Чёрный менестрель (СИ) - Скиф Дмитрий Александрович - Страница 23

- На участии в похоронной процессии мага-криоманта, не безвозмездном, само собой, я в любом случае настаиваю.

- Особенно если учесть, что ты единственный маг-криомант на всю округу, - возмутилась Уинди, - на метеомага, чтобы во время похорон не было дождя, также придётся потратиться.

- И не стыдно тебе? - тихо спросил Диргиниус коллегу. - От Глакера я что-то подобное ожидал, но от тебя...

- А что такого? - изумилась Уинди, - мне, в отличие от почти уже покойной, ещё жить и жить.

- Извините, - робко поинтересовался Голушко, и тут же в зале постоялого двора настала тишина, - а почему её просто страже не сдать?

- Господин капитан, сэр, но так не принято! - возмущённо проговорил Билко, пока все остальные только негодующе таращились.

- Кем не принято, сержант? - уже с металлом в голосе спросил Степан.

- В соответствии с уложением о наказаниях города Тулевотид, - канцелярским тоном начал Шпикэрс, - командиры вольных рот имеют право самостоятельно вершить суд на злоумышляющих против них, если задержат таковых с поличным.

- То есть участь этой особы должен решать я? - уточнил Голушко.

- В течение суток после того, как её схватили, - да, - всё тем же тоном ответил Шпикэрс, - а затем, если наказание не будет определено, то злоумышленника необходимо передать городской страже для справедливого суда и уплатить пошлину в размере десяти золотых на судебные издержки.

- Поэтому мы стражу и не позвали, - объяснил Депупан, - стражники сразу деньги потребуют.

При упоминании пошлины в Степане сразу проснулись поколения домовитых прижимистых предков, которые стали нашептывать своему нерадивому потомку, чтобы он поторопился с решением.

- Так-так, другие мнения есть? - грозно спросил Голушко и осмотрел зал.

- Продайте её мне в рабство... - начал было хозяин постоялого двора, но продолжить не дала супруга:

- Я тебе, кобелина, заведу молодую рабыню, давно скалкой не получал?

Дождавшись, когда стихнет смех, Степан спросил:

- Ещё есть предложения?

- Отпустите меня, пожалуйста, - дрожащим голосом и со слезами на глазах пропищала будущая жертва мужского произвола.

- Тихо, - надавив воровке на шею, зло прошипел Билко, - тебе слова не давали.

- А может её просто разложить на лавке, благо штанов на ней уже нет, дать полсотни горячих и вышвырнуть отсюда? - предложила Хиир.

- Не надо, - захлюпала воровка, - я честно не буду больше.

- Чего не будешь? - спросил кто-то из наёмников.

- Чужое брать...

- Как будто родители тебя этому не учили? - укорил её всё тот же наёмник.

- Учили, да померли в прошлом году.

- А сколько тебе лет, хм, чудо? - спросил Голушко.

- Четырнадцать... будет.

Тут в голове у Степана что-то переклинило, и он вспомнил, что по "самым гуманным законам" уголовная ответственность начинается именно после четырнадцати.

- Вот что, Хиир, - велел Голушко, поднимаясь с табурета, - забирай-ка её к себе арбалетчицей, а я спать пошел.

- Повезло тебе, девка, отходчивый у нас капитан, - сказал Билко, развязывая на своей недавней пленнице верёвки, - но учти, попробуешь сделать что-нибудь не так и...

***

Ребана лежала на полу и ревела белугой. Слёзы катились в три ручья. "Почему я такая неудачница?", - не прекращая плакать, думала она. "Никто, никто в моём роду, на протяжении двенадцати поколений, не попадался! А я, как последняя дура, попалась на первом же деле! И главное, помощи от клана не дождешься! Мало того, что я не стала, по словам учителя, "обустраивать гнездо" для какого-нибудь парня из клана, сына высокопоставленных родителей, так ещё потребовала отпустить на дело, чтобы сдать экзамен и получить права подмастерья, и вдобавок этому рыжему... врезала. И вот итог, раз экзамен провалила, значит не в клане, а раз не в клане, значит никто не заступится. И ведь даже учитель не поможет, зачем ему ссорится с одним из глав ночной охоты, а после того, как я набила морду этому рыжему...".

