Четырехкрылые корсары - Халифман Иосиф Аронович - Страница 48

В среднем из каждых пяти первых вылетов четыре заканчивались доставкой первой пчелы; гнездо с принесенной пчелой оставляется открытым, когда филант вновь улетает за следующей, полеты повторяются подчас в третий и в четвертый раз; повторные вылеты осы не столь продолжительны, как первый. Возможно, во время первого вылета филант еще посещает цветки и заправляется нектаром, почему и отсутствует дольше…

А еще обследовалась связь между лётной деятельностью и провиантированием вырытых норок..

Неожиданно обнаружилось, что перед окончательной запечаткой гнезд филанты проверяют качество собранного провианта. Часть уже уложенных на хранение пчел они удаляют из ячей: одни поражены мушиными личинками, в других зобики сохраняли следы меда.

Допустим, мед в зобиках можно выявить повторным отжимом, но как дознаётся оса, что в теле пчелы живет мушиный зародыш?..

Массовые проверки гнезд филанта, проводившиеся Симон Томасами, показали далее, что в значительном числе ячей потомство филантов поражено осами-блестянками. Мы уже немного знакомы с ними по работам Малышева и по портрету, исполненному В. С. Гребенниковым. Хризиды-блестянки — это осы-кукушки.

У общественных видов ос есть свои кукушки, у одиночных, в том числе и у филанта, свои. Блестянка, описанная Симон Томасами, выслеживает пчелиного волка на пастбище, провожает его до входа в гнездо, пока он летит с грузом, дожидается, когда филант отправится в следующий рейс, и за то время, что его нет, успевает отложить в филантову ячею яйцо… Теперь вместо филанта в ячее вырастет блестянка, которая сама никакого гнезда строить не будет, заготовлять корм для потомства не станет, и, прилетая на готовое, предоставляет ничего не подозревающему филанту заботиться о продлении своего рода…

Поэтому, если рассматривать филанта как корсара, ведущего вековечную войну против медоносных пчел, то блестянка Гедихрум интермедиум Дальгома, существующая только за счет филанта, может считаться корсаром корсарским!

Стоп! Знакомство с корсаром корсарским, кажется, не лишено интереса. Если огородники, садовники и лесники подумывают о разведении Лярры анафемской для борьбы против медведки, повреждающей овощи на грядках, корни ягодников и молодых деревьев в школках и питомниках, то, может, пчеловодам, которым существенный ущерб причиняют филанты, стоит повнимательнее присмотреться к блестянке Гедихрум интермедиум?

Слов нет, совсем непросто научиться искусственно разводить насекомых, так, чтоб они не утратили ни одного из присущих им свойств. Но одомашнивание насекомых практикуется. И чем дальше, тем быстрее идет дело. С медоносными пчелами люди свели знакомство в доисторическую, эпоху. Тутовый шелкопряд и лаковый червей обратили на себя внимание человека значительно позже, но тоже довольно давно. А за последние сто лет начато разведение уже многих видов, одних, как некоторые одиночные пчелы, — для наилучшего опыления люцерновых семенников, других, как муравьи-формика, — для защиты леса от вредных насекомых… Может, дошла очередь и до противофилантовой блестянки?

Доктор Р. Т. Симон Томас по специальности не энтомолог, а биохимик. Место постоянной работы — фармакологическая лаборатория Амстердамского университета. Но все свободное время он посвящает систематике и биологии ос. В недавно полученной от него сводке (май 1976 года) перечислены многие сотни образцов, собранных и хранящихся в Зоологическом музее университета. Здесь представлены 80 видов, относящихся к 22 родам помпил. Пожалуй, стоит сообщить, что сборы производились доктором на протяжении 10 лет с 1965 по 1975 год, причем за это время совершены были многочисленные экспедиции в разные районы Голландии, а также в Бельгию, Швейцарию, Австрию, Италию, Испанию, Тунис.

