Жизнь - это сон - Кальдерон Педро - Страница 14

Клотальдо

И разве средства нет иного?..

Росаура

Лишь смертью умереть иной...

(Уходит.)

Клотальдо

Постой же, дочь, умру с тобой,

Когда ты умереть готова! (Уходит.)

В горах. Появляется Сехизмундо, одетый в звериную шкуру.

Под барабанный бой маршем проходят солдаты. За ними идет

Кларнет.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Сехизмундо, солдаты, Кларнет.

Сехизмундо

Когда б увидел это

Державный Рим во времена расцвета,

Он взял бы на примету,

Как чудеса, явившиеся свету,

Что, ревностью объяты,

За диким зверем в бой идут солдаты,

И для его порыва

Весь небосвод завоевать не диво.

Но мы полет умерим,

Душа! И лучше, если не поверим

Мы в наш успех неверный,

Который сном окажется, наверно,

Чтоб после не страдали

О том, что видели и потеряли.

Чем меньше мы желаем,

Тем меньше мы грустим, когда теряем.

Зов трубы.

Кларнет

Там, на коне буланом

(Его обрисовать пора пришла нам

В моем повествованье)...

В нем карту целую увидишь при желанье:

Земля есть тело,

Огонь есть сердце, что в нем бьется смело,

Дыханье - ветер, пена - море,

И этот хаос мчится на просторе,

Душою, телом, пеной и дыханьем,

Став ветра, моря и земли созданьем.

Буланопегий, в пятнах,

Как будто создан для походов ратных,

Чтоб в пятна шпорой били,

Летит он, будто бы имеет крылья;

На нем во весь опор

К нам мчится женщина.

Сехизмундо

Она слепит мой взор.

Кларнет

О, то Росаура! Свет божий с нами!

(Уходит.)

Сехизмундо

Она возвращена мне небесами.

Появляется Росаура, при шпаге и с кинжалом.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Сехизмундо, солдаты, Росаура.

Росаура

Благородный Сехизмундо,

Чье великое геройство

Восстает из темной ночи

В светлом дне его деяний;

Кто, как вышняя планета,

На груди зари небесной

Расцветает, улыбаясь

И кустарникам и розам;

Кто над морем и над долом

Появляется, венчанный,

Льет лучи, сияет светом,

Греет горы, пенит волны

Так сегодня ты явился

И над польскою землею

Засиял подобно солнцу!..

Этой женщине печальной,

Что к стопам твоим склонилась,

Помоги: она несчастна,

Женщина она - две вещи,

Столь достойные защиты,

Что, наверное, мужчине,

Славному своей отвагой,

И одной из них довольно,

И одной уж слишком много.

Видел ты меня три раза,

Три из них не зная кто я,

Ибо я все три являлась

В разном виде, в разном платье.

В первый раз меня ты принял

За мужчину в башне темной,

Где твои страданья были

Для меня примером грозным.

Во второй - ты восхищался

Женщиной, когда сияла

Пышность твоего величья

Сон, фантазия и призрак.

В третий раз тебе являюсь

Ныне чудищем двуполым,

Нежность женщины скрывая

Под оружием мужчины.

И затем, чтоб ты, растроган,

Защищал меня охотней,

Я хочу тебе поведать

О делах моих и бедах.

Знай, что при дворе Московии

Родилась я благородной,

Мать моя была несчастна,

Значит, хороша собою.

Потому и загляделся

На нее изменник; имя

Не могу назвать, не зная;

Храбрость же его я мерю

По моей, его желаний

Воплощением являясь.

Жалко мне, что крещена я,

А не то б могла поверить,

Что один из тех богов он,

Что в своих метаморфозах

(Дождь златой, и бык, и лебедь)

Обманул Данаю, Леду

И Европу. Но напрасно

Свой рассказ я разбавляла

Низкими страстями; нужно

Было рассказать подробней

Мне про то, как мать, поверив

Этой хитрости любовной,

Как никто была красива

И как все была несчастна.

