Режим бога. 3-я книга (СИ) - "Скс" - Страница 14

- ...К сожалению, те записи песен, которые мы делали для вас, совершенно не подойдут ни для концертной фонограммы, ни для исполнению по радио. Там ни качество, ни формат совершенно не соответствуют. Конечно, при вашей помощи, можно бы было все записать на "Мелодии", но у них всегда, есть и будет, большая очередь... А у нас "на носу" День милиции... и итальянскую песню тоже необходимо записать заново... - Клаймич сокрушенно вздохнул.

- Так, а чего вам для этого не хватает? - не понял Щелоков, - у нас же есть своя студия...

- Для хорошей музыкальной студии аппаратура нужна совсем другого класса... и импортная... - "совсем пригорюнился" Григорий Давыдович.

- А сколько она может стоить? - попытался перевести разговор в практическую плоскость Чурбанов.

- Дорого... - голос Клаймича упал до трагического(!) шепота, - я думаю тысяч двести...

- Ни... х... хм... черта себе, - отреагировал зять генсека.

- Это ж, что за цены такие?! - озадачился размером суммы уже и министр.

- Да... примерно, так оно и есть, Николай Анисимович... Юрий Михайлович... - задумчиво протянул Калинин, - общался я как-то с музыкантами... там все их приспособления... действительно, очень дорого стоят...

- И, позвольте спросить, откуда у них такие деньги, - с нехорошим интересом прищурился Чурбанов.

- А, как правило, если это не "народные" или "заслуженные", то любая группа - сборная солянка, - поспешно принялся объяснять Григорий Давыдович, - каждому из музыкантов принадлежит свой инструмент, на котором он играет... Например, если из группы уходит гитарист, значит у группы теперь нет не только музыканта, но и гитары!

Клаймич кинул на меня быстрый взгляд.

"Намек понятен... Не хрен одному отдуваться!".

И я устремился на помощь:

- Поэтому инструменты у нас есть... музыканты с собой принесли... Нам студию взять неоткуда! Двести тысяч нереальная, пока, сумма...

- "Пока"?! - усмехнулся Щелоков.

- Пока! - твердо заявил я, глядя министру в глаза, - Станем всемирно известными - вернём не только все до копейки, а и много сверх того!

Тут уже заулыбались все.

Я развернулся к Чурбанову и негромко сказал:

- Головой ручаюсь...

Тот перестал лыбиться и пытливо посмотрел мне в глаза:

- Опять головой?

- ДА!..

...Долго ли, коротко ли... но сказка, всё-таки, сказывается, а дело - делается!

Слегка поморщившись и недовольно покряхтев, но Щелоков согласился увеличить выделенную нам сумму на 50 тысяч. Из услышанного, легко делался вывод, что до этого нам собирались дать, аж целых 150 тысяч!

Не знаю, что такое для бюджета МВД 150 тысяч, подозреваю, что копейки, но дать "под веру в пацана" такие деньги - все равно, проявление величайшего благоволения министра. Без дураков.

И то... думаю, что львиная часть тут авансом.

- Николай Анисимович... Юрий Михайлович... - я встал, - Я даю слово... и ручаюсь головой... вы никогда не пожалеете, о принятом сегодня решении.

- Надеюсь... - недовольно пробурчал Щелоков... и слегка улыбнулся.

- Я верю в тебя, - твердо сказал Чурбанов, - не подведи.

"Приняли решение, а сами сомневаются - не сошли ли с ума! Надо будет быстрее выдавать результат...".

- Как только студия будет смонтирована, мы сразу же дадим достойный результат, - горячо заверил присутствующих генералов Клаймич.

"Одинаково понимаем ситуацию!".

- Ладно... Ты, Виктор Андреевич, не затягивай с организацией процесса... до ноября время мало... в День милиции они должны выступать... - жестко обозначил сроки Щелоков.

- Не сомневайтесь, Николай Анисимович, - затряс щеками Калинин, - все будет сделано качественно и в срок!

