Багровый берег (ЛП) - Чайлд Линкольн - Страница 19

Все сохраняли тишину. Даже Малага ничего не говорил: у него, похоже, не возникало ни предложений, ни комментариев, ни советов. Последнее, что сделал человек из CSI, это снял отпечатки пальцев покойника с помощью портативного электронного сканнера. На этом его работа была закончена, он сложил свой инвентарь в сумку и отступил так же по-кошачьи тихо, как и пришел.

Малага повернулся к шефу Мердоку.

— Ну все, он ваш, — следователь протянул шефу руку для рукопожатия, энергично потряс ее — похоже, ему не терпелось поскорее выбраться из этого грязного болота — и, свернув всю свою подготовку, он и его команда спешно ушли по деревянному настилу. Гэвин заметил на лице шефа следы неприкрытой паники. Что теперь? Ему внезапно пришло в голову, что в Эксмуте шеф никогда прежде не расследовал убийств. Возможно, ему доводилось делать это в Бостоне? Впрочем, вряд ли, ведь в Бостоне у него для такой работы была специальная команда из убойного отдела.

Гэвин нахмурился. Разве не стоило вызвать сюда Пендергаста? Шефу выше головы не прыгнуть, а Пендергаст — каким бы странным он ни был — казался весьма способным в таких делах.

— Эм, — неуверенно начал Гэвин, — шеф, вы не думаете, что об этом следует доложить агенту ФБР? Я хочу сказать, возможно, он захочет знать и возможно даже сможет помочь...

Шеф повернулся к нему, нахмурившись.

— Я не думаю, что нам стоит беспокоить его. В конце концов, он работает над собственным важным делом, — это заявление буквально сочилось сарказмом.

Из темноты ночи прозвучал бархатный голос:

— Мой дорогой шеф, благодарю вас за заботу о моих обязательствах в другом расследовании, но участие в этом деле не будет для меня беспокойством. Совершенно не будет, — и фигура Пендергаста, словно сотканная из тени, возникла в ночи, его бледное лицо плавало в тумане подобно призраку.

На мгновение выражение лица шефа полиции Эксмута сделалось совершенно пустым. Затем он с трудом сглотнул.

— Агент... ах... Пендергаст, мы, конечно, будем очень рады вашему вкладу в это дело, — он замешкался. — Это будет... официальным расследованием?

Пендергаст махнул рукой.

— Отнюдь, просто небольшая помощь, свежий взгляд со стороны. Все лавры достанутся вам и, конечно же, сержанту Гэвину.

Шеф прочистил горло, не представляя, что делать дальше.

— Не возражаете? — подтолкнул его Пендергаст. Позади него из темноты выплыла вторая фигура. Констанс Грин. Гэвин не мог оторвать от нее глаз. Она была одета в старомодный комбинезон из фермерской коричневой холщовой ткани, который был великоват ей по размеру, и длинные резиновые сапоги, а волосы она закрепила сзади с помощью шарфа. Ее странная, старомодная красота притягивала к себе взгляд — эта девушка была, бесспорно, очаровательна. В искусственном освещении места преступления она выглядела еще более экзотично, чем при свете дня. Она ничего не сказала, но обвела своим красноречивым взглядом все вокруг, подмечая каждую мелочь.

— Кто эта леди? — осведомился Малага. Он решил задержаться, заметив Пендергаста со спутницей. — Никаких зевак сюда допускать нельзя.

— Она, — резко ответил Пендергаст, — моя ассистентка. Пожалуйста, оказывайте ей столько же содействия, сколько будете оказывать мне.

— Конечно же, — отозвался Малага, изобразив слегка оскорбительный поклон в сторону Констанс, после чего развернулся и зашагал по деревянному настилу, скрывшись в темноте.

Пендергаст проскользнул на место преступления и подошел к телу. Констанс Грин пока держалась позади. Гэвин невольно задавался вопросом, что происходит у нее в голове. Труп выглядел отвратительно: лицо практически отсутствовало — ни языка, ни губ, просто огромная красная впадина с желтыми зубами. Удивительно, но Констанс смотрела на тело спокойно и казалась невозмутимой.

Пендергаст присел.

— Ясно, это историк. Моррис МакКул.

Услышав это, Гэвин был потрясен. Историк?

— Откуда вам это известно? — спросил шеф полиции. — Лица... гм... нет, мы не можем идентифицировать личность.

