Выбери любимый жанр

Путешествие за счастьем (СИ) - "Стипа" - Страница 2


Изменить размер шрифта:

2

    Яся делала вид, что внимательно слушает престарелого философа, иногда даже вежливо кивала в конце фразы. А когда Дуришник утыкался носом в свиток, она косила глазами в сторону господина Каллистефуса. Пришлось Ясколке согласиться с Синни: столичный гость при внимательном рассмотрении был не так уж и роскошен - пышные одежды щеголя полиняли, и среди крупных локонов поблескивала лысинка. А в душе Ясколка повторяла за Одуванчиком: "Офигеть, ой, ну совсем офигеть!"

Глава 2

"Одна шоколадка, вовремя подаренная секретарше, равна бутылке, подаренной столоначальнику".

Из учебника взяткодателя для второго класса.

  Какие бы важные и серьезные вещи не обсуждались на больших собраниях, по-настоящему судьбоносные решения принимаются в маленьких кабинетиках. И вот, в небольшом кабинетике напротив куратора господина Бальзамина, устроились Ясколка, Одуванчик и Синнингия.

  - Ну что, барышни, вот ваше направление, - пробурчал Бальзамин и промокнул мокрый лоб платочком, - Степи орков. Вот задание.

  - Задание? - переспросила Яся.

  - Конечно, а вы как думали? Не менее семи осчастливленных за год.

  - В степи орков? - недоверчиво протянула Одуванчик, - там за год если семеро проскачут, и то счастье!

  - Ванечка, а ничего нельзя сделать? - глаза Синни стали такими огромными, такими печальными.

  Господин Бальзамин посмотрел на Синни, молча вынул из рук Ясколки направление и вложил в руки Синни другое.

  - Магическая академия, Мир Кленового листа, - прочитала Синни и улыбнулась, - Ой! Как чудесно!

  Господин Бальзамин приосанился.

  - Теперь вам надо выбрать четвертого напарника, - важно произнес он, - выбор большой: Осот, Репей, Повилика и Хрен.

  - Хрен не цветок! - дружно воскликнули феи.

  - После успеха Гадючьего лука цветком себя считает всякий хрен, - под нежным взглядом Синни господин Бальзамин решился на шутку, - но если честно, не советую такого напарника, очень уж он ....

  - Амбициозный? - пришла на помощь Ясколка.

  - Можно и так сказать, словом, не советую таким нежным, ранимым барышням его в напарники.

  - Осот гадина еще та, - проговорила Дуня, и сразу поправилась, - то есть эгоистичная и грубая особа.

  - А Репей приставала, надоедливый просто жуть, - с грустью сказала Ясколка.

  - С Повиликой лучше не связываться - это уже решили все трое, вспомнив совместную работу с этой феей в больнице.

  - Ванечка, миленький, а можно мы втроем пойдем? А этих Осотов как раз четверо. А нам будто не хватило.

  - А отчет? Нужно писать четыре отчета, прямо по ходу осчастливливания наговаривать на пыльцу четыре отчета: от философа-флегматика, романтика-меланхолика... - Бальзамин запнулся, вытащил бумажку и зачитал, - здравомыслящего сангвиника и генератора идей холерика.

  - Так мы за всех и напишем, и за генератора, и за сангвиника, - заверила куратора Дуня, - все по очереди писать будем. Вы нам, главное, ману на четырех выпишите, мы вам и четыре отчета предоставим.

  Господин Бальзамин поморщился от такой бесцеремонности, но кивнул.

  - Можете идти.

  Феечки выскочили за дверь, правда, только две. А Синни задержалась. Дуня развернулась было к двери, но услышала из-за нее: "Синни, а вы не хотите сходить в вечером в театр? Там новый спектакль...". Услышала, ухватила Ясколку за руку и потащила ее на улицу.

  - Пошли скорее, нам еще собираться надо.

  Фея Одуванчик твердо помнила главное правило цветочных фей: "Фея должна делать все, чтобы вокруг нее было как можно больше счастья". И была готова ради этого даже пострадать от неудовлетворенного любопытства.

Глава 3

"У пункта премещения стояли три цветка 

Прощался со мной милый на долгие года"

Из старинной фейской песни

 Сборы были бурными и суетливыми.

