Роза для дракона (СИ) - "Aino Aisenberg" - Страница 14

по местам, что для дружбы слишком уж хороши!

И ты чувствуешь, как никто, что моей ноги не

будет там, где мир безразличием ядовит.

Знаешь, ты видишь то, что не видят во мне другие.

И оно, безусловно, стоит твоей любви.

Ты не думай; я за стеснительность не в обиде.

Я предчувствую молча: скоро пробьёт наш час.

Знаешь, Питер уже давно всё за нас увидел,

будучи

на столетия

старше

нас.

Стихи Стефании Даниловой

— И?!

— И?..

— И…

Снова ей хочется на секунду закрыть глаза, слишком сильно дежавю. С разными оттенками такое «и» звучало от отца до бесконечности. Но если признаться себе совсем честно, то Розе не нравилось сравнивать Рональда Уизли с Драко Малфоем, ибо с точки зрения логики между ними не могло быть ничего общего. Практика же показывала обратное. В последние несколько дней девушка всматривалась в свекра всё внимательнее. Так, интереса ради. Почти на подсознательном уровне. Но наблюдая за ним, она находила всё новые и новые черточки, междометия, слова и даже целые предложения. Стоило лишь отвернуться и не видеть лица, как ей тут же начинало казаться, что с ней разговаривает отец.

— Положить еще кусочек жаркого?

— Нет, спасибо.

— Вы бледны, Роза.

— Я поздно уснула.

А потом в оболочку вполне адекватного Драко возвращался мистер Малфой с холодным прищуром серых глаз и высокомерным тоном.

— Зачем же так рано просыпаться? Вы могли бы оставаться в постели до обеда.

— Я не привыкла поздно вставать, валяться в кровати и завтракать в одиночестве, знаете ли, я… (и в этот момент Розе, честное слово, хотелось сказать, что она уже привыкла к обществу старшего Малфоя, и что, вообще-то, в огромном сером доме его компании все равно нет альтернативы).

Драко понимал девушку по-своему:

— Ах, да, Роза, я и забыл, что вы у нас из ОЧЕНЬ большой семьи.

Он не понимал, почему быстро меняющееся настроение девушки в его обществе не оставляет равнодушным. А все дело в том, что мужчина привык знать причину, повлекшую действие. Здесь же он не мог объяснить, а все, что он не мог понять, осмыслить или, на худой конец, потрогать руками, вызывало в нем чувство отвращения или, если совсем честно признаться — страха.

Страха перед неизвестностью.

Но факт оставался фактом: в обществе Розы его настроение менялось по нескольку раз в минуту. Малфою безусловно импонировали в девушке: характер, настойчивость, дотошность, когда дело касалось ее книги, но ровно настолько же эти черты и раздражали.

И он тем более не понимал, что делает теперь здесь, в центре не магического Лондона, подпирая плечом фонарный столб в ожидании Розы.

— И?!

— И?

— И… почему вы опаздываете Роза?

— Фильм начинается через пятнадцать минут. Я не опоздала! — спорит девушка. — Кстати, на этот раз поздороваться забыли вы.

Она улыбается, а Драко снова раздражен, ровно настолько, чтобы не найти слов для ответной колкости. Он лишь подставляет ей уютный уголок локтя и не отказывает себе в удовольствии чуть слышно, сквозь зубы, прошипеть:

— Мы здоровались утром.

— А сейчас вечер.

Она останавливается в пятне света, проникающего из окна. Будто одинокий актер на сцене любительского театра. В волосы вплетаются мелкие жемчужины дождевой воды, а он снова настойчиво предлагает руку:

— Вы промокнете, Роза! Сушиться с помощью магии здесь, увы, не получится.

…

Они покупают поп-корн в холле. Два огромных бумажных стакана с изображением каких-то цветных помпонов с открытыми ртами и дико вытаращенными глазами. Смешные картинки. И Драко с удивлением обнаруживает, что лакомство приятно пахнет. Сладким, возможно, карамелью. Или это духи Розы? Чтобы знать точно, он чуть наклоняется к ней.

— Вот теперь лучше поторопиться, а то и в самом деле опоздаем.

Когда места уже заняты, и в зале гасят свет, мистер Малфой с недоумением обнаруживает, что все присутствующие успели надеть весьма странные очки.

— Роза?! — тихо шепчет он ей.

— О, мистер Малфой, — спохватывается девушка и откуда-то извлекает такие же, как у нее, очки, ловко водружает их на нос Малфою, чуть надавив посредине.

Карамелью пахнет от нее.

И это странное открытие. Неприятное ровно настолько, чтобы тотчас же отвернуться к экрану и засунуть руку в ведро с попкорном… Ведь нужно поспорить, и запах точно исходит от сладостей.