Во Франции он посетил Ланды, Гаронну, Вандею, Жиронду, Пиренеи, Воклюз, где почти всю жизнь проработал Фабр, и Дордонь, где расположена уже знакомая нам биостанция Лез-Эйз и — опорная база Парижского факультета. Тут академик Грассе проверял некоторые опыты Фабра, о чем уже шла речь, и здесь же работает доктор Роже Даршен, с которым мы скоро познакомимся. Симон Томас интересуется не только помпилами. Им опубликованы десятки работ и о других осах, правда только об одиночных.

Создать бы, действительно, лабораторию для ее разведения и по заявкам пчеловодов, страдающих от пчелиного корсара, рассылать авиапочтой пакеты с тысячами куколок корсара корсарского. Пчеловоды выводили бы из куколок и выпускали на волю сверкающих всеми цветами радуги блестянок — эскадрильи противовоздушной обороны пасек…

Если японские пчеловоды соорудили монумент в честь медоносной пчелы, то пасечники всего мира воздвигли бы памятник во славу тех, кто одомашнит блестянку гедихрум, да и в честь самой блестянки!

Симон Томасы, как и Тинберген, строго замеряли по хронометру продолжительность ориентировочных облетов. Но они, в отличие от Тинбергена, догадались сравнить продолжительность такого облета с порядковым номером совершаемого пчелой рейса. Исследователи обнаружили: чем больше летный стаж филанта, тем меньше времени тратит он на предрейсовое ознакомление с приметами местности. Это было правилом даже в течение дня, так как к утру урок все же частично забывался…

Вывод удалось сформулировать и в терминах математики, в уравнении, обозначающем, что число и продолжительность ориентировочных облетов над гнездом обратно пропорциональны частоте вылетов. Когда гнездо покидается крайне редко, ориентировочные полеты в пять раз дольше.

Но самое удивительное: число ориентировочных кругов над гнездом всегда четное.

Расследовать такой факт непросто, оставить без внимания- непростительно. Однако дело было после того, как Карл Фриш открыл язык пчелиных танцев, язык кружений и «восьмерок», выписываемых фуражирами на сотах, когда они доставляют товаркам информацию о месте, где собрана ноша нектара или пыльцы.

Как в свое время Малышев благодаря работам Бахметьева с анабиозом смог подвинуться вперед, исследуя ориентировочную способность и топографическую память пчел и ос, так теперь Симон Томасы, благодаря успехам Фриша, сумели по-новому рассмотреть ориентировочные полеты филантов.

На фотографии обложка голландского энтомологического журнала, где напечатаны два сообщения Симон Томасов, в их числе и то, о котором идет речь в 25-й главе.

Похоже, каждое — большое или малое научное открытие становится катализатором новых открытий в смежных или даже не связанных между собой отраслях знания. Словно здесь действует свой закон сообщающихся сосудов.

«Восьмерки» вербовочного танца пчел, по сути дела, ничего общего не имеют с ориентировочными кружениями пчелиного волка над гнездом, покидаемым для полета за провиантом, как нет общего у этих «восьмерок» с теми, которые выписываются концами крыльев летящего насекомого на закопченных пластинах в опыте Марея, о котором рассказывается в главе 20-й. Филанты кружат на разной высоте, плоскости совершаемых кружений находятся под разными углами к плоскости участка, радиусы выписываемых кругов неодинаковы Здесь нет никакой системы, но общее число кругов, совершаемых над гнездом, как правило, кратно двум. Загадка?

Но до чего же простой она оказалась, когда была наконец решена. Филант не просто кружит над гнездом, но выписывает два круга, сомкнутых в «восьмерку». Круги эти (на разной высоте, под разными углами, большие с длинным радиусом и меньшие с коротким радиусом) всегда соприкасаются или пересекаются на одной и той же прямой — на перпендикуляре, который можно мысленно восстановить из хода в гнездо. Трасса полета над гнездом рисуется неким фантастическим махровым цветком с разным числом разноразмерных лепестков, связанных общей прямой осью, впрочем, не сплошной, а как бы намеченной пунктиром.