Без денег ты мертв - Чейз Джеймс Хедли - Страница 8
- Предыдущая
- 8/39
- Следующая
— В этом гнусном мире нет жалости. — Кендрик сделал гримасу. — Но о чем я думаю? Немного шампанского, виски? Выпьете что-нибудь?
— Нет, спасибо.
Наступила пауза, пока Кендрик опускал свою тушу в специальное кресло, им самим спроектированное: кресло с высокой спинкой, имитирующее старинное, но укрепленное стальными скрепками и обитое материей, выглядевшей как гобелен, но на самом деле искусно подделанное.
— Луис говорит, что вы заняты, поэтому не стану вас задерживать, — продолжал Эллиот. — Помните коллекцию нефрита, которую вы мне продали?
— Нефрит? Конечно. — Взгляд Кендрика насторожился. — Прекрасный комплект. Хотите почистить его, милый Дон? Нефрит нужно время от времени чистить. Так просто бывает запустить свои драгоценности.
— Я ничего не хочу чистить, я хочу его продать. Кендрик снял парик, вытер лысую голову шелковым платком, потом снова пристроил его на место, немного криво.
— У вас черт знает какой вид с этим проклятым париком, — сказал Эллиот с внезапно вспыхнувшим раздражением.
— Он производит на меня психологический эффект, — заявил Кендрик. — Когда я потерял все свои волосы, я пришел в отчаяние. Вы не представляете, шери, как я страдал. Я всегда презирал глупцов, носящих парики, желая выглядеть моложе. Поэтому я купил этого урода и мне с ним весело. Да к тому же я все-таки не разгуливаю лысым. Я им доволен, он забавляет моих друзей и вызывает разговоры.
Эллиот пожал плечами.
— Так как же? Купите вы нефрит?
— Шери! Я не могу поверить, что вы решили расстаться с этой прелестью! Вероятно, вы не вполне сознаете, а люди говорят о ней. Они вам завидуют! О ней три раза за последний год упоминалось в “Мире искусства”…
— Я хочу продать ее. — Лицо Эллиота ничего не выражало. — Сколько она стоит?
Глаза Кендрика остекленели: это выражение появлялось в них, когда он переходил от роли продавца к роли покупателя.
— Сколько стоит? — Он поднял массивные плечи. — Зависит от спроса. Вам она нравится — мне она нравится. Это прекрасная и редкая коллекция, но в конце концов она представляет интерес лишь для ограниченного круга любителей, интересующихся нефритом. — Он помолчал, пристально и пытливо глядя на Эллиота. — Не намерены-ли вы поменять ее на что-нибудь другое, Донни-бой? Может быть вам приглянулось что-нибудь из моей чудесной галереи? Например, коллекция споудского фарфора, или…
— Я хочу продать ее за наличные, — сказал Эллиот. — И ради бога не называйте меня Донни-бой.
— Прошу прощения, за наличные? — Кендрик скорчил гримасу, став похожим на дельфина, проглотившего крючок. — А вот тут, пожалуй, возникает трудность. Если бы вы думали обменять ее на что-нибудь другое, я мог сделать вам очень миленькое предложение, но за наличные…
— Сколько?
Мне, конечно, придется посмотреть ее снова. Люди так небрежны, нефрит мог отколоться, но если он в полном порядке, в идеальном состоянии, — каким вы его купили, — думаю, я мог бы предложить, скажем тысяч шесть. Да, вплоть до шести тысяч, поскольку мы с вами старые друзья.
К лицу Эллиота прилила кровь.
— О чем вы говорите, черт подери? Вы содрали с меня двадцать пять тысять шестьсот!
Кендрик вскинул руки и в безнадежном жесте уронил их на толстые колени.
— Но это было четыре года назад, дорогой Дон. Цены упали, особенно на нефрит. Хороший фарфор: споул, веджаут, вот где лежат настоящие деньги, но на нефрит в настоящее время нет спроса. Он, конечно, восстановится года через два или через три. Тогда я могу предложить вам цену, прибыльную для вас. — Поколебавшись, он продолжал: — Но если вам действительно срочно нужны деньги и поскольку вы мой друг, я рискну. Я дам вам десять тысяч. Больше никак не могу, и, может статься, я еще пожалею.
Эллиот покачал головой.
— Нет. Попробую в Майами. Там есть пара дельцов, которые могут предложить побольше. Ладно, Клод, забудем этот разговор.
