Орлы на войне - Кейн Бен - Страница 15

После первого дня, когда ничего не случилось, они встали на ночлег в походном лагере в двадцати милях от Ренуса. Построенный много лет назад, во время забытой ныне кампании, лагерь этот по-прежнему исправно служил проезжающим мимо патрульным отрядам. Солдаты его любили. Надежные земляные бастионы и глубокие траншеи помогали избежать обычных трудов по возведению лагеря в конце изнурительного дневного марш-броска. Легкие приготовления к ночлегу и спокойный сон означали, что четырнадцать миль до Ализо будут пройдены бодрым шагом. При помощи каменных столбов вдоль дороги Тулл рассчитал, что их колонна шагает быстрее четырех миль в час. Считалось, что легионеры должны быть в состоянии поддерживать такую скорость, однако от них не всегда ее требовали, так как солдаты быстро уставали. И все же порой приподнятое настроение помогало им шагать быстро, как то было сейчас. Тулл не собирался охлаждать их пыл.

Он бы никому в этом не признался, за исключением Фенестелы, однако центурион был рад ехать верхом. В последнее время он предпочитал передвигаться в седле – болела спина, да и суставы уже не те. Может, он и прошел бы сегодня расстояние наравне с солдатами, но завтра точно наступила бы расплата. Большинство легионеров были лет на пятнадцать, а то и больше, моложе его.

Впрочем, пешком или верхом, Тулл хотел как можно скорее оказаться в Ализо. Как и придорожный лагерь, который так любили легионеры, он тоже был у них в чести по причине своих размеров и пустых казарм. Этот форт, также возведенный во время предыдущих военных кампаний, был достаточно велик, чтобы вместить целый легион. Обычный же его гарнизон состоял из одной-единственной когорты и двух турм кавалерии. Даже вторая когорта, под началом недавно прибывшего префекта Луция Цедиция, заняла лишь часть пустующих деревянных казарм, стоявших в несколько рядов. В Ализо, подумал Тулл, каждый может рассчитывать на койку и крышу над головой. Такой комфорт следовало ценить: подобные условия во время походов были редкостью.

– Выше головы, братцы, к нам снова приближается старший трибун, – объявил легионер, шагавший в одной из шеренг впереди Тулла.

Солдаты тотчас расправили спины и плечи. Центурион же ощутил укол раздражения. Туберон на протяжении всего марша то и дело придирался к солдатам, однако воздерживался от замечаний в адрес солдат его центурии. Если это произойдет сейчас, Тулл не был уверен, что не отпустит резкое словцо.

Между тем, взбивая копытами пыль, Туберон приближался к ним верхом на своем скакуне. Трибуна сопровождала свита – два офицера и писарь. Впрочем, никаких замечаний в адрес легионеров Тулла он не сделал.

Наконец Туберон приостановил коня.

– Центурион!

– Слушаю тебя, трибун. Что-то привлекло твое внимание?

– Мы доскакали до форта. Это внушительное строение и расположено в удачном месте. Рядом протекает река Люпия, однако сам форт стоит на возвышении, что позволяет держать в поле зрения окружающую местность.

– Совершенно верно, – поддакнул Тулл, а про себя подумал, что лишь слепой не заметил бы удачное расположение форта. – То есть нас там ждут?

– Я велел часовому передать Луцию Цедицию о нашем скором прибытии. – Сказав это, Туберон с видимым нетерпением посмотрел на двигавшуюся мимо него колонну легионеров. Тулла покоробило то, как раздувались при этом ноздри трибуна. – При условии, конечно, что эти увальни ускорят шаг.

Центурион был готов дать юнцу хорошую отповедь, однако сдержался.

– Они и так делают более четырех миль в час.

– Разве Восемнадцатый легион не гордится своими солдатами?

Ах ты, напыщенный гаденыш, подумал Тулл.

– Разумеется, гордится.

– Тогда почему они не могут шагать быстрее?

– Потому что я им этого не приказывал, – ответил Тулл. Он едва не добавил «потому что главный здесь я», но в этом не было необходимости. Туберон возмущенно разинул рот, однако Тулл продолжил – правда, негромко, чтобы его слышал только трибун: – До Ализо еще более двух миль. Это обычный патруль, нам поручено доставить в форт несрочные письма Вара. Подгонять солдат нет необходимости. Представь – да уберегут нас от этого боги! – что будет, если возникнет чрезвычайная ситуация, а они, измотанные маршем, не смогут дать отпор? Я бы никогда себе этого не простил. А ты, трибун?

