Она это может - Чейни Питер - Страница 8
- Предыдущая
- 8/42
- Следующая
— Понятно, — отвечает он. — Нужно будет записать эти приметы.
Шеф берет листок бумаги, пишет на нем «словесный портрет», прочитывает вслух и спрашивает: — Так будет о'кей?
— Да, все правильно, — отвечаю я.
Он откладывает листок, засовывает в рот сигару.
— А теперь внимательно слушайте. Вы находите Варлея и устанавливаете за ним слежку. Если будет возможно, доставите его живым ко мне. Мне бы очень хотелось с ним потолковать. Он стреляный воробей, и задача эта не из простых. Клив знает его, а если Варлей встретится со своей сестрой, при условии, что она тоже в Англии, то подобную пару рано или поздно разыскать будет можно. Английские власти вам окажут всяческое содействие. Об этом я уже договорился. Прекрасно. Когда вы выезжаете?
— Когда вам будет угодно, — отвечаю я. — Но я бы хотел задержаться в Париже еще на пару деньков. Мне нужно уладить кое-какие дела.
— Хорошо. Выезжайте через сутки. Рано утром вас будет ждать специальный самолет.
Он посмотрел на меня, и взгляд его голубых глаз на этот раз был не таким тяжелым.
— Я бы хотел, чтобы вы с этим справились, Кошен.
— Вы хотите сказать, что для меня это явилось бы искуплением?
— На нас работает множество людей, замечательных людей из ФБР. И все они мечтают о повышении. Дело Марселины дю Кло поручено не вам одному. Так или иначе, сделайте все, что в ваших силах. Разыщите Варлея, узнайте, чем он занимается, доставьте его в Париж… — Тут он вроде даже подмигнул мне. — Мне бы хотелось взглянуть , на его прелестную сестрицу.
Он сильно затянулся и продолжал:
— Я предчувствую, что эта парочка заработает либо расстрел, либо камеру-одиночку в Алькатрасе минимум лет на двадцать.
Я поднялся со словами:
— До свидания, генерал.
— До свидания.
Клив тоже распрощался, и мы вместе выходим из кабинета. В коридоре Джимми лукаво посмотрел на меня и весело подмигнул.
— Ну, все о'кей, старина. Считай, что ты остался при деле, Кошен.
— Провалиться мне на этом месте, если я не останусь. То есть останусь, если мы разыщем Варлея… Если же нет, меня выставят из разведки, тут можно не сомневаться. Пошли выпьем по этому случаю.
Мы шагаем по улице. И молчим, потому что нам есть о чем подумать. Через некоторое время Джимми спрашивает:
— Что тебя терзает, Лемми? Не слишком ли ты близко принимаешь к сердцу эту историю? Не сложилось ли у тебя о ней предвзятое мнение?
— Предвзятое мнение? Как бы не так! Ведь совершенно ясно, что шеф думает, будто я что-то действительно выболтал этой дю Кло. Но они не могут ничего узнать и доказать: Марселина мертва, Риббэна тоже прикончили. Генерал уверен, дыма без огня не бывает. Вот поэтому-то он и приказал мне продолжать работать по этому делу. Рассчитывает, что если я на самом деле развязал язык перед малюткой, то рано или поздно себя выдам. А тогда он собственноручно разрежет меня на мелкие кусочки. Вот что я думаю…
Джимми отвечает не сразу:
— Какого черта! Разве только ты один должен переживать? Мы оба должны постараться, чтобы во что бы то ни стало схватить этого негодяя. Для тебя это явится реабилитацией, ну а мне всегда хотелось попасть на работу в ФБР. Может, после этого меня найдут достойным.
— О'кей. Разумные речи приятно слушать! Пошли, давай действительно выпьем за нашу удачу.
Между нами говоря, это была, по-моему, замечательная идея. Потому что, когда парень не в своей тарелке, он всегда готов совершить одно из трех: пойти и утопить свои переживания в рюмке доброго вина, помчаться к какой-нибудь девчонке и, положив ей голову на грудь, пожаловаться на свою горькую судьбу и получить взамен пленительное женское сочувствие. Наконец, отправиться домой и завалиться спать.
Поверьте мне, ребята, что третий вариант — самый правильный, потому что он безопасный. Я знавал парней, которые сломя голову бежали к какой-нибудь симпатичной дамочке и изливали перед ней все свои недоразумения, а примерно через неделю их ожидали гораздо более крупные неприятности.