"Впрочем, я ещё легко отделалась", - продолжала думать Ребана, когда несколько успокоилась. "И правда, могли бы пустить по кругу. А их там мужиков сто - точно смерть, а если выживешь, то либо в омут головой, либо в петлю. Впрочем, может, я ещё зря радуюсь. Что это за арбалетчицы такие? Хорошо, если котлы чистить да одежду стирать. А может им ещё и в поле нужно мужиков ублажать, как весёлым девицам из маркитантского обоза? Хотя весёлым девицам легче, они в тепле, да под крышей. А придётся с вольниками шастать, в грязи да под дождём, так будешь их ублажать во время привала на виду у всех...", - здесь неудавшейся воровке стало себя так жалко, что она вновь заревела и пару минут вообще ни о чём не думала...

"А впрочем, будь что будет", - решила Ребана проревевшись, свернулась калачиком и уснула.

***

- Рота, подъём! - сквозь сон услышала Ребана, но вскочить её заставила не команда, а пинок под зад от Хиир.

- Теперь ты в Гвардии Валлинора, деточка, и всё должна делать по команде! - злобно прошипела Хиир.

У непосредственной начальницы Ребаны было отвратительное настроение и это не мудрено. После обязательной для всех бойцов вольной роты утренней зарядки все могли заниматься своими делами, как-никак месяц Любви на дворе, и только ей придётся заниматься с соплячкой, которая и арбалета-то в глаза не видела.

Получив ещё десять пендюлей и два подзатыльника, Ребана наконец поняла, что от неё требуется. По счастью она спала одетой (брюки ей вернули перед тем, как запереть в пустой кладовке), так что одеваться за сорок пять секунд ей не пришлось.

Выбежав на небольшой пустырь за постоялым двором, Ребана увидела всю вольную роту за исключением магов, выстроившуюся в пять шеренг рассыпчатым строем. Перед бойцами стоял господин капитан и мрачно смотрел на непонятное украшение, похожее на браслет, на своей левой руке.

- Хиир, ты опоздала на десять минут!

- Виновата, господин капитан! Я бы первая появилась на зарядке, но вы поручили мне эту девчонку, а она наших порядков ещё не знает.

- Хорошо. Встать в строй!

Хиир моментально схватила за руку Ребану и потащила её в последний ряд...

На утренней разминке бойцы Гвардии Валлинора откровенно сачковали. Стоило господину капитану отвернуться, как все, кто оказывался вне поля зрения Голушко, моментально прекращали делать упражнения. Даже отрядный сержант хоть и покрикивал на подчинённых, но сам особо не надрывался и "давал жить" всем остальным. Орал он только на тех, кто не успевал создавать видимость тренировки, когда в его сторону поворачивался Голушко. Единственным человеком, которому пришлось полностью выкладываться, была Ребана, так как Хиир видела свою задачу не столько в том, чтобы разминаться самой, сколько в надзоре за своей подчинённой.

Через некоторое время зарядка закончилась, как кончается всё в мире, и бойцы вольной роты строем отправились в главный зал постоялого двора, где для них уже были накрыты столы. Завтрак был простым: тарелка пшенной каши, кусок хлеба с ломтём козьего сыра и клюквенный морс. Поскольку строевая часть закончилась, вовсю начались разговоры, и, кроме того, наёмники значительно разнообразили меню за свой счёт. К несчастью для Ребаны, денег у неё не было, и поэтому она одна из всей вольной роты ела только то, что давали всем.

Не успела Ребана проглотить последнюю ложку каши, бросая завистливые взгляды на Хиир, которая к каше так и не притронулась и пила не клюквенный морс, а вино, как их столу подошли несколько наёмников.

- Госпожа, мы тут с ребятами хотим сходить в город, - сказал пожилой воин, от взгляда которого Ребана невольно поёжилась, - ты с нами?

- Увы, нет, - мрачно ответила Хиир, отставив кубок с вином в сторону. -Видишь, кого мне навязали.

- Ну, так мы без тебя тогда пойдём?

- Идите, - ответила Хиир, тяжело вздохнув, - погуляйте там за меня.

- Ну что, поела? - спустя пару минут спросила Хиир Ребану.