Туберон смерил его капризным взглядом.

– Пожалуй, тоже нет. Ладно, пусть идут так, как идут.

– Мудрые слова, трибун, – дипломатично заметил Тулл, за что удостоился еще одного колючего взгляда.

– Но мне нет причин мешкать на дороге. Я вернусь в лагерь и передам Цедицию письма Вара.

– Отлично, трибун, – ответил Тулл, а про себя добавил: «Вали отсюда».

Легионер Марк Пизон и еще семеро его товарищей по контубернию получили комнату в самом дальнем конце коридора казармы. То есть дальше всего от комнаты центуриона Тулла, чему все они были очень рады. Нет, конечно, проверки со стороны центуриона им не избежать, однако товарищи предупредят их заранее.

Пизон, рослый солдат, вошел в комнату последним, как последним он вошел и в само здание, расположенное в удалении от главных ворот форта, и, бросив оружие в крошечной комнатушке напротив спальни, пошел выбрать себе койку. К его великой досаде, единственное спальное место, на котором не было ни солдата, ни снаряжения, оказалось наверху. Пизон закатил глаза, однако взобрался на верхний ярус. При этом он больно стукнулся головой о низкий потолок.

– Чтоб тебе пусто было, потная задница Юпитера! – простонал он, перекатываясь на матрас.

– Сначала сними доспехи, болван, – раздался голос с соседней койки.

– Хочу для начала лишь вытянуть ноги, – пожаловался Пизон.

– Ты устал после такого короткого марша? – удивился лежавший на койке под ним Вителлий, желчный тип, которого Пизон не слишком жаловал, в первую очередь потому, что именно из-за его вечных насмешек Пизон до сих пор не ощущал себя частью контуберния, а если честно, то и настоящим солдатом.

– Я не это имел в виду, – раздраженно ответил Пизон. – Просто приятно полежать в постели. Вот и всё.

– Вот и я о том же, – послышалось в ответ. – Правда, перед тем как лечь, я снял кольчугу.

Пизон потер набухшую на голове шишку.

– А ведь это была единственная часть тела, которая не болела…

– Смотрю, ты без жалоб не можешь, – съязвил Вителлий.

Слыша это, Афер, один из четырех других ветеранов контуберния, который с самого начала сочувственно относился к Пизону, счел своим долгом заступиться за товарища.

– Не заносись, Вителлий. Вспомни лучше, как ты подхватил вшей в самом дешевом лупанарии Ветеры. Да ты потом несколько месяцев кряду жаловался и не давал нам спать, потому что громко чесался.

Кислый ответ Вителлия потонул в дружном взрыве хохота. Пизон с благодарностью посмотрел на своего защитника.

Афер, волосатый тип с пивным брюшком, родом из самых сомнительных кварталов Мутины, подмигнул в ответ. Пизон мгновенно проникся к нему благодарностью. Воспользовавшись всеобщим смехом, он соскользнул с койки и вернулся в склад снаряжения. Здесь расстегнул ремень и попытался – правда, безуспешно – сбросить с себя кольчугу. Ему оставалось лишь стащить ее с плеч, когда он почувствовал, что в комнату кто-то вошел. Полагая, что это Вителлий пришел еще раз посмеяться над ним, он резко развернулся и взмахнул кулаками.

– Полегче, брат, – сказал Афер, поднимая руки.

– Извини, я подумал, что…

– Знаю. Не обращай на него внимания. У него ядовитый язык, но в бою такого, как он, неплохо иметь с собой рядом. – Заметив на лице Пизона скептическое выражение, Афер улыбнулся. – Это так. Однажды в Иллирии он спас мою шкуру, хотя, если честно, я уже видел, как за мной через Стикс спешит паромщик. Вителлий тогда убил двух варваров, но и сам получил ранение. И прежде чем ты спросишь меня, скажу – не только потому, что я его старый товарищ: он точно так же выручал и неопытных новобранцев. Если ты в его контубернии, он никогда не оставит тебя в беде. Впрочем, как и все остальные. Просто у него своеобразное чувство юмора.