Извлечение троих (Двери Между Мирами) - Кинг Стивен - Страница 29
- Предыдущая
- 29/92
- Следующая
Стрелок проверил в мозгу у Эдди, это правда или он просто блефует. Оказалось, что правда. По крайней мере, так думал Эдди. Роланд увидел, что Эдди действительно верит в то, что его брат Генри скорее умрет, чем выдаст этот пароль. Но сам стрелок был отнюдь не уверен в этом.
— Ты, наверное, думаешь, что я до сих пор еще верю в Санта-Клауса, — сказал Балазар.
— Я знаю, что вы не верите.
— Клаудио. Обыщи его. Джек, иди в уборную и проверь там. Все.
— Есть там такое место, о котором мне неизвестно? — спросил Андолини.
Балазар призадумался, внимательно глядя на Андолини.
— На задней стенке аптечки есть небольшая панель, — наконец сказал он. — Я там держу кое-какие личные вещи. Она не такая большая, чтобы запрятать там фунт порошка, но ты все равно проверь.
Джек пошел, и когда он открыл дверь в небольшой нужник, стрелок увидел вспышку такого же холодного белого света, который освещал отхожее место в воздушной карете. Дверь быстро закрылась.
Балазар вновь поглядел на Эдди.
— Ну и зачем тебе эти дурацкие бредни? Эта ложь идиотская? — спросил он почти с искренней грустью. — Я думал, ты умный парень.
— Посмотрите мне в глаза, — сказал Эдди, — и скажите, лгу я или нет.
Балазар так и сделал. Смотрел он долго. Потом отвернулся и засунул руку в карманы своих крестьянских штанов так глубоко, что они обтянули его широкий крестьянский зад. Вся поза его выражала печаль — печаль по любимому сыну, упорствующему в заблуждении, — но прежде, чем он отвернулся, Роланд заметил, что лицо его выражает отнюдь не печаль. То, что Балазар увидел в глазах у Эдди, пробудило в нем не печаль, а сильное беспокойство.
— Раздевайся, — теперь Клаудио наставил свой револьвер на Эдди.
Эдди принялся снимать одежду.
Не нравится мне это,— думал Балазар, дожидаясь, когда Джек Андолини вернется из туалета. Он был напуган. Внезапно пот выступил не только под мышками и в паху, где Балазар потел всегда, даже самой холодной зимой, но по всему телу. Эдди уже не выглядел как наркоман — пусть и смышленый, но все-таки наркоман, которого можно поддеть за яйца и вести за собою куда угодно, — он теперь выглядел как… а как? Как будто он вырос, как-то изменился.
Как будто в него вкачали две кварты свежей крови.
Да. Именно так. И еще порошок. Этот гребаный порошок. Джек проверял туалет, а Клаудио обыскивал Эдди с нарочитой свирепостью тюремного надзирателя-садиста; даже когда Клаудио, поплевав себе на левую руку и растерев слюну по правой, засунул ее Эдди в задний проход по самое запястье и еще дюйма на два глубже, Эдди выдержал это с флегматичным спокойствием, которого Балазар даже и предположить бы не мог ни в нем, ни в каком другом закоренелом наркомане.
Порошка не было ни в туалете, ни на Эдди, ни в Эдди. Ни в карманах, ни в куртке, ни в сумке. Значит, он блефовал.
Посмотрите мне в глаза и скажите, лгу я или нет.
Он посмотрел. То, что он там увидел, его встревожило. Он увидел, что Эдди Дин совершенно уверен в себе: он войдет в уборную и выйдет оттуда с половиной балазарового товара.
Балазар и сам едва не поверил, что так и будет.
Клаудин Андолини вытащил руку. Пальцы его вышли из задницы Эдди Дина с каким-то хлюпающим звуком. Губы Клаудио искривились.
— Быстрее, Джек, а то у меня вся рука в дерьме этого урода! — сердито выкрикнул он.
— Если б я знал, что ты будешь там лазить, Клаудио, я бы, когда в последний раз срал, вытер зад, что ли, ножкой от стула, — этак ласково проговорил Эдди. — У тебя руки были бы чище, да и я бы сейчас не стоял как дурак с чувством, как будто меня трахнул в задницу Бык Фердинанд.
— Джек!
— Иди на кухню и вымой руки, — спокойно проговорил Балазар. — У нас с Эдди нет никаких причин задевать друг друга. Правда, Эдди?
— Никаких.
