Пешка в большой игре - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой" - Страница 44

— Веселая вдова — это паук? — спросил Алеш.

— Она самая, люд. Когда к ней не идут жертвы, она переходит на новое место, оставляя тела в коконах. А мы собираем с них трофеи. Если опоздать, то придут воины племени и опередят нас. Вот мы и спешили.

— Нет больше Вдовы, — сказал Прокс, — я ее голову раздавил.

Он встал, подошел к тушке паука и принес ее демону. Тот с большим недоверием смотрел на Прокса, когда он говорил о смерти Вдовы, но, увидев безжизненное маленькое тело, он в отчаянии закричал:

— Зачем? Зачем ты ее убил?! С нее каждый трик такие богатые трофеи шли, и амулеты, и камни, и жаргонит, сотни рабов можно было купить. — Если бы он мог, он стал бы от горя заламывать руки.

— Я ее убил, потому что она хотела меня сожрать, прикинулась доброй демоницей и заманила в сеть. Пришлось выбирать — или я, или она.

— На тебя что, люд, ее магия не подействовала? — Демон смотрел настороженно и с большим любопытством, даже безухие пытались навострить свои отсутствующие уши, внимательно слушая Прокса.

— Нет, не подействовала, как не подействовала магия твари на горе, — ответил Прокс. Он уже понял, что своими способностями вызвал большой интерес у местных разведчиков-изгоев, и хотел точнее понять это.

— Ты странный люд, — сказал полностью безухий и безрогий, — ты смог спуститься с вершины Казни, такого я еще не видел. И о таком не слышал.

— Расскажите мне об этой вершине. Почему она называется вершиной Казни? — Прокс смутно стал догадываться, что к его отправке причастен все же Цу Кенброк.

— Князья нижнего мира отправляют сюда провинившихся, а когда дают билет в один конец, отправляют на ту вершину, с которой ты спустился, — ответил невредимый, но очень словоохотливый демон. Он смотрел на Прокса уже с большим уважением. — Видно, люд, ты сильно не угодил князю, но он не мог тебя прикончить там, у себя. Удивительно! — Он смотрел на Прокса, как на неведомое чудо, широко открытыми глазами. В его понимании люд был всего лишь пищей, а тут сам князь тьмы снизошел отправить люда подальше от себя на верную смерть, не решаясь убить и съесть.

— А что это за место и чем вы занимаетесь? — продолжал расспросы Алеш.

— Это Преддверие, люд, — односложно ответил демон, он говорил таким тоном, как будто считал, что все должны знать, что в природе существует такое важное место, как Преддверие.

— Давай подробнее, дружок, — ласково попросил Прокс, но в его тоне слышалось «говори яснее, а то на обед пойдешь». И демон это понял сразу.

— Преддверие в преисподнюю! Ты видел дымящуюся гору? Под ней находится Сердце Хаоса, там кипит материя, это и есть Преисподняя. Оттуда Творец черпал силу и творил этот мир. Сюда стали ссылать неугодных испокон веков и ссылают до сих пор. Кто выжил здесь ранее, стали плодиться и населять эту землю. Они на ней хозяева. Но тот, кто не хочет жить по их правилам, уходит сюда, в горы, и становится изгоем. Нас не преследуют, но и не помогают. Изгои покупают у них рабов и добывают камни. Здесь много самоцветов. Но больше всего ценятся сердца элементалей. Сердце огненного элементаля — это жаргонит. Сердце элементаля земли — это камень телепортов.

Демон замолчал, посчитав, что рассказал достаточно, а все остальное люд знает и сам.

— Почему здесь не работает магия? — помолчав и обдумывая услышанное, спросил Прокс.

— Почему не работает? Работает, — ответил демон, — только другая, наговоры там, колдовство или вот как у тебя, люд, невосприимчивость к ментальной магии. Ты нас отпусти, мы зла держать не будем, такой специалист, как ты, тут нужен. Пошли с нами и будешь таким же изгоем, в почете, пока живешь, но люды здесь загибаются быстро. Сердце Хаоса пожирает их души и использует как топливо для плавки материи.

Алеш чуял, что демон говорит правду, он им нужен. Для чего — выяснит позже, а сейчас у него был шанс выжить и пристроиться к местным, и он должен был им воспользоваться.

— Ну, ты, положим, зла держать не будешь, — ответил он, — а они, безухие? — и кивнул в сторону лежащих демонов. — Я им уши отрезал.

