Кошка в объятиях тьмы - Лебедева Жанна - Страница 39

— Да, не в раю, — грозно нахмурился красноволосый демон, — но наша организация тоже имеет гордость и честь. Здесь нет места беспределу, здесь тоже должен был порядок!

Вдохновившись собственной пафосной речью, Озраэль подхватил жирдяя за воротник и потянул на себя. Двести кило — это вам не шутки! Мебель затрещала, накренился дубовый стол…

— Я больше не буду, не буду, — панически запричитал начальник, — ну виноват, ну оступился однажды.

— Не ври мне тут про однажды. — Прищурившись, Озраэль резко отпустил свою жертву, которая с грохотом вернулась в затрещавшее кресло. — Ты это не первый раз практикуешь, мне грешники рассказывали.

— Какие еще грешники?

— Госпожа Шпак, например.

— Так она сама просила, — выдохнул начальник, а потом, укоризненно взглянув на мучителя, добавил: — Что же ты, милейший, старого товарища из-за каких-то пустяковых подмен тиранишь?

— Пустяковых? — Озраэль даже оскалился от возмущения и ярости. — Невинных праведников пытают в преисподней, а то и вовсе убивают, пока закоренелые твари нежатся в раю! Это, по-твоему, пустяки?

— Убивают? Нет, не может быть, — рассеянно забормотал начальник и так неистово мотнул головой, что огромные щеки, как у бульдога, захлопали по воздуху. — Мы о таком не договаривались.

— С кем не договаривались? — тут же подловил его Озраэль.

— Ни с кем, дражайший, ни с кем, — попытался отмазаться толстый демон, но Озраэль моментально ухватился за мелькнувшую ниточку.

— Говори, кто твой подельник?

— Не могу, — шепотом признался начальник. — Не проси, не скажу… я боюсь, Озраэль, страшно боюсь его! Лучше вечность в потусторонней тюрьме за взятки, чем смерть.

— Кого — его?

— Не скажу, не проси.

Упрямый, тупой жиртрест! Озраэль нервно сглотнул и, по-волчьи пригнув голову, пригрозил:

— Если не скажешь правду, я убью тебя прямо сейчас.

Толстый демон похолодел от ужаса так, что над его верхней губой проступили бисеринки пота. Красноволосый наглец не шутил — уж что-что, а блеф начальник мог почуять безоговорочно. И он сознался.

— Я не знаю, кто он. Не видел лица. Он был в серой одежде и глубоком капюшоне. Сперва я принял его за светлого, но постепенно заметил, что он скорее темный, да-да, темный! Чем дольше я находился рядом с ним, тем сильнее убеждался в этом.

— Темный, значит, — задумчиво повторил Озраэль. — Кто? Демон, архидемон?

— Нет, не из нашей братии, просто — темный, может быть, даже человек.

— Колдун?

— Может…

— Чего он хотел?

— Сказал, что даст мне денег, если мои посланники заберут из серой зоны праведников, сотрут им память, имена в документах и проследят, чтобы грешники ушли в рай вместо них.

— Всего-то? — саркастически хмыкнул Озраэль. — Тебе предложили опасную авантюру, и ты от жадности согласился? Раньше ты казался мне более осторожным.

— Он не предлагал — ставил перед фактом, а иначе — смерть. Он не шутил, я блеф чую. Я вообще хорошо чую, когда спорить и отпираться не стоит, — заискивающе пропел начальник, намекая Озраэлю на собственную искренность.

— Понятно, — начальник отдела варки стал мрачнее тучи и, скрестив на груди руки, прошелся по кабинету от стены к стене, — что ничего не понятно… — На новую мысль Озраэля натолкнули «послеяблочные» размышления и уверенное заявление агента о волчьей смерти. Привязка куратора к грешникам достаточно сильна, чтобы почувствовать их гибель даже при самом халатном отношении к делу, а значит… — Сколько всего было подмен?

— Да я уж и не помню, — замялся начальник.

— У тебя с грешниками связь.

— Ну, милейший мой, у меня же их легионы! Если бы я их всех запоминал, сошел бы с ума.

— А ты вспомни, — стоял на своем красноволосый, — напрягись и вспомни всех, кого после уничтожили, это ты сумеешь.

— Так время надо, — слабо возразил начальник и тут же смирился: — Ладно, я попробую.