На этом деловая часть аудиенции подошла к концу. Щелоков уже посматривал на массивные напольные часы, стоящие в углу кабинета, а мы торопливо допивали чай.

Желая разрядить неожиданно ставшую напряженной атмосферу, я судорожно вспоминал заученные к встрече анекдоты, выбирая подходящий.

И уже пожимая, при прощании, министерскую руку, выдал:

- Николай Анисимович! Не пройдет и трех лет, и я стану настолько знаменитым, что мой гример в трудовой книжке будет записан как "иконописец".

Щелоков, прищурив глаза, на пару секунд задумался... и согнулся от хохота!

Следующую неделю восьмиклассник Виктор Селезнев дисциплинированно посещал школу.

Да, suka, восьмиклассник! Да, blя, школу!! Да, мать твою, дисциплинировано!!!

Р-рррррррррррр...

Это был просто какой-то сюр в моей жизни!

"Особенности изображения быта горцев в произведении М.Ю.Лермонтова "Герой нашего времени".

- Что ж ты, Михал Юрич, всякую херь-то из пальца высасывал?! Описал бы честно бытие овцеёбов - украсть, убить и удрать... А не засирал бы мозги школьникам романтической блевотиной про "благородных" чурок!.

Короче, приходилось жесточайшим усилием воли сдерживать себя, чтобы на вопрос училки по алгебре: "Селезнев, так какова связь между понятиями алгебраического и тождественного равенства многочленов?", не заорать:

- Дура!!! На хрен тебе многочлены?! Найди, хотя бы один реальный член и живи - наслаждайся!!!

Вместо этого, я вставал(!) из-за парты и вежливо(!) выдавливал сквозь сжатые зубы:

- Если многочлены равны алгебраически, то они равны и тождественно...

- Правильно... - не унималась жертва воздержания, - а почему?!

"Что б ты сдохла! Дура занудная...".

- Так как оба многочлена состоят из одних и тех же членов, то подставляя любые значения букв, мы будем иметь совпадающие числовые выражения.

"Вот, на кой хрен мне это знать?!?! Хоть раз за две жизни эта белиберда пригодилась?!".

- И не сиди на уроке с отсутствующим видом, повторять дважды я не буду! Пойдем дальше...

"А-ааааааааа...".

Раздражало абсолютно все...

Поскольку в школе знали, как я съездил в Москву на соревнования, то теперь мне приходилось обходить кругами рекреацию второго этажа, где на пионерским стенде, рядом с дружинным знаменем, была вывешена моя фотография и выставлен тот самый кубок за первое место. Заодно, на стенде, были прикреплены многочисленные газетные вырезки о пионере-герое, помогшем милиции, задержать вооруженного преступника!

"А-ааааааааа...".

Назрели подвижки и в общественной жизни - начался первый прием восьмиклассников в ряды ВЛКСМ... В нашем и параллельном классе выбрали по трое "самых достойных" и отправили в райком комсомола.

Там мы, почти, два часа просидели в коридоре, в компании таких же "самых достойных" из других школ и пугали друг друга страшилками, которые спрашивают у "вступающих в ряды", типа:

- Сколько стоит Устав ВЛКСМ?

- 5 копеек...

- Ты не достоин быть комсомольцем, Устав - бесценен. Следующий!...

Но, наконец, время пришло и нас пригласили на заседание бюро райкома. Видимо, для "ускорения процесса" в комсомольские ряды принимали не индивидуально, а "тройками".

От нашего класса "самыми достойными" оказались я, мой "друг" Лущинин и первая (и она же единственная) красавица класса - Оля Белазар.

Комсомольский ареопаг районного масштаба, в составе семи человек, скучающе восседал за столом заседаний. Сегодня мы были у них уже далеко не первой "тройкой", а за всё их "комсомольско-руководящее бытие" и представить страшно, сколько таких "троек" перечисляли им, дрожащими от волнения голосами, намертво зазубренные пять принципов "демократического централизма".