От пчелы до гориллы - Шовен Реми - Страница 6

Когда колонию охватывает лихорадка роения, температура в гнезде может подняться до 40°. Рабочие пчелы подталкивают старую матку к летку — ведь она должна улететь с роем. Доказано, что вслед за маткой вылетает обычно половина населения улья. Молодая матка остается в улье, а рой в это время летит вслед за разведчицами к новому жилищу.

Перед наступлением осенних холодов пчелы убивают или просто выгоняют из улья самцов, матка перестает откладывать яйца и вся семья собирается в плотный клуб, в котором даже во время морозов температура будет держаться на уровне 12–15°. Терморегуляция действует безотказно до тех пор, пока в сотах есть мед.

Пчелы отличаются способностью поддерживать температуру в гнезде на почти постоянном уровне. Дело вовсе не в том, что, как склонны считать некоторые, температура тела насекомых будто бы обязательно равна температуре окружающей среды. В периоды активной деятельности температура груди, в которой расположены все двигательные мышцы пчелы, обычно значительно повышается: например, у крупных ночных бабочек сфинксов она после более или менее продолжительного полета достигает 35–40°. Однако в умении вырабатывать тепло пчела достигла степени, недоступной другим животным, не имеющим постоянной температуры тела. Прежде всего она, по наблюдению Эша (Мюнхен), даже будучи изолированной, обладает большей, чем другие насекомые, способностью сохранять температуру тела, но ей для этого необходим сахаристый корм. В значительно большей степени обладает такой способностью семья пчел, этот сверхорганизм.

В центральной части сотов, где находятся ячейки с яйцами, личинками и куколками, в течение всего периода выращивания расплода при наличии достаточного количества сахаристых кормов постоянно держится температура 33–34°. Как производится здесь тепло, не известно.

Можно отметить, что температура груди пчел на сотах значительно повышается во время танцев, о которых речь пойдет ниже; повышается она даже у пчел, наблюдающих за танцами. Когда пчела «накаляется», потенциал действия грудных мышц достигает, по словам Эша, амплитуды и частоты, характерных для состояния полета, но крылья при этом остаются неподвижными. Там, где становится чересчур жарко, одни пчелы (так же поступают и осы) обрызгивают соты доставленной в гнездо водой, другие выстраиваются рядами, все брюшком к летку, и бьют крыльями; так создается довольно сильное воздушное течение, которое быстро уносит лишние калории. Наконец, если температура продолжает повышаться, пчелы массами выходят из улья и неподвижно повисают снаружи, под летком. На языке профессионалов это называется «делать бороду».

Наступают холода; пчелы, готовые встретить зиму во всеоружии, оказывается, совсем непохожи на своих летних сестер: у тех в гнезде почти не было запасов, жизнь их была недолга; эти накопили немало богатых белками и жирами кормов, а прожить они могут полгода и больше. Вот они собираются в центре улья, образуют плотный и почти недвижный клуб. Как бы холодно ни было снаружи, температура внутри клуба не опустится ниже 13°. В самом центре клуба находится жаркая вона, размером всего в несколько сантиметров; этот миниатюрный «тепловой центр» способен выдерживать частые и иногда весьма сильные колебания. Эш, много наблюдавший за пчелами на поверхности клуба, подклеивал к их груди тончайшие термопары и убедился, что пчелы эти подолгу выдерживают весьма низкие температуры и, видимо, не страдают от них; в конце концов они уходят внутрь клуба, где гораздо теплее. Резкие скачки температуры в клубе связаны, должно быть, с поглощением сахаристых кормов; во всяком случае, сразу после того, как пчела пососала сироп, температура ее груди повышается. Затем пчела делится поглощенной нищей с остальными пчелами — таков обычай, принятый в обществах насекомых, — и температура груди получающих корм пчел начинает повышаться так же, как и у отдающих корм. Выходит, терморегуляция внутри зимнего клуба связана с циркуляцией пищи.

