Коготь Хоруса - Дембски-Боуден Аарон - Страница 46

Мне казалось, что будет мелко принимать чью-либо сторону. Я не отдавал Леору приказа стрелять, однако и не оказывал погибшему существу такого почтения, как Белый Провидец. Оба брата испытывали мое терпение — Леор непредсказуемой агрессивностью, а Ашур-Кай своей упрямой тягой к мученичеству.

Он просеивал пепел, и воинственное настроение покидало его.

— Этот прах станет неоценимым реагентом для моих ритуалов. С твоего позволения, я его соберу.

Я поглядел на своего бывшего наставника, стоящего на коленях среди бесценного праха мертвой аватары. Я чувствовал, что он злится на меня, поскольку я был причастен к уничтожению духа, потенциально наделенного пророческим даром. Хуже того, я чувствовал его скорбь.

— Его останки твои, — сказал я ему. — Используй их с толком.

Он не ответил.

— А если ты можешь выяснить, зачем он предстал перед нами…

Ашур-Кай вздохнул:

— Если бы ты его не убил, мы, возможно, уже знали бы ответ.

— Ашур-Кай, я его не убивал.

— Сехандур, ты же когда-то был капитаном. Ты знаешь первое правило предводителя. Если ставишь себе в заслугу, что дела идут как следует, будь готов принять и ответственность, когда они пойдут не так.

Стоило пророку завершить свою нотацию, как его белое лицо застыло. Я подумал, что его, должно быть, смутило что-то в выражении моего лица или ауре. Лишь оглянувшись, я осознал причину его беспокойства. Телемахон и Леор по-прежнему стояли рядом. Их оружие оставалось обнаженным, и они вместе со мной глядели сверху вниз на Белого Провидца.

Насколько же изменился корабль за столь малое время. Теперь на нем были не только мы с Ашур-Каем, надзирающие за трудами рабов, слуг, жрецов-оружейников и безмозглых рубрикаторов. К нам присоединились и другие — другие, обладающие собственными чувствами, идеями и замыслами. Собственными планами, приводящими к конфликтам. Равновесие уже пошатнулось, поскольку все мы вели за собой людей. Ашур-Кай посмотрел на нас, воинов и командиров из трех легионов, и кивнул, приняв какое-то невысказанное вслух решение.

«Да будет так», — беззвучно произнес он.

В этот миг наши — мой и моего бывшего наставника — взгляды встретились, и он сделал то, чего никогда не делал прежде. Не произнеся более ни слова, Ашур-Кай мягко разорвал связь между нами, отказываясь от соприкосновения разумов.

Мы шли мимо миров, где жизнь выгорела начисто, вплоть до молекулярного уровня, уничтоженная при первом открытии Ока Ужаса. Мимо миров с океанами кипящего жидкого золота или облаками невозможного огненного пара. Миров, где цивилизации слепых существ чувствовали приближение нашего корабля и верещали миллионами слабых психических голосов. Миров, где призраки мертвых эльдаров вели вечную войну с теми немногочисленными демонами, что возникают на Лучезарных Мирах, а также с духами в обличье смертных и космодесантников, извращенных варпом почти до полной неузнаваемости. Каждая из планет была выжжена добела воплощенным сиянием Астрономикона и страдала от гнетущего прикосновения Великого Ока.

Меня преследовало воспоминание о Солнечном Жреце. В часы безделья я ловил себя на том, что думаю над словами призрака и размышляю о его намерениях. Даже здесь, на границе Лучезарных Миров, за клубящимися пределами Огненного Вала, свет Астрономикона далеко не ослаб. И вправду ли это было пророческим видением? Говорил ли фантом от имени Императора и самого Астрономикона, или же это был лишь очередной из призрачных всплесков психического поля, которые образуются и распадаются в хаосе Ока без всяких существенных последствий?

Мало кто из остальных разделял мои опасения.

— Заткнись, — сказал Леор, когда я задал ему вопрос на мостике. — Что с тобой? Беспокоишься о тысяче вещей, которые никак не можешь контролировать. Кому какое дело, что это было? Теперь оно мертво.

Шел третий день после нашего выхода из паутины. Мы глядели через оккулус на окутанную золотистой дымкой пустоту впереди.

— Для тебя жизнь так проста. Что если можешь убить, то убиваешь. А все опасности, которые не можешь преодолеть, просто игнорируешь или бежишь от них.

— В моем легионе это называется «выживание».