Маггловское кино ему не нравится. Совсем. Оно чуть интереснее колдографий. Хотя ему кажется, что смысла меньше. К тому же он устал и дела министерские эти. В общем, с большим неудовольствием Малфой понял — его клонит в сон. Хрустящая кукурузой Роза, какой-то скрип с экрана, тихая музыка; Драко уже готов был прикрыть глаза. Всего на секунду, как вдруг… он почувствовал на своих пальцах в ведре с попкорном тонкие, мягкие пальчики.

— ОЙ, — она первой отдернула руку.

— Что?

— Мой кончился. Извините. Я как-то машинально. В кино мы ходим только с папой, вот я по привычке и…

— Что по привычке?

— Я доела свою кукурузу. И когда моя кончается, я всегда таскаю её у папы. Кстати, мистер Малфой, и чтокаете сегодня вы.

— Как можно съесть такую порцию за пять минут? Мне, конечно, не жалко — вот возьмите, — и он протянул ей свой попкорн, — просто объясните КАК?

— Пять минут? — Роза подозрительно уставилась на мужчину. — Вы проспали весь фильм, мистер Малфой!

Раньше она никогда не замечала, что у темноты есть пальцы. И тяжелое, смердящее дыхание. Она понимает, что инстинктивно пытается разогнать маслянистый синий мрак мокрыми от страха ладонями, когда шагает за порог хорошо знакомой комнаты.

Ночной мир переполнен слишком громкими звуками: будто раскаты грома — звук собственных шагов, точно крик чайки — поворот ключа в ржавом замке, токийское землетрясение сотрясает грудь — то бьется сердце.

Она огибает невидимые, но изученные наизусть препятствия: угол стола, за ним еще один, еще. Дверь. Под пальцами холодная. Нет, обжигающе ледяная, а за ней… Знакомый запах парфюма, кажется, въевшийся во все предметы, находящиеся в помещении. Даже в ее кожу.

Женщина торопливо пересекает просторную полупустую комнату — ее цель картина, висящая над камином. Узкие ладошки в темноте святящиеся, точно два призрака, давят сначала на верхние, а потом и на нижние уголки. За спящим колдопортретом едва различимо звякает какая-то шестеренка в механизме и полотно чуть слышно отъезжает в сторону. За картиной лимбовый замок.

Она чертит палочкой в воздухе, произнося сложные заклинания, обнаруживающие защитные чары, но не находит ничего. Неужели сейф заперт просто на комбинацию цифр? Она тихо шепчет «Alohomora», но дверца не открывается. Пальцы женщины дрожат, когда она дотрагивается до замка.

«12051982». Сейф закрыт. Она набивает следующую комбинацию «19821205». Снова мимо. Дальше идут «120582», «01092005», «010905», «05061980». И лишь после часа бесплодных попыток и полного отчаяния, на комбинации «12050109» замок сдается. Как же она сразу не догадалась?!

Спрятать то, что находится в сейфе, не составляет труда. Ведь она, в отличие от хозяина этих ценностей, благоразумно пользуется заклятием сжатия, маскирующими чарами, и тогда на ее ладони оказывается маленькая дамская пудреница с инкрустированной цветными камнями крышечкой.

Женщина покидает комнату и больше не слышит громких звуков. Её не терзает совесть. Впервые за много недель, а быть может и лет, она засыпает в собственной постели глубоко и спокойно. До самого утра.

Из синей папки Розы Малфой

«Привет папа!

У меня все хорошо. Правда! И все твои догадки что я: похудела, подурнела, не высыпаюсь, выгляжу бледной, устала (нужное подчеркни, пожалуйста, сам), лишь следствие того, что раньше ты видел меня после маминой стряпни и пирогов бабушки Молли. Конечно, эльфы Малфоев не могут сравниться в мастерстве с Уизли, но я не горюю и открою секрет: нашла новую, совершенно удивительную кондитерскую в западной части Косого переулка, где, собственно, и надеюсь увидеть тебя в следующий четверг, часиков в семь. Выпьем по чашечке латте, поболтаем. Все же мне кажется, что ваш с мамой визит в Малфой-Мэнор, мера излишняя. Тут никто меня не унижает, не обижает и не притесняет. Особенно свекор. Вообще не могу взять в толк, с чего ты делаешь такие предположения. Мистер Малфой, когда я его вижу, а если учесть его занятость — это случается не часто, сама предупредительность. Так вот: он всегда обходителен и очень вежлив со мной. Мы видимся в столовой. Разговариваем. Он даже дал мне право переделать несколько комнат в доме по своему усмотрению. Правда, мне пока не хочется. Я начинаю привыкать к этой странной серой эстетике.