Невский Дозор - Вардунас Игорь Владимирович - Страница 9

Драгомыслов отказываться не стал. И первым же делом вернул офис Ночного Дозора на прежнее место, в дом целителя Вильгельма Пеля. Свое решение он аргументировал так: во-первых, небольшой особняк, спрятанный в недрах исторического центра города, еще вмещал прежний штат сотрудников, коих насчитывалось всего пятеро, но совершенно не подходил для расширенного контингента. Во-вторых, незадолго до назначения Геннадия Петровича в доме с Башней грифонов случился двойной пожар. И пока пострадавшую от огня аптеку восстанавливали, Драгомыслов быстро и без особых хлопот смог продавить переезд в новый-старый офис на Васильевском острове.

Несомненно, главной изюминкой, привлекающей к офису Ночного Дозора в новом тысячелетии, являлась башня. Необычный вид и архитектурная изысканность этой дымовой трубы делали ее похожей на башню замка, как будто спрятанную от посторонних глаз внутри двора-колодца. Десять метров в высоту и два метра в диаметре, она служила превосходной вытяжкой для алхимической лаборатории Вильгельма Пеля. Вход в лабораторию давно был укрыт от людских глаз, алхимическое оборудование вывезли Инквизиторы и спрятали в недрах Михайловского замка, но туристы все равно продолжали приходить сюда каждый день и даже каждую ночь.

Байки и городские легенды до сих пор гласили, что башня была способна радикально менять судьбы людей в лучшую сторону, хотя Драгомыслов строго следил за тем, чтобы ни один сотрудник не смел следовать по стопам алхимика Пеля. Особенно пристально он следил за Осипом Валерьяновичем.

Но дозорные даже и не думали ни о чем подобном. Хотя кое-какие хулиганские выходки себе позволяли. После переезда в новый офис у сотрудников появилась своеобразная традиция. Чтобы дежурство прошло спокойно, Светлые Иные, прежде чем отправиться патрулировать улицы спящего города, входили на первый слой Сумрака и разрисовывали башню цифрами. Цифры на кирпичах башни постоянно менялись, то появляясь, то исчезая. Недоумевающие жильцы дома лишь пожимали плечами и списывали все на причуды молодежи. Драгомыслов на проделки подчиненных смотрел неодобрительно и наверняка надавал бы по шее, если бы застал кого-то из сотрудников за этим занятием, однако поймать кого-то на горячем пока не смог.

Естественно, таинственные символы тут же вдохновили обывателей на создание новой городской легенды, которая гласила, что в определенные моменты цифры выстраиваются в код счастья. И если человек окажется перед башней в счастливый момент, его желание сбудется. Скоро в легенде появилось уточнение, что страждущему следует быть аккуратным со своими желаниями. Ведь тот, кто придет к башне со злыми намерениями, пожалеет о своих мечтах, потому что код счастья влияет только на судьбу того, кто просит. Скорее всего эта оговорка появилась с подачи сотрудников Дозора.

В конце концов Драгомыслову надоело тратить время на постоянный отвод глаз любопытствующим туристам. И дабы избежать возможного недовольства со стороны московского руководства, Геннадий Петрович позаботился о том, чтобы свободный проход к их офису был закрыт не только для посторонних Иных, но и для людей. И теперь во дворе аптеки Пеля можно было встретить лишь жильцов и их гостей. А парадный вход охранялся не только магией, но и суровыми сотрудниками ЧОПа.

Как раз мимо этих охранников сейчас и проходили оперативники, возвращающиеся с неудачного задержания.

– Привет, бойцы! – браво гаркнул дядя Саша охранникам.

– И вам не хворать, – ответили хмурые чоповцы, провожая вкатившийся во двор «уазик», за рулем которого сонно зевал Кирилл Батурин, штатный водитель Ночного Дозора. На самом деле Кирилл не зевал, просто таким образом он активировал дежурное заклятие, отводившее взгляды охранникам и одновременно стирающее воспоминания о том, что они пропустили не числящийся среди местных автомобиль. После чего Батурин ловко припарковался у башни в центре двора и выбрался наружу. Вслед за ним из кабины выбрался дядя Саша, и они вместе распахнули задние дверцы кузова.