После спанья чувствуешь себя еще более разбитым, чем до него, спиртное делает тебя еще более сонным, ну а от дамочек ты вообще теряешься. У тебя кружится голова, а это самое опасное.
Только вот мужчины — странный народ… Если бы парень оказался на необитаемом острове, имея все необходимое: бочонок рома, съестное и пару хороших книг, вы думаете, он бы чувствовал себя счастливым?
Держите карман шире… Могу поставить последний шиллинг против всех запасов чая в Китае, что еще до захода солнца этот балбес обшарит весь остров, прочешет все кусты, обшарит лес в поисках существа с округлыми формами в той или иной юбке.
Потому что уж так устроены все мужчины, с тех пор, когда змей в Саду Эдема едва не свалился с дерева, потешаясь над Адамом, который по тем временам был величайшим специалистом по части фруктов.
Было немногим позже двенадцати, когда я вышел от генерала. Ночь была сносной, разве что чуточку прохладной, но я против этого не возражал. Я думал о Риббэне и о том, что со стороны Джимми Клива было здорово вот так сочинить историю о падении Риббэна с лестницы, когда он якобы побежал за ручкой с чернилами. Сразу видно, какая у него сообразительная башка, ведь он смекнул про авторучку в тот самый момент, когда я сказал ему, что в комнате Риббэна на столе приготовлены бумага и конверты, как если бы тот собирался писать письма.
И Клив знал, что шеф не ухватится за сообщение об убийстве Риббэна, раз я находился поблизости. Это было бы уж слишком. Сперва обманом выкрадывают Марселину, затем убирают Риббэна. Клив сообразил, что подобная новость нужна шефу как петуху тросточка. Даже последний олух поймет — от того, что эти двое перешли в лучший мир, больше всех выигрывает любимый сыночек миссис Кошен. Я, если уж честно, и не особенно их оплакиваю. Клив поступил как настоящий друг, постаравшись выгородить меня из этой истории.
Мне думается, что Клив — толковый следователь, хотя он всего лишь частный детектив, прикомандированный на время войны к нашей службе. Было бы здорово, если бы у нас было побольше вот таких парней.
Затем мои мысли перебрасываются на Джуанеллу Риллуотер. Вроде бы, ребята, я вам уже говорил, что мир тесен. Но даже я не догадывался, что он тесен в такой степени и что я смогу встретиться здесь, в Париже, с этой милашкой. Лишнее доказательство того, что ни один парень не может предугадать, кого или что он увидит за углом…
Вот поэтому-то мудрец Конфуций, с которым я вас уже знакомил, однажды высказался таким образом: «Нежданная женщина подобна прекрасной розе за твоей изгородью. Она появляется неизвестно откуда и исчезает, поиграв тобою и выбросив тебя через некоторое время, как дохлую рыбу».
Теперь вы видите, ребята, что этот парень, Конфуций, был знатоком по части женской половины рода человеческого и мы можем положиться на его суждения. Я закурил папироску и двинулся к отелю «Сен Денис». Он расположен неподалеку от бульвара Сен Мишель и представляет из себя заурядное заведение, каких много. Во всяком случае, так мне казалось, а когда я подошел к нему, то и сам убедился, что так оно и было. Пара старых зданий с выходом на боковую улочку. Я позвонил в звонок, и через несколько минут работяга в темном переднике отворил дверь. Физиономия у него заросла двухнедельной щетиной. Он казался настоящим Мафусаилом, вылезшим на свет Божий после долголетнего пребывания в преисподней.
Я говорю ему: «Добрый вечер». Он же молчит, стоит и пялит на меня глаза. Похоже, он привык, чтобы его сначала обругали, и уж после этого он начинает что-то соображать.
— Послушай, — спрашиваю я, — тут живет одна леди по имени миссис Риллуотер. Она у себя?
Он этого не знает, но все же сообщает, что она занимает номер 23 на втором этаже.
Я благодарю его и поднимаюсь наверх. Дом провонял, а уж коли я говорю это, то запах действительно непереносимый. В нос мне ударяют всевозможные странные и непонятные ароматы… Ковры не трясли, видимо, множество недель, а у потолка такой вид, как будто он того и гляди обвалится вам на голову.
- Предыдущая
- 8/42
- Следующая