— Подумаешь, уши! — возразил демон. — Уши и рога скоро отрастут, тут и ноги с руками отрастают. А вот менталиста иметь в компании — это просто здорово. Пока кашеваром побудешь, потом в разведку пойдем, тут еще места есть, куда без менталиста ходу нет. Ну как, согласен? — с надеждой в голосе спросил демон.

— Согласен, — покивал головой Прокс.

Нехеец черт-те где

— Положись на меня. Я все сделаю, — снова повторил я, не переставая оглядываться по сторонам. Может, это все-таки степь? Только с горками?

— Худжгарх, помоги, или я умру, — прохрипел все тот же немолодой орк.

Пришлось перебороть свою жабу и подойти к покалеченным воинам, они с какой-то непонятной надеждой в глазах смотрели на меня, и убивать их у меня рука не поднималась.

— Ты меня зовешь Худжгархом? — спросил я, достал фиал и вылил ему в клыкастую пасть. Он выдул бутылку одним глотком, и только огромный кадык дернулся вверх и вниз. — Кто у вас старший? — Голос мой был строг и малоприветлив.

Он сел, ощупал грудь и вдруг бросился к моим ногам, бережно обхватил их и произнес, как-то горячо и истово:

— Прими мою службу, повелитель.

Не ожидавший такого бурного проявления благодарности от больного, я отступил на шаг.

— Подожди, подлечим остальных, потом обсудим наши дела.

Я обошел всех орков и, проведя небольшое сканирование состояния каждого, выдал им эликсир, кому полную бутылку, кому половинку. Самое тяжелое состояние было у шамана, он дышал с трудом, а из груди торчало сломанное ребро. Видно, туша быка хорошо его приложила, да и то сказать, я уже заметил, что все шаманы у орков были с какими-то физическими изъянами. То горбатые, то маленькие и худые, словно в детстве их специально морили голодом, в противоположность здоровенным оркам. Да и характер у них был склочный, мелочный и мстительный. Думаю, и этот шаман такой же.

Орки пришли в себя и стояли тесной кучкой, с опаской поглядывая на меня. Я подозвал пожилого орка:

— Тебя как зовут? — Мне нужно было понять, где я нахожусь. Может, орки знали и могли просветить меня, потому что Шиза затихла и на мои попытки до нее достучаться отвечала полным молчанием, что вызывало у меня большое подозрение. Не вляпались ли мы с ней опять в какую-нибудь неприятность? Как у нас говорил начальник клуба полка, «не в дерьмо, так в партию, но обязательно вступишь».

— Меня зовут Грыз, я гаржйк, — ударил он себя в грудь кулаком. — А это, — он показал на сгрудившихся, — воины из моей сотни. А этот помет лорха — один из учеников шамана, — небрежно кивнул он на паренька, стоявшего отдельно и с ненавистью смотревшего на Грыза.

— Хорошо, Грыз, это я понял, но почему ты зовешь меня Худжгарх?

Как всегда, меня опять принимали за кого-то другого. Но, помня, что в первый раз мне это помогло выжить, я не стал спорить и отказываться. Хотелось бы, конечно, знать, кто этот Худжгарх?

— Я сам отвозил твой обрубок и выкинул в овраг, — без всякого опасения ответил орк. — И вот ты снова рядом, целый и невредимый, могучий, как сто лорхов. Такое может сделать только Худжгарх.

Его уверенность была непоколебима, и в голосе отсутствовал даже намек на сомнение. Он встал на колени, и следом грохнулись остальные орки. Шаман поколебался, но под моим прищуренным взглядом неохотно присоединился к остальным. Если бы он проявил независимость, мне пришлось бы его убить. Зачем мне фронда в тылу?

— Повелитель, прими нашу службу, — громко сказал орк и бросил к моим ногам свой нож.

Остальные последовали его примеру. Шаман опять недолго колебался и бросил свой посох на ножи.

— Служба принята! — торжественно сказал я и добавил: — Если вы верны мне, я верен вам.

— О-о-о, — пронесся стон среди орков, и они упали ниц.

Видно, я переборщил со словами клятвы нехейцев. Уж не знаю, что они напридумывали себе, и пока знать не хотел. Надо было ковать ситуацию, пока горячо. Я достал ковер, разложил его под удивленными взорами степных бойцов, даже шаман повертел носом, рассматривая рисунок на ковре. Я стал выкладывать снедь — мясо, пироги, конфеты, то, что еще осталось с прошлых запасов. Сел и рукой пригласил присоединиться к трапезе новых подданных, или кем еще они мне стали после клятвы. Неискушенные дети степей никогда не видели сумок с пространственными карманами и с открытыми ртами смотрели на производимое мною действо. Так малые дети смотрят на чудеса, творимые фокусником.