Извлечение троих (Двери Между Мирами) - Кинг Стивен - Страница 15

• Предыдущая
• 15/92
• Следующая

А глаза его — голубые, спокойные, мудрые — были исполнены жизни, какой-то жуткой и цепкой живучести. Одет он был в темное одеяние из какой-то домотканой материи. Черная рубашка с закатанными рукавами так выцвела, что стала серой. Штаны очень напоминали джинсы. На бедрах — перекрестные ремни с патронташами, вот только патронов почти не осталось. В двух кобурах — по револьверу. Похоже на 45 калибр, но какого-то древнего года выпуска. Гладкое дерево рукояток, казалось, светится своим собственным внутренним светом.

Эдди, которому общаться совсем не хотелось — да и не знал он, с чего начать, — услышал свой собственный голос, произносящий:

— Ты что — призрак?

— Пока еще нет, — прохрипел человек с револьверами. — Бес-трава. Кокаин. Как ты там его называешь. Снимай рубаху.

— Твои руки… — Эдди только теперь увидел. Руки человека, чем-то напоминавшего сумасброда-ковбоя из дешевого вестерна, были покрыты зловещими ярко-красными полосами. Эдди знал, что это значит. Заражение крови. Это значит, что дьявол не просто дышит тебе в задницу, а уже пробирается по каналам, что ведут к твоему насосу.

— Забудь мои руки! — прошипел бледный призрак. —Снимай рубаху и отдирай эту штуку!

Он слышал плеск волн и одинокое завывание ветра, который не знал никаких преград. Он видел этого тронутого умирающего человека в безысходном отчаянии. И все-таки у себя за спиною он слышал гул голосов пассажиров, выходящих из самолета, и настойчивый стук в дверь.

— Мистер Дин!

Этот голос, подумал он, —сейчас из другого мира.

Он не то чтобы еще сомневался, просто пытался вбить все эти странности в свою бедную голову точно так же, как, скажем, вбиваешь гвоздь в толстый брус красного дерева.

— Вам давно уже надо было бы…

— Можешь оставить все это здесь, а потом заберешь, — прохрипел стрелок. — Боги вышние, до тебя не дошло еще, что здесь мне приходится говорить? А это больно!К тому же, у нас нет времени, идиот!

Кого другого Эдди бы просто убил за такие слова… но он хорошо понимал, что ему будет весьма затруднительно убить этого человека, хотя, судя по виду его, быстрая смерть пошла б ему только на пользу.

И все же он чувствовал, что голубые эти глаза не лгут; все сомнения сгорали в их безумном огне.

Эдди принялся расстегивать рубаху. Сперва он хотел просто ее разорвать, как в том фильме, когда Кларк Кент рвет на себе рубаху, пока Луи Лейн лежит привязанный к рельсам или к чему там, но что хорошо в кино, в реальной жизни может только навредить: рано или поздно придется еще объяснять, куда делись недостающие пуговицы. Поэтому он аккуратненько их расстегнул. А в дверь все стучали.

Он выдернул рубашку из джинсов, снял ее и швырнул на песок, обнажив полосы клейкой ленты на груди. В таком виде он был похож на человека на последней стадии выздоровления после тяжелого перелома ребер.

Он оглянулся и увидел открытую дверь… низ ее прочертил в сером песке полукруг, когда кто-то — скорее всего, умирающий человек — открывал ее. В дверном проеме виднелась туалетная комната при салоне первого класса, раковина, зеркало… и в зеркале — отражение его лица: черная челка растрепана, падает на лоб, на глаза. Карие. На заднем плане он разглядел стрелка, морской берег, парящую птицу, взмывавшую над Бог его знает чем.

Он провел ладонью по ленте, не зная, с чего начать, как отыскать свободный конец, и его вдруг охватило головокружительное чувство полной безнадежности. Так, наверное, чувствует себя олень, или кролик, который дошел уже до середины проселочной дороги и повернул голову лишь для того, чтобы его ослепил свет фар.

Уильям Вилсон, имя которого обессмертил Эдгар По, заматывал Эдди двадцать минут. Дверь в туалет в самолете откроют минут через пять, максимум — семь.

— Я не успею снять это дерьмо, — сказал он шатающемуся человеку. — Я не знаю, кто ты и где я, но здесь слишком много ленты, а времени слишком мало.

