Коготь Хоруса - Дембски-Боуден Аарон - Страница 48

Передача сообщения — самая простая часть этой психической дисциплины. Толковать сны существенно сложнее. Когда нечто — дар от далекого разума, а когда просто кошмар природного происхождения? Когда — предупреждение о грядущем кровопролитии, а когда — запоздавшее на века сообщение, которое достигло чужого сознания спустя десятки лет после смерти отправителя?

Ашур-Каю однажды приснился целый город кричащих детей, изрыгающих на улицы черную желчь. Подобные видения довольно обычны у тех из нас, кто обитает в населенном демонами Оке, однако он уцепился за него, считая посланием. Таковым оно и оказалось: мыслеобразом от колдунов ордена Ониксовой Пасти — группировки Несущих Слово, которую уничтожил Леор со своими Пятнадцатью Клыками. Альбинос услышал их астропатический предсмертный вопль.

Вот реалии, с которыми мы имеем дело. Со временем учишься ощущать оттенки и отличительные признаки посланий. Чувствовать недавние. Знать, правдивы ли они. И все же никогда нельзя быть полностью уверенным.

А если подобному чутью не научиться? Многим это не удается. За десятитысячелетнюю историю Империума многие отдали свой разум и душу тварям, поджидающим в варпе.

— Я считаю, что это было сообщение, — сказал я Леору. — Вот самое простое и верное объяснение.

Он проворчал что-то, мало похожее на выражения одобрения и доверия.

— Позволь мне перефразировать, — поправился я. — Я знаю, что это было сообщение. Оно привело нас сюда, и, хотя я не могу быть уверен касательно его происхождения, это тот самый мир из гипновопля.

— Все равно отдает «может быть».

«Верь мне».

Он тряхнул головой — не в знак несогласия, но отвергая мое прикосновение к его разуму. Прикрытый левый глаз начал подергиваться в болезненном тике. Как странно. Простое соприкосновение моего и его сознаний раздразнило его внутричерепные имплантаты. Ему никогда не нравился контакт разумов, однако здесь действовал усиливающий фактор. Находился ли он на планете под нами?

— Не делай так, — произнес он и слизнул кровь с кровоточащих десен.

Воздух вокруг него трепетал, духи боли любовно поглаживали броню, ожидая свой черед появиться на свет.

— Мои извинения, брат. — Я оглянулся на разрушенную планету на экране оккулуса. — Я не могу ощутить наверняка, есть ли жизнь на планете, хотя там есть зачатки разума.

В беззвучном голосе Ашур-Кая слышалось сухое веселье.

«Зачатки разума. Огненный Кулак будет совершенно как дома».

Мой ответ был столь же сух.

«Ты само воплощение просперского достоинства. А теперь дай мне сосредоточиться».

— Зачатки разума?.. — начал было Леор.

Я поглядел на него. Его темное лоскутное лицо выглядело совершенно серьезным — у него не было трудностей с пониманием, однако требовались дальнейшие разъяснения. Я услышал в сознании смех Ашур-Кая, однако, при всей жестокости Леора, Пожиратель Миров был не глуп. Я так долго странствовал с Ашур-Каем и Гирой, что почти забыл, насколько тяжело существам с более обыденным восприятием видеть Галактику так же, как мы. Леор мог полагаться лишь на собственные глаза и сканеры корабля. С Нефертари было также, но она редко интересовалась чем-то настолько, чтобы задавать вопросы.

— От кого или чего бы ни исходило послание, это существо едва можно заметить.

— Тогда так и говори, — покачал головой стоявший рядом с Леором Угривиан. — Тизканская формальность начинает утомлять, колдун.

— Я это учту.

— Я пойду с тобой, — заявил Леор.

Иного я и не ожидал.

— Я тоже, — сказала Нефертари.

Моя эльдарская дева стояла у подлокотника пустующего трона, водя точильным камнем по лезвию разделочного ножа. При этом заявлении моей подопечной остальные переглянулись.

— Ты останешься здесь, — обратился я к ней. — Атмосфера очень нестабильна, и мне понадобится постоянно тебя защищать. Это задача для пустотных скафандров и герметичных доспехов.

Она выдохнула — звук, похожий на недовольное мурлыканье.

— Почему?