— Вы ведь не думаете о Моррисе Харди и Уинстоне Экленде, шери? — спросил Кендрик с жалостью и с печальной улыбкой. — Вы не должны с ними связываться. Мерзкие люди, а кроме того они по самые глаза завалены нефритом. Я заключил с ними сделку три месяца назад, перед тем, как провел опрос на нефрит. Они дадут вам четыре.
Эллиот испытал чувство безнадежности. Деньги были необходимы. Пожалуй, десять тысяч лучше, чем ничего. Коллекция нефрита не имела для него сейчас никакой ценности. Собственно, она ему надоела.
— Там есть еще всякое барахло, которое вы мне продали, Клод, — сказал он, — я не собираюсь оставлять его себе. Сейчас мне нужны наличные. Как насчет того, чтобы все забрать назад?
Кендрик встал и подошел к шкафчику со спиртным, великолепному изделию, инкрустированному перламутром и черепахой. Он налил чистого виски в два стакана, добавив льда из встроенного в шкаф холодильника и поставил стакан перед Эллиотом. Потом он сел и посмотрел на Эллиота с сочувствием, показавшимся тому неподдельным.
— Почему вы мне не доверяете, милый Дон? Плохи дела? Вы много задолжали? Жили слишком широко? Волк у дверей? Эллиот реагировал на это, как на удары хлыстом.
— Не ваше паршивое дело и не нужно мне ваше проклятое виски! Я приехал говорить о деле, вот и давайте о деле!
— Я ваш друг, — мягко сказал Кендрик. — Пожалуйста, помните это. Все секреты останутся между нами. Я могу помочь вам, шери, но мне, естественно, нужно знать, какова ваша ситуация.
Его спокойный тон и твердый взгляд заставили Эллиота осознать, что сейчас у него нет друзей. Если этот тучный педераст в оранжевом парике говорит искренне, он будет дураком, если отвергнет предложенную помощь.
После короткой нерешительности, он проговорил:
— Ладно, Клод, я скажу. Говоря попросту я разорен и влез в долги. За этот чертов “ролле” не уплачено. Своим я могу назвать только то, что купил у вас.
Кендрик отпил маленький глоток виски.
— Никаких перспектив?
— Никаких. Со мной кончено, как с кинозвездой. У меня нет актерского таланта, нет перспектив. — Нельзя замечать только мрачную сторону, — сказал Кендрик, поглаживая свой большой нос. — Не стану тратить время на изъявления сочувствия, хотя и сочувствую вам. У вас были хорошие виды на будущее, но вам не повезло. По крайней мере, в отличие от большинсгва неудачников, вы вели до сих пор веселую жизнь. Что вам нужно, так это немедленно помочь. Давайте-ка я пошлю к вам Луиса и пусть он сделает опись всего, что у вас есть. Прошло уже довольно много времени, и я не помню, что вы у меня покупали.
Эллиот кивнул.
— Ладно, но я не хочу, чтобы Луис потом молол языком. Стоит пройти слухам о моих затруднениях и на меня накинутся все кредиторы. Мне нужна куча денег к концу месяца, через три недели.
— Что вы подразумеваете под кучей денег?
— Мне понадобится по крайней мере сто пятьдесят тысяч долларов, чтобы поправить дела. Если я их не достану, то обанкрочусь и тогда все останутся ни с чем.
Кендрик выпятил толстые губы.
— Это весьма серьезная сумма, но не отчаивайтесь. Посмотрим, что можно сделать Луис явится к вам завтра в десять. Когда он составит опись, мы потолкуем еще раз.
— Там у меня висит Шагалл, которого вы мне сбыли. Он один стоит черт знает каких денег. Кендрик погрустнел.
— Не очень хороший, если я правильно припоминаю. В то время люди с ума сходили по любой картине Шагалла, но, конечно, он не лишен ценности. Можете положиться на меня. Я постараюсь помочь вам всем, чем смогу.
Эллиот встал. Он не испытывал больших надежд. Он инстинктивно чувствовал, что сделка скорее всего даст ему мало, а толстяку педерасту достанется вся выгода.
— Ладно, Клод, тогда я предоставляю это вам.
— Да. — Кендрик потер гладко выбритый подбородок, потом небрежно обронил: — Вы, кажется, знакомы с Полем Ларримором?
Эллиот с удивлением посмотрел на него.
— Знаком, а что?
— С ним трудно познакомиться, — сказал Кендрик с печальным выражением на толстом лице, — настоящий затворник, вам не кажется?
- Предыдущая
- 8/39
- Следующая
