Тёмная потерна (СИ) - "Луми Йоханнес" - Страница 70

Загрузились, что твои фрицы - млеко, яйки, мёд, только машина союзников, и сами мы не в немецкой форме. Покалякали немного о том, о сём, угостили мужиков сигаретами, да и покатили обратно. Проезжая мимо "борделя", натолкнулись на странное зрелище - навстречу не спеша ехал "Харлей" с коляской. За рулём, в тулупе и надвинутой на самые очки мохнатой шапке, сидел бородатый мужик, а в коляске, судя по всему, женщина, одетая во что-то очень уж светлое. Спустя секунду я понял, что одета она только в то, в чём появилась на свет. Я не спорю, есть моржи, есть любители крещенских купаний, но что-то сомнительно мне, что кто-то в здравом уме захочет нагишом, зимой, кататься на мотоцикле. Дорога узкая, не разъехаться, у мотоцикла была задняя передача, но "байкер" явно не обладал достаточным опытом, и предок культового транспортного средства тупо заехал задним колесом в сугроб. Нам не оставалось ничего другого, кроме как помочь вытащить странных экстремалов, или столкнуть колымагу бронированной мордой, чего мы, конечно, делать не стали.

Бородач повёл себя очень подозрительно - вместо того, чтобы слезть с мотоцикла и принять участие в выталкивании, он лишь сунул правую руку за пазуху. Девица сидела тоже какая-то напряжённая, и, подойдя ближе, я увидел торчащие над краем коляски колени - она явно была очень высокой, раз не поместилась сюда. Глаз, против воли (да кого я обманываю! Ничего он не был против!) задержался на её груди, но тут мозг отметил одну очень подозрительную деталь. Девушка была связана. Соображая, что за хрень тут творится, я перевёл взгляд на её лицо, отметил синяк на скуле, довольно крупный, но тонкий нос, сбившиеся в неопрятный колтун чёрные волосы. Далее - сжатые в тонкую линию губы без единой кровинки, и трясущийся подбородок, цвет глаз различить не удалось, так как они были закрыты. Затем я понял, что девушку бьёт нешуточная дрожь. Не, ребят, это нихера не садо-мазо игры, это что-то другое. "Ломают, ты знаешь как..." - всплыли в мозгу сказанные Ромой дней пять назад слова. Даже не совсем ещё отдавая отчёт в собственных действиях, я рывком расстегнул ремень с кобурой, одним непрерывным движением прошёлся по пуговицам на тулупе, снял его и накинул на плечи девушки.

Карие глаза открылись, и с трудом разлепившиеся губы едва слышно прошептали: "не надо". Надо! Ещё как надо! Тело женщины, неожиданно тяжёлое и неуклюжее, не хотело вылезать из коляски, тут ещё водитель протянул руку, явно чтобы мне помешать и тогда я, отпустив девушку, изо всех сил двинул ему в ухо слева. Тот кулём свалился с седла, а я обошёл коляску и рывком выдернул пленницу из люльки. Нести её было недалеко, но девица оказалась на удивление тяжёлой, да ещё никак не помогала мне при транспортировке, а просто безвольно повисла на моих руках.

Лишней одежды у нас не было, только то, что на себе, но парни уже сообразили, скинули дохи, девушка, едва её положили на один из расстеленных на полу тулупов, съёжилась в позе эмбриона и мы укутали её, как могли. Изверг-мотоциклист между тем поднялся и даже лопотал что-то возмущённое. Ярость уже застилала мне глаз, я сделал пару шагов в его направлении, тот всё понял, видимо, сунул руку за пазуху и даже вытащил пистолет. Но я уже бил. Бил, пока не свалилась шапка, разбил ему очки и себе костяшки пальцев, разбил ему губы, немалого размера нос и, наверное, забил бы его совсем, если бы Дима с Гошей меня не оттащили. Ваххабит, это был один из людей Мамеда, управляющего борделем, подвывая и пачкая снег кровью, пытался уползти на обочину, я вырывался, пока не услышал:

- ...ри сейчас набегут!

- Что? - не понял я, и тут же понял.

Кровь! Надо ехать или будем отбиваться от порождений Тьмы. Скомандовал:

- Погнали, - и повернулся к "Скауту".

- Мотоцикл, - воскликнул Гоша, напоминая, что у нас препятствие на дороге.

- Пох, дави! - распорядился я, и парни переглянулись.

