Пыльными дорогами. Путница (СИ) - "Amalie Brook" - Страница 30

- Можно посмотреть? - осторожно спросила я.

Северянка молча протянула руку.

Коснувшись ткани свободного рукава, я расправила его на ладони и, склонившись, стала внимательно разглядывать необычные знаки. Хельга терпеливо ждала.

- Это знаки твоих богов?

- Да.

- И они хранят тебя на чужой земле?

Хельга убрала руку и поправила рукав.

- Боги хранят везде, если твердо веришь в них, - в каждом слове женщины слышался иноземный выговор. - Тихой ночи.

Сказав это, она ушла.

Я опустилась на кровать, подивившись ее необычной мягкости.

Хельга с севера. Она родилась в далеких, засыпанных снегом, землях, на берегу студеных синих вод, прозываемых морем. Она покинула свой край и прошла полмира, чтобы остаться в Беларде. Возможно, Хельга видела множество чудес и слышала сотни иноземных песен.

Вскочила я ни свет ни заря. Усталость, что в дороге накопилась, и та не сумела от меня сны тревожные отогнать.

То ли Хельга-северянка меня словами своим растревожила, то ли мысли дурные в голову закрались, то ли волновалась я слишком. Да только снова снились мне воды моря соленого, крики чаек над волнами и драккар с огромным парусом. На полотне его белом герб какой-то был. Какой - не припомню уж. И я у самого носа стою и гляжу вдаль, в бескрайнюю синюю гладь, что встречается с небом у края света, куда путь лежит...

Проснулась я, отерла лоб рукой, отводя прилипшие волосы в сторону. Ох, обереги меня Вела-вещунья! Разве ж можно один и тот же сон дважды видеть?

Быстренько встала, прошлась по прохладному полу, шлепая босыми пятками, умылась из кувшина. За окном, выходящим на тесный дворик, еще было темно. Утро только-только началось и не успело коснуться Трайты.

В углу, на скамье, лежало аккуратно сложенное льняное платье. Вчера Велимир приказал Хельге найти что-нибудь для меня и объяснил, будто не пристало девке в штанах мужских в Дом Предсказаний идти. Ему-то, чародею Совета, наверное, видней.

Уж и не припомню, когда в последний раз платье надевала. Отец с матерью не шибко на меня тратились, как в перестарки затесалась. Мол, все равно никто замуж не возьмет - зачем же попусту монеты переводить? Вот и носила я то, что от отца и старших братьев осталось. Другого и не надо было - по лесам бегать да по хозяйству хлопотать. Если и бывали у нас гости, так им сестер моих, красавиц, все показывали, а меня за печью и на дворе прятали - чтоб не опозорила.

Ткань мягко легла в руки - послушная, чуть прохладная, с запахом какой-то травы. Рукава, ворот и подол чистые - ни наших, ни иноземных знаков не вышито.

Приложив платье к себе, я вздохнула.

Будто и не было Вёльмы из Растопши, не рождалась она никогда, не жила, не радовалась и не плакала. Не вышила ей мать обережных знаков на платье, да и самой вышить не дала. Будто стерли боги всю мою жизнь прежнюю и дали чистый льняной холст, мол, расшей, как тебе хочется и что выберешь, то и будет.

Не я этот обычай ввела, не мне его и отменять. Повелось так, что по узорам на одежде в Беларде испокон веков положение и жизнь женщины читали. Для каждого случая свои знаки вышивали - девка ли, замужняя ли, есть ли дети, какого рода и каких кровей, каким богам поклоняется.

А у меня теперь нету ничего - ни рода, ни семьи, ни оберегов, ни прошлого. Одна только вера осталась, её не отнимешь.

Хельга почти угадала - платье разве что совсем немного больше было. Пояском подвязала и ничего. Косу сегодня туже обычно заплела, чтоб не растрепалась. Взглянуть бы на себя - жаль, чаши с водой нет.

Говорят, в Трайте обычай завели в стекла особые - зеркала смотреться. Будто видишь в них себя как живую. Только служители богов не слишком любят такие вещи. Говорят, опасны они для души человеческой.

***

« Тысяча огней будто тысяча звезд на небе. Тысячи глаза будто тысячи листьев на деревьях. Тысячи голосов будто пение птиц по утру. Тысячи путей в разные стороны ведут...» - так говорили сказители о Трайте.