Пчелы берут взяток с цветков, это известно каждому. Они не гнушаются и менее благородной пищей — падью, то есть попросту экскрементами тли. Собирают пчелы не только нектар, их привлекает и вода (не всегда чистая), и клей-прополис, и цветочная пыльца…

Здесь, я полагаю, уместно уточнить некоторые понятия, касающиеся биологии цветковых растений, так как я нередко убеждался, насколько распространено неведение относительно природы нектара и пыльцы. Нектар — это сахаристые выделения желез, расположенных обычно у основания лепестков цветочного венчика. Нектарники легко разглядеть на цветке сурепки при помощи обыкновенной лупы; они располагаются здесь между крупными желтыми лепестками и имеют вид зеленых шариков с блестящей поверхностью. Я выбрал для примера сурепку, потому что это самое ценное медоносное растение во всем районе к северу от Луары. С первых весенних дней пчеловоды переносят свои ульи поближе к местам, где растет сурепка, и, если погода не подведет, глазам представляется интереснейшая картина. Пчелы массами движутся от цветков к ульям, а ульи прибавляют в весе по два-три килограмма за сутки. Осмотр гнезд уже невозможен: становится трудно вынуть соты из гнезда, все залито свежим нектаром, который сочится из каждой ячейки.

Лучшие воспоминания того времени, когда я руководил лабораторией пчеловодства, связаны у меня с посещениями пасеки ранней весной. Золотое море сурепки, набухшие на ветвях почки, чистая синева неба и сбивающееся с громким пением птиц гуденье пчел. Под эти звуки вспоминается Вергилий и торжественные ритмы древней латыни — праматери французского языка: «Tantus amor florum et generandi gloria mellis…»[10].

Но как же удается пчелам найти нектар? Им помогают разведчицы, вылетающие на поиск; сейчас мы расскажем о том, каким образом они сообщают своим соплеменницам драгоценные сведения. А пока отметим, что запах и окраска цветков служат для пчел ориентирами. Благодаря бессмертным трудам Фриша и его учеников мы знаем о зрении и обонянии пчел не меньше, если не больше, чем о зрении и обонянии человека. И знания эти получены с помощью методов, вызывающих восхищение своей простотой.

Но разрешите сначала представить вам того, кто был вдохновителем всей этой исследовательской работы, экспериментатора, быть может величайшего из всех, кто после Пастера потрудился во славу биологии, — профессора Карла Фриша.

Встречи с великими людьми науки волнуют необычайно; мне пришлось испытать это волнение три-четыре раза в жизни. И как различны, как непохожи один на другого великие люди! Вот Фриш, хладнокровный, в совершенстве владеющий собой, погруженный в раздумья, которые на протяжении сорока лет неизменно посвящены пчелам. Не знаю почему, но, глядя на него, вспоминаешь буддийские гимны, воспевающие «Бодисатву, провидца, мудреца, совершеннейшего из совершенных». Силой своего ума и сосредоточенности, которую ничто не способно нарушить, он, по собственному его выражению, проник в глубь своего объекта. Он «чувствует себя пчелой», он знает, как она будет реагировать при определенных обстоятельствах.

Совершенно не похож на Фриша его соотечественник, знаменитый Конрад Лоренц — реформатор науки о поведении животных! Огромный, неуемный, со спутанной гривой и всклокоченной бородой, он спорит и острит на трех-четырех языках и ликует, демонстрируя вам сложнейшие оттенки в поведении диких гусей.

И Пьер Грассé, мой учитель, восторженный поклонник термитов, глубочайший знаток мира животных…

Все они раньше других проникли в тайны внутренних связей, существующих в природе.

Для того чтобы узнать, что видят и какие запахи ощущают пчелы, достаточно применить простейший прием — обучение: пчелы-сборщицы легко поддаются дрессировке. Например, им дана серия плошек, одна из которых надушена эссенцией лаванды; сироп они получают только из этой плошки. Изменим несколько раз расположение плошек, не наливая больше сиропа ни в одну из них. Если пчела будет всякий раз безошибочно садиться на плошку, пахнущую лавандой, то, значит, она узнает запах. В следующем опыте заменим лаванду другим, близким к ней запахом; пчела может сесть на плошку, а может и не сесть: в первом случае вполне законным будет вывод, что она путает два запаха, во втором — что она их различает. Так, шаг за шагам, изменяя запахи и их интенсивность, можно исследовать обонятельные способности пчелы.