Озраэль не покинул кабинет до тех пор, пока на стол не лег исписанный именами и фамилиями листок, в котором значилось около тридцати персон.

— Вот, это все, с кем за последние двадцать лет связь была разорвана по неизвестной причине. — Начальник послюнявил карандаш и обвел половину фамилий. — Вот этих меняли, помню точно, за остальных не поручусь. Вот эту, — он чиркнул галочку напротив женской фамилии, — не меняли, просто направили в ад и сразу уничтожили, она была одной из первых. Это все, больше не скажу ничего, — собрав в кулак всю имеющуюся крепость духа, поставил точку в беседе толстый демон. — Бери список и храни его в тайне. Я рассчитываю на твое понимание. Если что, я тебе ничего не говорил, а для следствия, если таковое вдруг случится, — помогал как мог. Будь осторожен, дражайший мой Озраэль, ведь от этого теперь зависит моя жизнь, да и твоя тоже.

— Выходит, сотрудничать ты не намерен? — Голос за спиной прозвучал уже на выходе из портала в жилую зону как напутствие, что каждый визит, да что там — каждый шаг Озраэля отслеживается и контролируется.

Демон повернулся, недовольно вгляделся в стальную маску и презрительно ткнул в нее пальцем.

— Я не намерен работать непонятно с кем. Это все.

Оставив безопасника за спиной, он продолжил путь к дому, но наглый светлый не отставал.

— Почему ты не хочешь сотрудничать? Это же в твоих интересах. Я вижу, что ты пытаешься расследовать дело сам. Не глупи, демон.

— Я же сказал, не собираюсь работать неизвестно с кем, — не останавливаясь, бросил через плечо Озраэль. — Ты знаешь мое имя, должность, место работы, магический пароль от квартиры, я же не ведаю про тебя ничего. Даже лица не видел. Если хочешь работать — будь честен со мной, а значит — будь открыт. Покажись — кто ты, назови имя и должность — тогда я подумаю, стоит ли иметь с тобой дело. Или боишься?

Озраэль пошел ва-банк. Не стоило злить безопасника, иметь подобных товарищей врагами — большой риск, но демону надоели недоговорки. Ситуация складывалась напряженная, и все непонятки, недомолвки могли выйти боком. Озраэль желал лишь одного — иметь хоть какие-то гарантии, что существо, предлагающее поделиться с ним размышлениями и наработками, не кинет его, а если кинет, он хотя бы будет знать предателя лично.

Безопасник молчал. Понять, что творится у него на душе, не представлялось возможным. Маска непроницаемой броней скрывала все.

— Боишься? Не доверяешь? — продолжил Озраэль. — А я-то всегда думал, что в службу безопасности берут сильных и подготовленных, а ты перепугался какого-то демона?

— Я рискую, — холодно прогудела маска.

— Я тоже, — отрезал Озраэль. — Таково мое условие. Либо полное доверие — либо ничего. А еще знай! Я не друг и не брат светлым, но я тоже хочу вернуть порядок, нарушителями которого, возможно, стали обе стороны. Мне не важно, кто виноват, я хочу, чтобы негодяи вернулись в преисподнюю, а праведники ушли в рай. А еще я хочу, чтобы ты назвал свое имя и показал лицо. Это мое последнее слово.

— Какое из четырех? — неожиданно поинтересовался собеседник.

— Что? — не понял Озраэль.

— Какое из четырех лиц тебе показать?

Светлый медленно снял капюшон и расстегнул застежки на затылке. Маска упала, открыв Озраэлю лицо. Хотя трудно было назвать лицом бычью морду с огромными рогами, которым позавидовал бы любой демон.

— Ты минотавр? — прозвучал резонный вопрос, и тут же был опровергнут.

— Нет. Херувим.

Он распустил за спиной крылья, огромные, сияющие. Потом еще одни. Всего две пары. Демон тем временем вспоминал лекции, что им вещали в бесячьей школе на парах с унылым названием «Введение в теорию света». Будущий начальник отдела варки тогда не отличался особым учебным рвением, поэтому, как многие ученики — темные, светлые, человеческие ли, — предпочитал учению озорство и отпускал с задней парты пошлые шуточки по поводу этого самого «введения». Однако кое-что все же в голове отложилось. Напрягши память, Озраэль вспомнил, что херувим — один из самых могущественных ангелов — имеет четыре ипостаси: человеческую, бычью, орлиную и львиную.