Ох, зря столько сказок наслушалась! Может, не зря мать меня ругала, что к каждому певуну и сказочнику бегаю, да монеты кидаю. Наврали ведь с три короба.

Сами-то они хоть раз в Трайте бывали? Нету тут никаких дорожек, золотыми плитками мощеных. Грязь кругом, канавы с нечистотами, что со всего города в ров стекается. Улочки узкие, то тут то там нищие с протянутыми руками сидят. Благо, что верхом поехали, а то бы уделала я свой новенький наряд.

- Что, Вёльма, не таким тебе стольный город казался? - перехватил мой растерянный взгляд Ладимир.

- Не таким, - ответила, разглядывая обшарпанные стены каменных домов. Не только вода, выходит, точит их, еще время.

- Ты не пугайся, - утешил колдун. - Это мы пока по окраине едем. Чудеса дальше начнутся.

- А есть они, чудеса эти? - фыркнула я.

- Кто верит, для того и есть.

- Сам-то веришь?

Он на миг будто призадумался, свел брови и тут же расправил.

- Верю да не во все. Верю, к примеру, что лисица дикая может в городе прижиться.

Я не ответила. Станется с него как же!

- Осьмуша, ты чего так побелел?

Парень пожал плечами.

- Боязно мне, Вёльма.

- Вот те раз! Опять ему боязно. Сколько можно-то трястись?

- А коли чародеи убьют меня?

Послышался смешок Велимир.

- Да кому ж ты нужен, убивать тебя, - махнула рукой я.

Ехать в седле в платье оказалось очень неудобно. И как только знатные ельнийские девки в своих боковых седлах ездят? Не понимаю. Меня в такое усадить не смогли, теперь вот в обычном трясусь.

Велимир ехал первым, держа в руке витой, расписанный рунами, цвета темного дерева посох. На вершине его красовался темно-синий самоцвет. Зачем он - не ведаю. Только Ладимир шепнул, будто у всех чародеев посохи разные - каждому по силе.

Сам он ни дать ни взять чародей - весь в черном, глаза так колдовским огнем и сверкают, только посоха и недостает. Ну да ему с тем заботы не будет, от него силой так и веет. А вот я... ладно, будет тебе переживать, Вёльма.

Дорога тем временем вывела нас из тесных переулков на широкую шумную улицу. Ох и людей же здесь тьма-тьмущая! У нас в Растопше и на ярмарку столько не собиралось. Все снуют туда-сюда, бегают, спешат. Всадники на лошадях то и дело проносятся. А на первых этажах домов то лавки, то мастерские.

Растерялась я от такого зрелища. Мирку чуть придержала да зажмурилась. Уж не снится ли мне? Открыла глаза - не снится, ох, не снится...

- Вёльма, не отставай, - оглянулся на меня Ладимир. - Потеряешься, не найдем ведь.

Я отогнала от себя все страхи и двинулась вперед, стараясь меньше смотреть по сторонам и больше в спины Велимиру и его племяннику.

Вскоре мы миновали изрядный кусок шумной улицы и оказались на небольшой круглой площади. Земля здесь была вымощена темным гладким камнем - чудо невиданное, а посредине стояла чаша с водой, из которой выпрыгивали три стальные рыбины, извергающие воду.

- Что ж за диво такое? - выдохнула я, едва не скатываясь с неудобного седла.

- Это подарок ельнийского посла, которого наши чародеи вылечили, - ответил Велимир. - Монет с него не взяли, так он решил заморским дивом отплатить.

- Фонтан это, Вёльма, - кратко подытожил Ладимир.

А я все с открытым ртом и смотрела. Ни дать ни взять деревенская дура!

- Насмотришься еще, лисица. Приехали уж так поторопимся.

Я оторвала глаза от чудного фонтана, и тут чуть было полностью не свалилась с лошади.

Прям перед нами высился огромный резной терем. Несколько рядом ступеней вели на высокое крыльцо, где у широких, с железными скобами, дверей, стояли двое стражников с бердышами. Одеты они были не как княжьи люди, в красное. Доспехи их, плащи, сапоги - все черное лишь с алыми вставками на плечах, рукавах и воротах.

- Дом Предсказаний, - чуть улыбнулся Велимир. Гляди, Вёльма.

Я подняла глаза на крышу, выложенную черепицей, на искусно вырезанные узоры и рунные надписи на самом верху. Окна в том тереме - из цветных стеклышек выложены да зарешечены. И бревна ровные да гладкие, одно к одному.