Я мысленно вернулся к посланию-сну, где шипящий ливень заливал мою кожу, выжигая глаза.

— Там внизу идет кислотный дождь.

Глава 12

«ДУХ МЩЕНИЯ»

Мне не хотелось приземляться наобум. Нечто призвало нас сюда, и я намеревался его отыскать, прежде чем совершать высадку вслепую. Наши попытки вести вокс-передачи через покров облаков остались без ответа, равно как и все психические прощупывания, предпринятые мной и Ашур-Каем. Мы провели два дня и две ночи в поисках места для посадки. Сон ничем не мог помочь, поскольку больше не повторялся.

Два дня. И нам еще повезло, что это вообще удалось сделать так быстро.

Единственное, что нам оставалось, — это разведывательные полеты десантно-штурмовых кораблей и истребителей над континентами планеты, поскольку атмосфера была слишком плотной для надежного сканирования. Поначалу мы не находили ничего, кроме низких грозовых туч и мертвых промерзших скал. Казалось, что планета застряла в одном временном моменте, — облака не двигались, а едкий дождь так и не растворял скованную инеем почву. Снег шипел и выгорал, но почти сразу же снова смерзался.

В этой сверхъестественной формуле мы оказались новой составляющей, и ливень, конечно же, действовал на нас. После каждой вылазки наши истребители возвращались заново истерзанными кислотными бурями. У десантно-штурмовых кораблей дела шли и того хуже.

После одного из таких вылетов я встретил на палубе Угривиана, который карабкался вниз по лестнице из кабины «Солнечного кинжала Просперо». Нас окружали бормочущим ураганом сервиторы и экипаж ангара.

— Колдун, этот мир — могила, — сказал воин.

Я опасался, что он прав. Мы искали что угодно: поселение, город, сбитый корабль — все, что могло быть источником астропатического вопля. При спуске ниже пелены облаков приборы вели себя точно так же. Истерзанная планета сбивала все ауспик-сканы.

Наконец мы его обнаружили. Один из управляемых сервиторами истребителей вернулся в док на борту «Тлалока» и выгрузил зернистые пикт-изображения звездолета, наполовину зарывшегося в снег на дне глубокого ущелья. Качество картинки никуда не годилось, и было невозможно определить ни что это за корабль, ни сколько он там находится.

— Для сравнения масштабов, в этом каньоне смог бы поместиться город на девять или десять миллионов жителей, — сказал Ашур-Кай, когда мы собрались вокруг центрального гололитического стола командной палубы, пытаясь выжать детали из низкокачественных изображений.

Телемахон присоединился к нам и наблюдал без особого интереса. Фальк и его братья продолжали хранить молчание, запершись в своем убежище.

— Я полечу на десантном корабле, — предложил Телемахон.

«Ты не можешь ему доверять», — передал Ашур-Кай.

«Теперь он мой. Я верю ему так же, как и тебе. Давай покончим на этом».

«Хорошо. Я останусь на мостике и буду готов открыть канал, если возникнет такая необходимость. Впрочем, ничего не гарантирую. Психический контакт будет в лучшем случае непредсказуем. Этот мир захлебывается в хаосе».

Все знали, что им делать. Я отправил их выполнять свои обязанности и договорился встретиться с Телемахоном и Леором у десантно-штурмового корабля через час.

Нефертари не отпустила меня без последнего требования взять ее с собой. Она перехватила меня в одном из сборных залов правого борта. Чужачка спланировала с высокого готического потолка комнаты, которую освещали лишь окутанные пылью звезды за наблюдательными окнами.

Она приземлилась под мягкое урчание доспеха, столь же ловко, как человек спустился бы с последней ступеньки лестницы. То, как она получила эти крылья, было отдельной историей — эльдарская дева мастерски обращалась с ними, хотя родилась без них.

Рядом с ней я ощущал благословенную ментальную тишину — я не мог с легкостью прочесть сознание чужой, и за это дорожил ею. У нее в голове была аура холодного, непривычного безмолвия, а не разноголосый гомон воспоминаний и эмоций, из которых состоят сознания живых людей. Еще хуже была томящаяся, шепчущая пустота в душах всех моих рубрикаторов. Как и всегда, одного присутствия Нефертари хватило, чтобы успокоить меня.