запорожье, в этом, 1987 году, было около ста заводов. Мой город — промышленный центр. Так говорят.

Вот и бабушка с дедом. Бабушка умерла в 95 лет. Сколько же ей сейчас? 1988–1925=63. Ещё жива моя прабабка, но через год умрёт. Тут ничего не сделать: 1895-й год рождения. А пока бегает по двору, снег чистит. Прадед жил под Полтавой, Советская власть решила семью раскулачить. Но прадеда в селе уважали — один из комбедовцев пришёл и предупредил: «Иван Маркович, хоть вы все натуральные налоги сдали, сегодня Комбед принял решение: вас раскулачить. Тикайте этой ночью. Завтра утром вас и Петра Макуху ушлют на Соловки. Это — смерть. Тикайте, богом прошу!» Взял дед одну подводу, впряг лошадку, взял самое необходимое, мою бабушку, семи лет, и — в путь. Как баба Надя убивалась, как рыдала! Целый подвал картошки, четыре бочки сала! Прочего съестного! Всё хозяйство, большой дом с черепичной крышей! Но решение деда непреклонно. Прадед Иван заехал к другу: «Петро, трэба тикать. Нас завтра будут раскулачивать». А Макуха разводит руками: «Ну, куда я поеду, с семью деточками? Может, пронесёт?» Потом узнали — не пронесло, все сгинули на Соловках. А прадед Иван подался на строительство Днепрогэса. Дали справку, потом — участок на ДД. Достал стройматериалов, построился. Обычная глинобитка.