Жизнь - это сон - Кальдерон Педро - Страница 1

Педро Кальдерон

Жизнь - это сон

(перевод Инны Тыняновой)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Басилио, король Польши.

Сехизмундо, принц.

Астольфо, герцог Московии.

Клотальдо, старик.

Кларнет, слуга Росауры.

Эстрелья, инфанта.

Росаура, знатная дама.

Солдаты.

Придворные дамы.

Свита.

Певцы и музыканты.

Слуги.

Действие происходит при дворе польского короля,

в крепости неподалеку и в горах.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

С одной стороны - поросшие лесом горы, с другой - башня, подножие которой

служит тюрьмой Сехизмундо.

Росаура, в мужском платье, появляется на вершине утеса и

начинает спускаться в долину.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Росаура одна.

Росаура

О гиппогриф мой старый,

Ты мчался с ветром неразлучной парой!..

Зачем же так стремиться

Бесхвостой рыбой, и бесперой птицей,

И зверем без сноровки

И без чутья? Куда летел, неловкий,

В неистовстве ретивом

По трещинам, оврагам и обрывам?

Останься здесь, у склона,

Впряженный в колесницу Фаэтона,

А я крутой тропою,

Мне, видно, уготованной судьбою,

Пойду теперь вслепую

Сквозь эту чащу, колкую, густую,

Вниз по скалистым пикам,

Что морщат лоб на этом солнце диком.

Что ж, Польша, не приветишь

Пришельца? Шаг его ты кровью метишь.

Со счастьем тот расстался,

Кто на горе твоей на горе оказался.

Судьба одна от века:

Нет жалости нигде для человека.

Появляется Кларнет.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Росаура, Кларнет.

Кларнет

Для двух... И в поговорках

Слугу не забывают на задворках!

Раз в путь вдвоем пускались,

И с нашей родиной вдвоем прощались,

И натерпелись горя,

А под конец, и жалуясь и споря,

На горке очутились

Вдвоем и с горки той вдвоем скатились,

Так разве мне не в пору

Прийтись и к счету здесь и к разговору?

Росаура

Совсем не в этом дело...

Тебя, Кларнет, я трогать не хотела,

Чтоб за твое мученье

Ты в жалобах почерпнул утешенье.

Философ неизвестный

Сказал, что жалоба имеет вкус чудесный,

И если горя нету,

За ним скитаться надобно по свету.

Кларнет

Да твой философ, верно,

Был горький пьяница. И было бы не скверно

Лупить его почаще,

Затем, чтоб жалобы ему казались слаще!

Но, право, нам, сеньора,

Не легче от такого разговора.

Где нам найти подмогу?

А солнце уж пускается в дорогу...

Росаура

Что отвечать - не знаю,

Кларнет; твои скитанья разделяю,

И все сомненья тоже

Должна я разделять с тобой...

Кларнет

О боже!

Куда мы завернули?

Росаура

Меня глаза, быть может, обманули,

Иль ум во мне смешался,

Но в робком свете, что у дня остался,

Я словно вижу зданье

Невдалеке.

Кларнет

А коль мое желанье

Не врет, уж мы под крышей.

Росаура

Где скалы подымаются все выше,

Куда не глянет солнце,

Я вижу башни дверь или оконце;

С облупленным фасадом,

Здесь, рядом с лесом и с горами рядом,

Груба и неприветна,

Она почти что вовсе незаметна

Средь скал, пронзивших тучи,.

И камнем кажется, упавшим с кручи.

Кларнет

Так подойдем скорее,

И, верно, сделаем куда мудрее,

Чем башней любоваться.

Живут там люди; надо постараться

Найти приют.

Росаура

По счастью,

Открыта дверь (хоть, право, черной пастью

Она должна казаться),

И так как свет не может к ней пробраться,

А небо все темнее,

Мне с каждою минутою страшнее.

В том чреве ночь зачата

И, видно, здесь родится в час заката.