— Но Солнечный Жрец…

Он вскинул руки, и на его грубом изуродованном лице проступила усталая покорность.

— Скажи мне, почему тебя это волнует.

— Потому что мне кажется, что эта стычка была проверкой. Проверкой, которую мы не прошли.

— Кому здесь нас проверять? Что ты там говорил Фальку на борту «Избранного»? Мы живем в преисподней. Призраки и видения превосходят нас числом сто к одному.

Я говорил не совсем так, однако утверждение соответствовало действительности. Он был прав, как был прав и я, когда упоминал об этом прежде.

— Если он вернется создавать нам проблемы, — закончил Леор, — значит, убьем его еще раз. Со сколькими демонами и духами наши отряды разобрались за все годы? Ты до кровавого пота возишься с бессмысленным выбросом психической энергии. Тебя должно больше волновать то, что мы заблудились.

— Мы не заблудились, — отозвался я. — Еще несколько дней, и мы пройдем Лучезарные Миры, оказавшись на краю Элевсинской Завесы.

— Как скажешь, колдун. Есть вести от Фалька?

— Он так и не отвечает по воксу.

Я все еще не начал тревожиться по-настоящему. Преображение из смертного в Дваждырожденного могло занимать дни, недели, месяцы… Пока воины Фалька ограничивали свои хищные вылазки никчемными представителями касты рабов, они могли делать, что им вздумается, пребывая в муках одержимости. Когда я дотягивался до чувств Фалька и касался их, то наталкивался на бурлящую стену отравленных воспоминаний, которым не нашлось бы места в человеческом разуме. Несмотря на его железную волю, битва за контроль над телом еще не закончилась.

— А где твоя новая зверушка?

Леор поскреб грязными пальцами изрытое шрамами лицо, а затем отхаркнул на палубу едкий сгусток слюны. Он продолжал так делать, сколько бы раз я не велел ему прекратить.

— Я не знаю, где Телемахон. Я доверил ему управление кораблем.

Пожиратель Миров гортанно хмыкнул:

— Не уверен, что история запомнит это решение как мудрое, Хайон. Я не поверил бы ни одному мерзавцу из Третьего легиона, кричи он, что горит, даже если бы самолично его поджег.

— То же самое я сказал сардару Кадалу, когда Дети Императора устроили нам засаду. Леор, прошу тебя, не надо повторять мне мои же остроты.

Леор лишь ухмыльнулся, продемонстрировав полный рот бронзовых зубов.

Нам потребовалось еще несколько дней, чтобы добраться до самой Элевсинской Завесы. Преисподняя, где мы обустроили свой дом, огромна, и в ней, как в любом океане, есть свои течения и тайфуны, включая свирепые до непроходимости бури и островки относительного спокойствия. Реальность и нереальность встречаются здесь, но никогда не пребывают в равновесии. Наиболее явное проявление этого дисбаланса состоит в том, что почти невозможно вести флот внутрь Ока или за его пределы и при этом надеяться сохранить хоть какое-то подобие порядка. Удерживать корабли в единой формации при движении в пределах Ока уже представляет собой непростое испытание даже для умелых колдунов, навигаторов или Нерожденных. Но чтобы покинуть Око — выплыть за его беспокойные, бурные границы, — для подобного требовался талант, который непросто оценить. Именно это делало наше убежище настолько идеальным. Мы не могли с легкостью его покинуть, однако у Империума не было шансов войти. Не то чтобы он нас боялся — конечно же, нет. К тому моменту Империум Людей уже вообще едва помнил о нашем существовании.

В редких безмятежных областях Ока царит гробовая тишина, вызывающая душевную боль. Находясь на краю Элевсинской Завесы, я вспомнил, как здесь погибла целая раса живых существ. Все эти годы мы странствовали не просто среди эха рождения Младшего бога, но еще и по межзвездной гробнице империи чужих.

Завеса представляла собой огромное красно-черное пылевое облако, которое охватывало несколько давно уже мертвых звездных систем на краю Ока. Сканеры не могли проникнуть вглубь и не обнаруживали ничего, достойного разработки. Заходившие внутрь корабли — хоть их набралось немного за сотни лет — редко возвращались, а возвратившись, не сообщали ни о чем таком, ради чего стоило бы туда отправиться. В тех немногочисленных рапортах, которые мне доводилось видеть, даже не упоминалось об обнаружении каких-либо планет. Возможно, при рождении Младшего бога их поглотило целиком.