— Все равно он чист, — сказал Клаудио. — Впрочем, чист — не то слово. Я имею в виду, у него ничего нет. Уж в этом будьте уверены. — Он ушел, держа перед собой грязную руку как дохлую рыбу.
Эдди спокойно поглядел на Балазара, который опять размышлял о Гарри Гудини, Блэкстоне, Дуге Хеннинге и Дэвиде Копперфильде. Они все утверждали, что колдовство тихо сдохло, как и варьете, но Хеннинг был суперзвездой в своем деле, а малыш Копперфильд, когда Балазар был на его представлении в Атлантик-Сити, облапошил целую толпу народу. Балазар любил фокусников. Полюбил с самого первого раза, когда увидел на улице дяденьку, который показывал фокусы с картами за небольшое вознаграждение. А с чего начинается фокус, когда что-то появляется из ничего — а зрители сначала вздохнут изумленно, а потом бешено зааплодируют? Первым делом фокусник предлагает кому-то из зрителей убедиться, что место, откуда появится кролик, или голубь, или шлюшка с голыми грудками, сейчас совершенно пусто. И более того — убедиться, что ничего нельзя достать изнутри.
Может быть, он так и сделал. Не знаю уж — как, да мне и плевать. Единственное, что я знаю, так это то, что мне это все не нравится. Очень не нравится.
Джорджу Бионди тоже кое-что не понравилось. И он сомневался, что и Эдди Дин придет от этого в восторг.
Джордж был уверен, что в тому времени, когда Чими вошел в бухгалтерию и погасил свет, Генри уже умер. Умер тихо: никакого скандала, никаких беспокойств. Просто отлетел, как семена одуванчика, уносимые ветерком. Джордж думал, что это случилось как раз в тот момент, когда Клаудио пошел на кухню мыть руки.
— Генри? — шепнул Джордж ему в ухо. Он приложил губы так близко, как будто хотел поцеловать его в ушко, как девушку, как это бывает в фильмах, и ощущение было омерзительным, к тому же, когда ты уверен, что парень мертв. Как наркофобия, или как там ее, мать ее, называют. Но он должен был знать, а стена между этой комнатой и офисом Балазара — очень тонкая.
— Что там случилось, Джордж? — спросил Трикс Постино.
— Заткнитесь, — голос Чими был низким, как гул двигателя, работающего на холостых оборотах.
Они заткнулись.
Джордж сунул руку Генри под рубашку. Да, дела шли все хуже и хуже. Образ свидания с девушкой из кинофильма никак его не оставлял. Вот он, щупает ее грудь, только это не она, а он, и это уже не наркофобия, а гребаная гомико-наркофобия, и тощая грудь наркомана Генри не поднимается и не опускается, и внутри не слышится тук-тук. Для Генри Дина уже все закончилось, игра его завершилась на седьмой инъекции. Все в нем умолкло, тикали только часы на руке.
Он двинулся в сторону тяжкого запаха Старого Света, оливкового масла и чеснока, что окружал Чими Дретто.
— У нас, кажется, будут проблемы, — прошептал Джордж.
Джек вышел из туалета.
— Ничего там нет, — взгляд его вялых глаз вперился в Эдди. — И если ты думал смыться через окно, можешь об этом забыть. Там крепкая стальная решетка.
— Я и не думал смываться, — спокойно ответил Эдди. — И товар там, ты просто не знаешь, куда смотреть.
— Прошу прощения, мистер Балазар, — сказал Андолини, — но с меня уже хватит этого барана.
Балазар глядел на Эдди, как будто и не расслышав слов Андолини. Он думал. Он размышлял.
Размышлял о том, как фокусники достают из шляп кроликов.
Зовешь кого-нибудь из зрителей, чтобы он убедился, что в шляпе ничего нет. А что еще? Что бывает всегда? Что больше никто не заглядывает в эту шляпу, кроме самого фокусника. А что сказал этот малыш? Сейчас я зайду в вашу уборную. Зайду один.
Обычно, Балазар не хотел знать, в чем заключается фокус. Знание портит удовольствие.
Обычно.
Но на этот раз ему не терпелось узнать.
— Хорошо, — сказал он Эдди. — Если он там, то пойди и возьми его. Прямо вот так, как есть. С голой задницей.
— Хорошо, — Эдди направился к двери в уборную.
— Но не один, — добавил Балазар. Эдди резко остановился. Все тело его напряглось, как будто в него попали невидимым гарпуном, и Балазару это понравилось. Впервые что-то пошло вразрез с планами малыша. — С тобой пойдет Джек.
- Предыдущая
- 29/92
- Следующая