Дир, второй пилот, посоветовал капитану Мак-Дональду прекратить барабанить в дверь, когда тот, разозленный тем, что 3А ему не отвечает, принялся молотить в нее со всей силы.

— Куда он денется? — резонно заметил Дир. — Что он там делает? Хочет спустить себя в унитаз? Не пролезет.

— Но если он… — начал было Мак-Дональд.

Дир, который и сам иной раз баловался кокаином, сказал:

— Если он нагружен, то нагружен плотно. Он не сможет избавится от всего.

— Отключите воду, — спохватился внезапно Мак-Дональд.

— Уже отключили, — успокоил его штурман (который тоже при случае не отказывался нюхнуть). — Но по-моему, это уже неважно. Растворить порошок в сливных баках можно, но нельзя сделать так, чтобы он испарился. — Они все столпились у двери в туалет, с табличкой «ЗАНЯТО», язвительно горящей наверху, и говорили друг с другом, понизив голос. — Ребята из АБН осушат толчок, возьмут пробы, и парень влип.

— Он всегда может сказать, что кто-то там был до него, а он вообще ничего не знает, — Мак-Дональд был на пределе, даже голос его срывался. Ему не хотелось болтать; ему хотелось действовать, прямо сейчас, несмотря даже на то, что еще не все пассажиры вышли из самолета, причем кое-то поглядывал на команду и стюардесс, столпившихся у двери туалета, с любопытством и явно не праздным. Но, с другой стороны, всякое неосторожное действие может действительно вызвать панику среди пассажиров, которые, пусть и не отдавая себе отчета, всегда в глубине души опасаются террористов. Мак-Дональд понимал, что его штурман и бортовой инженер правы на сто процентов. Был уверен, что эта дрянь упакована в пластиковые мешки, на которых останутся отпечатки пальцев, и все же в сознании у него выли сирены тревоги. Что-то было не так. Что-то внутри у него продолжало вопить: «Это трюк! Хитрый трюк!», — как будто парень из 3А был каким-нибудь шулером-игроком с тузами, заготовленными в рукаве.

— Он не пытается спустить воду, — заметила Сьюзи Дуглас. — Он не пытается даже открыть кран. Мы бы услышали, если бы он это делал. Я что-то слышу, но…

— Лучше уйди отсюда, — резко бросил Мак-Дональд и покосился на Джейн Дорнинг. — И ты тоже. Мы сами с ним разберемся.

Джейн повернулась, чтобы уйти. Щеки ее пылали.

Сьюзи спокойно сказала:

— Это Джейн засекла его, а я заметила эти пакеты у него под рубашкой. Я думаю, что нам лучше остаться, капитан Мак-Дональд. Потом, если желаете, можете подавать рапорт о нарушении субординации. Я только хочу вам напомнить, что мы сейчас препираемся из-за того, что действительно может вызвать большую бучу у них в АБН.

Их взгляды скрестились, как камень со сталью, высекая искры.

— Я уже раз восемнадцать летала с вами, Мак, — сказала Сьюзи. — Я стараюсь быть вашим другом.

Еще мгновение Мак-Дональд смотрел на нее, а потом кивнул:

— Хорошо, оставайтесь. Я только хочу, чтобы вы обе отошли на один шаг к кабине.

Он приподнялся на цыпочки, оглядел салон: конец очереди на выход только выполз из туристического в бизнес-класс. Еще две минуты, максимум — три.

Потом капитан повернулся к служащему аэропорта, который стоял с той стороны люка и наблюдал за ним. Тот тоже, должно быть, почувствовал что-то неладное: вынул рацию и держал ее наготове.

— Скажи ему, чтобы вызвал сюда таможенников, — тихонько обратился Мак-Дональд к штурману. — Человека три-четыре. Вооруженных. Немедленно.

Штурман, улыбаясь во весь рот и рассыпаясь в извинениях, продрался через очередь пассажиров и что-то тихонько сказал служащему аэропорта. Тот поднес рацию к губам и передал сообщение, понизив голос.

Мак-Дональд, который в жизни не принимал ничего сильнее аспирина, да и то — только изредка, повернулся к Диру. Губы его были плотно сжаты в тонкую белую линию, похожую больше на шрам.

— Как только выйдет последний из пассажиров, мы сразу вскрываем сортир, — сказал он. — Не дожидаясь таможенников. Тебе понятно?

— Вас понял, — ответил Дир и поглядел на хвост очереди, переместившийся в салон первого класса.

• Предыдущая
• 15/92
• Следующая