— Мочки ушей. Видите, как они расположены? Необычная особенность. Мочки ушей помогают идентифицировать тело так же хорошо, как отпечатки пальцев. Кроме того, рост и вес совпадают.

— Вы знали этого парня? — спросил Мердок.

— Видел его в гостинице.

Пендергаст встал, скорректировал свет, затем снова присел, как это делал до него работник CSI. Склонив свое худощавое тело над мертвецом, он начал собирать пинцетом образцы, помещая их в пробирки и пластиковые пакеты, которые возникали в его руках из карманов и, как по волшебству, снова исчезали в недрах его облачения. Парень из CSI был хорош, но Пендергаст по сравнению с ним творил настоящее искусство. Каждое его движение было точным, в то время как его тонкие белые пальцы исследовали тело участок за участком. Он провел довольно много времени, глубоко анализируя и изучая порезы в области груди, проверяя их с почти фанатичным вниманием — в какой-то момент из недр его костюма даже материализовалось увеличительное стекло ювелира. Он пропальпировал и исследовал сырую плоть, оставшуюся от лица покойника, а затем, наконец, поднялся и отошел.

Гэвин снова взглянул на Констанс Грин и удивился оживленному выражению ее лица — она словно бы наслаждалась творчеством великих художников, рассматривая полотна в музее… Она была гораздо менее шокирована, нежели сержант. Неужели ей уже доводилось видеть сцены жестокого насилия? Быть может, она даже испытала нечто подобное? Но нет, она почему-то совсем не походила на людей подобного типа. Эта девушка была настоящей головоломкой для Гэвина, и он раз за разом ставил в ее пользу все новые очки.

— Интересно, — пробормотал Пендергаст. — Помимо того, что на его груди вырезаны некие символы, похоже, здесь присутствуют еще и буквы, — он направил свет фонарика на метки, что уродовали грудь покойника, и провел лучом из стороны в сторону. — Похоже, здесь написано «Т-И-Б-Е-Й-Н».

Повисло молчание. Гэвин взглянул вниз и испытал еще большее удивление и потрясение. Действительно, с определенного угла можно было разглядеть грубо вырезанные буквы, в сочетании дающие «ТИБЕЙН». Он взглянул на шефа и прочел на лице оного выражение полного непонимания.

Гэвин почувствовал на себе еще один взгляд и заметил, что Пендергаст с любопытством смотрит на него.

— Что-нибудь увидели, сержант?

— Ничего, — пробормотал он. — Просто это слово... есть в нем что-то знакомое.

— Занимательно, — Пендергаст повернулся к трупу. — Самое любопытное: обратите внимание, что разрезы выполнены с помощью каменного ножа.

— Каменный нож? В смысле, как... индейская реликвия?

— Да. Но изготовленный недавно и заточенный до удивительной остроты. Похоже, его сделал настоящий мастер. Порезы были нанесены еще при жизни: они сильно кровоточили, и кровь успела свернуться. Но точность работы говорит о том, что жертва была уже, как минимум, без сознания, когда убийца вырезал эти буквы. В противном случае покойный мистер МакКул сопротивлялся бы процедуре. Смертельная рана, я бы сказал, была нанесена длинным тяжелым кинжалом, который прошел через прямую кишку. Возможно, штыком, — он сделал паузу и огляделся. — Сам акт убийства произошел дальше отсюда, на солончаке, а сюда тело продрейфовало вместе с отливом. Возможно, изучение приливных течений поможет установить само место убийства и точное время смерти. Тело должно было пролежать в воде некоторое время, чтобы рыбы успели обглодать лицо, — он посмотрел на Гэвина. — Добытчик моллюсков, который его нашел, похоже, необычайно скуп?

— Бойл? — переспросил Гэвин. — О, да, такое за ним водится. Жадный ублюдок. А откуда вы знаете?

— Он продолжал собирать моллюсков даже вблизи трупа. Куда он продает своих моллюсков?

— В гостиницу. Они славятся своими моллюсками во фритюре.

Пендергаст едва заметно вздрогнул.

— Если рассматривать моллюски, как фильтрующие организмы, то посетители, поедающие их во фритюре в гостинице в течение следующих нескольких дней, будут недалеки от каннибализма. К счастью, нет ни единого шанса, что я попаду в их число вне зависимости от того, насколько эти моллюски пользуются успехом у гурманов, — он в последний раз осмотрел тело, сделал снимок на маленькую цифровую камеру, а затем сделал серию фотографий вырезанных на груди трупа символов.