Слышен звон цепей.

Кларнет

О небо! Что я слышу? Все пропало!

Росаура

Меня огнем и холодом сковало.

Кларнет

Никак, звенят цепями?

Бьюсь об заклад, что в этой черной яме

Преступник скрыт ужасный...

Сехизмундо (в башне)

О горе, горе мне, о я несчастный!

Росауpа

Отчаянье какое!

Опять дрожу и лишена покоя.

Кларнет

Пугающие звуки!

Росаура

Кларнет! Бежим от страха и от муки!

Кларнет

Я, право, так робею,

Что и бежать, наверно, не сумею.

Росаура

А если б и решился,

То между двух огней бы очутился...

В подобном положенье

Полезно вспомнить это выраженье.

Кларнет

Но случай тот с моим...

Росауpа

Неодинаков?

Кларнет

Нет, между двух я очутился мраков.

Росаура

Не огонек ли эта

Полоска бледная слепого света,

Дрожащий луч туманный

Глухой звезды, мерцающий и странный,

Что делает лишь гуще

Темницы мрак, печальный и гнетущий?

Наверно... Отблеск слабый

Мне позволяет (издали хотя бы)

Все ж разглядеть темницу,

Живого трупа мрачную гробницу.

Глазам своим не веря,

Я вижу человека в шкуре зверя,

Звенящего цепями

Под бледным светом в этой темной яме.

Бежать нельзя отсюда:

Давай, Кларнет, послушаем покуда

Его рассказ ужасный.

Створки двери раскрываются; виден Сехизмундо, в цепях,

одетый в звериную шкуру. В башне мерцает свет.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Те же и Сехизмундо.

Сехизмундо

О горе, горе мне! О я, несчастный!

Разрешите мои сомненья,

Небеса, и дайте ответ:

Тем, что родился на свет,

Я разве свершил преступленье?

Но все же, по размышленье,

Я мог и сам убедиться,

Что грозная ваша десница

Меня покарать должна:

Ведь худшая в мире вина

Это на свет родиться.

Все же я знать хочу,

Чтоб не терзаться вечно

(Хоть я признаю, конечно,

Что за рожденье плачу),

За что я свой век влачу,

В вечную тьму погружен?

Я разве один рожден?

Ведь родились и другие...

В чем их права такие,

Каких я небом лишен?

Родится птица, и, богатой

Своей красотой блистая,

Она - лишь ветка живая

Или цветок пернатый,

Когда свой полет крылатый

Мчит в высоту она,

Тепла гнезда лишена,

Одной быстротой согрета...

Зачем же мне, в ком больше света,

Свобода меньшая дана?

Родится зверь, и на него

Надета цветная шкура,

Он - лишь звезды фигура

(Кисти лихой мастерство);

Люто его естество,

Когда защита нужна;

С людьми глухая война

Требует много искусства...

Зачем же мне, в ком больше чувства,

Свобода меньшая дана?

Родится рыба и не дышит,

Вскинута хлябью морскою,

Она - челнок с чешуею,

Что океан колышет;

Никто ее ход не слышит,

Когда, быстра и вольна,

Мерит моря до дна,

Все проходя расстоянья...

Зачем же мне, в ком больше знанья,

Свобода меньшая дана?

Родится ручей, и вьется

Между цветами, тонок,

Он - серебристый змеенок,

Что меж цветов крадется,

Когда со звоном несется

Мимо цветов волна,

Полями окружена,

Отдавшись простора власти...

Зачем же мне, в ком больше страсти,

Свобода меньшая дана?

Дойдя до такой тоски,

Словно вулкан загораюсь,

И сердце вырвать стараюсь

И разорвать на куски.

Зачем так цепи тяжки?

За что такая потеря,

Что, бед глубину измеря,

Люди того лишены,

Что создал бог для волны,

Для рыбы, для птицы, для зверя?

Pосаура (Кларнету)

Здесь, видно, живет беда,

Страшны мне его признанья!