  - Ой, да на кого же ты нас покидаешь!

  - Да ты, что, старая, как над покойником! Это ж радость такая, наша девочка, и во внешние миры! Первая из Одуванчиков! ,

  - Дунька, ты там не подведи! Не посрами, Дунька!

  - Дунюшка, ты кофточку одевай, и супчик, супчик не ленись варить.

  - Мам, а где мое платье, то лиловое? Одя! Ты его, что брала? И не постирала потом? Зараза, пятно посадила! Мам, вот ты скажи ей! Я же просила, я просила, не брать мои вещи!

  - Дуня, пирожки я тебе в корзинку положу, смотри, с картошкой внизу, потом с капустой, а это сверху с яблоками.

  - Ну что, отец, сядем? Нет, по такому поводу надо выпить! Дунь, ну ты там смотри! Покажи им всем, что значат Одуванчики! Ну, за Одуванчиков!

  В доме Одуванчиков было суетливо и шумно. Гости и родня, соседи и провожающие, длинные столы, стоящие под деревьями. Вот отец, деды и прадед и несколько очень уважаемых соседей разливают по маленьким стопочкам вино, пьют за род Одуванчиков, его несомненные заслуги, и вообще ведут очень серьезные разговоры про политику внешних миров. Вот соседки и тетушки лихорадочно собирают на столы, режут салаты, мечутся, злословят и смеются. Вот потерянная матушка тихо сидит на кровати, смотрит на дочку, плачет, иногда срывается и бежит за чем-нибудь совершенно необходимым и чуть не забытым. Например, за валенками. Дуня лихорадочно перебирает сумку, выкидывает то, что украдкой в нее положила мать, целуется с приходящими гостьями, ругается с сестрами, всхлипывает и смеется.

  - Дунь, а Дунь, а ты эльфа увидишь? Дунь, а ты принеси мне волос эльфа! - ходит хвостиком за сестрой младший брат.

  И, сознаемся честно, в этой суете, шуме и хлопотах, толкового было очень мало. Разве что бабушка, которая обняла Дуню и протянула ей записку.

  - В мире Кленового листа подруженька моя жила, вышла она замуж за тамошнего Подорожника, осталась там. Не знай, жива ли еще, а в прошлом году весточку присылала, вроде ничего, бодра была.

  - Бабушка! Да как же это?

  - Да так вот, милая, ты об этом не особо болтай, сама понимаешь, как у нас тут к внешнемирцам относятся, а все ж вот тебе адресок, привет от меня передашь, гостинчик. Все не так страшно на чужбине будет.

  И маленький узелочек и запиской потихоньку легли в рюкзачок феи Одуванчика.

  В доме Синни было совсем не так.

  Там был стол, покрытый белоснежной хрустящей скатертью, и старинный сервиз, увы, уже не полный, но все равно красивый, гордые родители, и родня, потихоньку умирающая от зависти.

  - Девочка моя, мы никогда не сомневались в тебе! Я верю, что ты возродишь наш род, и мы снова будем при дворе. И снова на каждом подоконнике будут стоять наши цветы, и снова наш цветок обретет свое значение на языке цветов... - речь папеньки была долгой, невнятной и прочувствованной, гости внимательно слушали, сдвигались бокалы, звякали ножи и вилки о фарфоровые тарелки. Синни мило краснела, господин Бальзамин, с которым не пошли в театр, но которого пригласили на семейное торжество, промокал платочком лицо, маменька в нарядном платье с одобрением поглядывала на молодых людей, а вот бабушка со стороны отца, та наоборот, подумывала о том, что стоит подождать и поискать более выгодную партию.

  - Счастья! Счастья всем!

  - Да, да, и чтобы и фее-благодетельнице его хватило! - подхватывали тост гостьи.

  - Хотя бы налоги заплатить, - а это, очень тихо, жена дяди - ее мальчик получил распределение в городской архив в прошлом году, и она была несколько выведена из себя несправедливостью жизни.

  - Синни, запомни, самое выгодное приложение усилий - это свадьба. Это еще мой дед говорил, а он был знаток, он был ходок! - давал наказ папенька, - он говорил, что на свадьбе всегда есть кто-то счастливый.

2
Перейти на страницу:
Мир литературы