Эти глупые обеты,

Клятвы и супруги имя

Так ее задели душу,

Что она поныне плачет;

Он же был таким тираном,

Как Эней в Троянской битве;

Только шпагу ей оставил

Пусть она покуда в ножнах

И сверкнет в конце рассказа.

От непрочного союза,

Что, связавшись, развязался,

Преступления иль брака

(Хоть оно одно и то же)

Родилась я столь похожим

Матери моей портретом,

Что была не красотою,

Но несчастьем ей подобна.

Тут и прибавлять не надо,

Что счастливою судьбою

Я обделена в наследстве

И бедою лишь богата.

Но одно тебе скажу я:

Тот обманщик, захвативший

Честности моей трофеи

И моей гордыни пепел,

Был Астольфо... О, как бурно

Вспыхнуло и загорелось

Сердце, оттого лишь только,

Что врагом его зову я!

Был Астольфо тот обманщик,

Что, забыв былую славу

(Ведь когда любовь промчалась,

Забывают даже память),

В Польшу прибыл, и, надеясь

На великое наследство,

Он вступает в брак с Эстрельей:

Не звезда, а факел дымный

Моего она заката.

Кто поверит, что звезда

Любящих соединяет,

Раз теперь звезда отторгла

Их жестоко друг от друга?

Я печальна, я несчастна,

Стала грустной, стала дикой,

Стала мертвой, стала странной,

То есть все во мне смешалось,

Как в аду, столпотвореньем

Вавилонским стала я.

И жила в немой печали

(Ибо есть такие беды,

Что о них вещают чувства

Много лучше, чем слова),

Молчаливо повествуя

О страданьях, но однажды

Виоланта, мать (о небо!)

Прорвалась в мою темницу,

И страдания толпою,

Наступая друг на друга,

Из груди моей изверглись.

Я ее не постеснялась:

Раз известно человеку,

Что свою вину поведал

Он тому, кто сам виновен,

Говорить как будто легче:

Иногда нам помогает

И дурной пример. С участьем

Жалобам моим внимая,

Мать утешила своими:

Тот судья, кто сам преступен,

Никогда не судит строго!

И, на опыте увидев,

Что забывчивое время

И свободное безделье

Бед ее не облегчили,

Мне она дала совет:

Должника погибшей чести

Разыскать и хитрым словом

Возвратить ее заставить.

И, чтоб это приключенье

Легче обошлось, надела

Я мужское платье, шпагой

Опоясалась старинной:

Вот теперь из ножен выну

Я ее, как обещала.

Мать, с гвоздя ее снимая

И на ней читая знаки,

Молвит: "Отправляйся в Польшу,

Попытайся самым знатным

Показать клинок вот этот.

Может быть, средь них найдется

Кто-нибудь, кто пожелает

Облегчить твои страданья

И твою судьбу поправить".

Так я в Польше очутилась:

Это опущу в рассказе.

Знаешь ты, что конь понес

И примчал меня к подножью

Башни той, где я повергла

В изумление твой взор.

Опущу, что здесь Клотальдо

За мою судьбу вступился,

Короля просил о жизни

И король мне жизнь оставил;

Что, узнав, кто я такая,

Убедил, чтоб я надела

Платье женское, к Эстрелье

Поступив на службу; это

Сделав, я смогла искусно

Помешать любви Астольфо

И его с Эстрельей свадьбе.

Опущу, что ты увидел

Снова здесь меня и снова

В женском платье, - и смешались

Для тебя два эти вида.

Расскажу, как стал Клотальдо,

Убежден, что подобает

И Астольфо и Эстрелье

Вместе править государством,

Побуждать меня отречься

От ненужных притязаний.

Тут узнала я, что ты,

О бесстрашный Сехизмундо!

Избран кто на дело мести,

Небеса кому велели

Мрачную тюрьму разрушить,

Где по чувствам был ты зверем,