- Дави! - рыкнул я громче.

- А этот как? - спросил Дима, кивая в сторону поднявшегося на ноги бармалея. Тот был занят прикладыванием снега к разбитому румпелю на предмет остановить кровь. Я вспомнил, что и сам раскровенил руку, быстро облизал её и произнёс:

- А что, кто-то расстроится? - намекая на его вероятную и желательную гибель от коготков детишек Мрака.

Хотя это вряд ли, до ворот меньше ста метров, добежит, сучёныш. Гоша умело, и, как мне кажется, излишне нежно, столкнул мотоцикл в сугроб, и "Скаут" начал медленно ускоряться. Я велел Диме занять моё место, а сам, якобы для прикрытия тыла, перебрался назад. На самом деле мне нужно было убедиться, что девушка ещё жива, потому что если она умрёт, бородатый упырь тоже умрёт. И плевать на последствия, неважно мне, кто она, как низко пала и что сделала, просто так НЕЛЬЗЯ. Нельзя настолько, что одним этим поступком ублюдок вычеркнул себя из числа людей, и нормальные человеческие нормы на него больше не распространялись. Это был таракан, которого хотелось раздавить.

Спасённая была жива, я сунул левую руку под тулуп и почувствовал, как она дёрнулась от моего прикосновения. И ещё её била дрожь, а кожа была неестественно холодной. Как это называется, гипотермия?

- Гоша, гони! - крикнул я и "руль" тут же утопил педаль в пол.

"Скаут" потащило юзом, но водила у нас и впрямь был если не от бога, то от одного из его замов, потому что через мгновение мы выровняли ход и даже ускорились.

- Так, несём её ко мне, - распорядился я спустя считанные минуты, когда броневик остановился на территории "Точки".

Ко мне, это в кубрик начальника смены, такая отдельная комнатёнка, где есть кровать, стол, пара табуретов и полка для книг, типа отдельное жильё.

- Гош, - продолжил я распоряжаться, - скажи Лёхе, пусть сделает тёплый чай. Понял? Тёплый, не горячий! Тёплый! С мёдом.

- Может, водки ей? - озабоченно спросил он.

- Хуётки! - нагрубил я в ответ. - Тёплый чай, много, тёплое бельё, нагрейте у печки, одежду какую-нибудь.

- Может, баню? - ничуть не обиделся Гоша.

- Баню? Баню можно, но потом - согласился я. И обратился к пряителю: - Дим, подмени меня на часок, пока человека отогревать буду, никого не пускать, если что, херачьте из всех стволов.

Это я на случай разборок со стороны Мамеда и его людей. А они будут, не могут не быть. И ещё я только что нарушил сразу целую кучу запретов, начиная с запрета поездки в деревню, нечего нам там было делать, НЕЧЕГО. Но это всё потом будет, а сейчас мне надо до конца человека спасти, слишком сильно организм ушёл у неё в режим энергосбережения. Что бы не советовали всякие "иксперты", в таких случаях самым лучшим средством для обогрева является тело другого человека, или так называемое электроодеяло, способное выдать температуру близкую к 36 градусам, не выше. Потому что сейчас важно не спешить. Разделся до трусов, откинул шкуры, пристроился рядом с дрожащим телом, изо всех сил стараясь не содрогаться сам от ледяных прикосновений.

- Теперь укрой меня, - попросил я Диму, стоящего рядом с выпученными глазами

- И хватит лыбиться! - заметил я приклеившуюся ухмылку. - Это не то, что ты думаешь!

- Ага! НЕ ТО! - осклабился он во все тридцать два зуба, и накинул на нас ещё один тулуп.

Адреналин, вброшенный в кровь потасовкой, уже ушёл, и я прижал к себе ледяное тело, стараясь максимально увеличить площадь соприкосновения. Надо же, лежу рядом с обнажённой и довольно красивой женщиной, и хоть бы какая реакция, только пытаюсь понять, меньше её трясёт, или больше? Вроде чуть меньше?

- Тебя зовут-то как, - прошептал я ей на ухо.

И, клянусь, покраснел, настолько интимно это прозвучало, аж сам устыдился. Девушка молчала, и я повторил вопрос, уже громче.

- М-м-мы, - пробормотала она.

Я решил, что это хороший признак, по меньшей мере - пациент в сознании.

- Кость, - произнёс чей-то голос, приглушённый шкурами, - чай куда?