Невидимка. Идеальные убийства - Паттерсон Джеймс - Страница 25

Ну а лично мне больше всего нравилось здесь, в архивах. Меня привлекали документы, составленные не одно столетие назад, манили идеи воссоздания прошлого ради того, чтобы лучше понимать и даже предсказывать будущее, зачаровывало ощущение взаимосвязанности исторических событий, удивляла схожесть прошлого и настоящего. Когда я была ребенком, мой отец предсказывал, что я стану археологом, но мне не захотелось копаться в уж слишком далеком прошлом. Меня никогда не интересовали ни иероглифы, ни пирамиды, ни кости динозавров. Меня притягивали к себе цифры — цифры и факты, которые можно легко систематизировать: просмотри цифры, угадай формулу и предскажи результат. Математика была моей первой любовью. Я частенько играла с цифрами в своей голове. Как-то раз один учитель сказал мне, что, если сложить цифры, составляющие какое-либо число, и получить сумму, которая делится на три, значит, и это число делится на три. После этого, сталкиваясь с каким-либо числом, я неизменно пыталась сложить в уме составляющие его цифры и разделить получившуюся сумму на три. Адрес «1535 Линскотт» становился для меня операцией сложения «1 + 5 + 3 + 5 = 14», результат которой не делится на три, а потому на три не делится и число 1535. Глядя на номерной знак «KLT 438», я складывала 4 + 3 + 8 и получала число 15, которое делится на три — а значит, на три делится и число 438.

«Жизнь — это не только цифры и формулы, — говаривала Марта мне — своей заумной сестре-близняшке. — Тебе нужно жить, Эмми. Тебе нужно встречаться с людьми, пускать их в свою жизнь».

Правильно. Именно так я и поступила с Буксом. Я пустила его в свою жизнь. Но теперь это закончилось, и огонек заново уже не зажечь — не потому, что нет искры, а потому, что я не способна поддерживать огонь бесконечно долго. Я знала, что рано или поздно разочарую его. Это было неизбежно. Мы с ним наладили бы нашу жизнь, а затем он осознал бы, что я совсем не тот человек, каким он меня считал, и что я не тот человек, какой ему нужен. Он слишком благородный для того, чтобы открыто об этом заявить. Он не бросил бы меня, а потому был бы обречен мучиться всю оставшуюся жизнь рядом с женой, с которой ему тоскливо и которая для него в большей степени друг и товарищ, чем любовница. Возможно, он никогда не осознает, от чего я его спасла и какая пуля пролетела мимо. Он никогда не поймет, что я разорвала наши отношения ради его же блага.

Был ли он прав в том, что сказал в лифте? Неужели мои действия на самом деле своего рода крестовый поход, не имеющий ничего общего с действительностью? Решила ли я так действовать только для того, чтобы как-то пережить смерть Марты? Девушка, которая на протяжении детства и юности обожала статистические данные и полагалась только на них, вдруг повернулась спиной ко всем фактам и стала верить в жутких монстров, прячущихся в шкафах?

Возможно, мне уже пора повзрослеть.

Возможно, мне пора попытаться спасти свою карьеру в ФБР.

Я смотрю на свои часы. Уже пять. Мне лучше повернуть назад. Не хочу опоздать на назначенную мне встречу.

Пришло время укротить гордость и выяснить, могу ли я сохранить свою работу.

Не успеваю я дойти до здания Эдгара Гувера, как звонит мой сотовый телефон. Это Софи Таламас.

— Вы были правы, Эмми, — говорит она мне, тяжело дыша. — Вы были абсолютно правы!

Я останавливаюсь в тени деревьев, растущих вдоль северо-западного участка Пенсильвания-авеню. Ветер слегка шевелит мои волосы. По тротуарам бредут туристы, которых проворно обгоняют спешащие домой рабочие и служащие. Я прижимаю ладонь к правому уху, чтобы лучше слышать левым ухом то, что говорит Софи Таламас, сообщающая мне о своем открытии.

— Это произошло в пятницу, — рассказывает она. — Имя жертвы — Чарльз Дэйли. Он был продавцом обуви, а жил в городе Лейквуд, неподалеку от Денвера. Его обнаружили мертвым в спальне, в которой возник пожар. Я знаю, что вы спросите меня, как стояла кровать в его спальне, но такой информации у меня пока нет.

Я киваю, хотя она и не может меня видеть.

— Это похоже на почерк нашего субъекта, — соглашаюсь я. — Но…

— Что «но»?..

— Но обычно он убивает двух человек в каждом населенном пункте, в который он приезжает, — говорю я. — А в этом вашем Лейквуде был убит только кто-то один?

— Э-э… Есть один нюанс, — говорит она. — Короткий ответ — да, только один. Но я предполагала, что обнаружу и второй пожар, как вы говорили, где-нибудь поблизости. Поэтому я немного расширила сферу поиска и, как мне кажется, нашла его. Но он немного отличается от остальных.

— Отличается чем?

— Он привел к гибели двух человек, а не одного, — говорит Софи. — Все остальное — точно такое же. Пожар в спальне, признанный начавшимся случайно… Но две жертвы. Лютер Фигли и Тэмми Даффи. Они жили вместе в доме в Гранд-Айленде, штат Небраска.

— Небраска? А насколько это далеко от Лейквуда, штат Колорадо?

— Около четырехсот миль. Шесть часов езды на автомобиле. Но тут многое сходится, Эмми. Лютер и Тэмми были найдены мертвыми в Небраске за два дня до убийства, совершенного в Денвере, — в среду, пятого сентября. Если ваше предположение относительно того, что наш субъект живет на Среднем Западе, верно, тогда он вполне мог поехать по межштатной автомагистрали I-80 на запад от Денвера. Гранд-Айленд, штат Небраска, оказывается как раз по дороге, чуть в стороне от I-80.

Я начинаю размышлять.

— То есть он поехал, скажем, из Иллинойса — или где он там живет — по автомагистрали I-80. В среду он делает остановку в Гранд-Айленде, штат Небраска, и убивает этих двоих — Лютера и Тэмми. Тогда у него остается еще уйма времени для того, чтобы добраться до Денвера к пятнице и убить там продавца обуви.

— Точно. Вы были правы, Эмми. Он опять принялся за дело после Дня труда. Вы были абсолютно правы.

Может, и так, но никто из власть имущих мне не верит. Не так давно два независимых судмедэксперта и один из заместителей директора ФБР сообщили мне, что я ошибаюсь. Все мои усилия были напрасными, а мои полномочия аннулировали.

— Как прошла сегодня встреча с Дикинсоном? — спрашивает Софи.

Я пытаюсь подобрать правильные слова.

— Наше с ним общение еще не закончилось.

— Как бы то ни было, теперь мы уже не можем остановиться, Эмми. Нам необходимо поймать этого типа.

Ее бы слова да Богу в уши. Или в уши Дикинсону. Она, конечно же, права. Теперь я не могу остановиться. Потому что этот тип даже и не думал останавливаться. Но что мне делать?

Каким образом я смогу добиться продолжения данного расследования?

Я решила зайти на свое рабочее место, прежде чем подняться на несколько этажей выше, где находится кабинет Дикинсона. Шагая по коридору, я вижу Букса в помещении, которое выделили персонально ему, когда он на некоторое время вернулся в ФБР, чтобы выполнить одно конкретное задание. Вот такие в ФБР строгие иерархические правила: человек, который уже даже не является штатным сотрудником, получает индивидуальное помещение только потому, что когда-то он был не кем иным, как специальным агентом.

Те несколько предметов, которые Букс принес на это свое временное рабочее место, чтобы чувствовать себя там комфортнее, — фотография его родителей, футбольный мяч с надписью «Канзас-Сити Чифс, 1995 год» и его личные документы, — уже лежат в коробке в ожидании, когда их увезут обратно в Александрию. Букс выглядит измученным. Его глаза — уставшие, взгляд — мрачный. Узел на его галстуке сильно ослаблен. А может, он даже и рад, что эта работенка уже закончилась. Может, ему не терпится вернуться в свой книжный магазин.

Я подхожу к его рабочему месту.

— Я была с тобой немного резкой, — говорю я ему. — Я знаю, что ты сделал немало для того, чтобы мы хоть чего-то добились.

Он слегка улыбается и машет рукой — мол, не стоит об этом говорить.

— Недавно было совершено еще два убийства, — сообщаю я. — Одно в Небраске, второе — в Колорадо, в пределах двух суток. Он опять взялся за дело. Точно такой же психологический портрет, точно такой же образ действий.