К машине уже спешили Осип Валерьянович и Женька, не забывшие прихватить с собой брезентовые носилки.

– Как он? – озабоченно спросил Гранкин целителя, наблюдавшего со стороны за тем, как оперативники аккуратно и сноровисто перемещают все еще бессознательного Илью из недр «уазика» на носилки.

– Жить будет, не переживайте, – поспешил успокоить коллег Осип Валерьянович, сканирующий ауру Золотухина. – Несите его в мой кабинет, дальше я сам справлюсь.

Гранкин, дядя Саша, Батурин и Женя взялись за ручки и в мгновение ока занесли носилки в дом. Шедший следом целитель остановился и посмотрел в одно из окон на третьем этаже. Света в окне не было, но Осип Валерьянович и без этого прекрасно видел замершего с другой стороны оконной рамы Драгомыслова.

– Не волнуйтесь, Геннадий Петрович, – тихо произнес целитель, – он парень крепкий, выкарабкается.

Темный силуэт в окне слегка кивнул в знак благодарности.

Домой я вернулся совершенно разбитым.

Мне нравились моя работа и моя жизнь. Но даже и в них иногда случались встряски, подобные побоищу, устроенному фанатами на матче накануне.

Открыв наконец банку пива и раскладывая на столе широкие сотейники, чтобы приготовить яйца пашот, я еще раз мысленно прокручивал в голове события на стадионе. Драгомыслов в ответ на мой отчет по телефону кисло рассказал, что поймать нарушителя нашим так и не удалось. Кроме того, попытавшуюся перехватить Темного оперативную бригаду Ночного Дозора тот раскидал словно щенков и ушел через второй, а быть может, и третий слой Сумрака. Да так лихо, что Илья Золотухин до сих пор отлеживался в кабинете Осипа Валерьяновича. Начальство подало жалобу в Дневной Дозор, а там пообещали разобраться и помочь в поисках виновного. А это, само собой, означало, что спешить они не будут.

Осторожно опустив предварительно разбитые яйца в едва закипевшую воду, закрученную сотейником в воронку, чтобы пошировать их по-французски, я вооружился шумовкой и засек четыре минуты, выжидая, чтобы белок сделался плотным, а желток остался жидким.

Неторопливо «колдуя» над ужином, я продолжал размышлять. Полноценными составами Ночной и Дневной Дозор работали в Санкт-Петербурге сравнительно недавно. Причин для этого было немало. Сперва в Питере навел шорох Ямаец со своей сворой диких Иных, затем сам город чуть не стал Иным, но был развоплощен объединенной группой Высших Темных и Светлых Иных, выступивших единым фронтом под руководством Инквизиции. После этого многострадальную северную столицу отдали на откуп Инквизиции. Те еще времена.

Но тем не менее ситуация на стадионе не лезла ни в какие ворота. А Темный, однако, знал, куда пойти, чтобы напитаться под прикрытием извечной ретивости футбольных фанатов.

По всему выходило, что Драгомыслов послал меня туда не просто для того, чтобы сделать несколько эмоциональных снимков. Тогда что? Чуйка? Заранее разгаданная провокация Темных, которую меня как бы невзначай послали задокументировать? Может быть. Ведь по всему выходило, что именно я должен был оказаться там и увидеть на вираже зенитовских болельщиков применение воздействия и возмущение в Сумраке, вызванное колдовством Темного Иного, спровоцировавшего фанатский вираж на беспорядки, – летали выдернутые с корнем кресла, дымили файеры, началась массовая драка и столкновение с полицией и ОМОНом. Такого на футболе я не видел давно.

И все равно толку от меня пока было мало. Разве что помогут снимки. Может, среди прочего какая-то зацепка и попала в объектив.

Достав из воды дошедшие яйца, я переложил их в кастрюльку с холодной водой, чтобы остановить процесс поширования и смыть уксус. Затем образовавшиеся нити белка аккуратно срезал кухонными ножницами и поглядел на плоды своих трудов, выложенные на поджаренные тосты с ломтиками зелени. Затем сгреб грязную посуду в раковину и, открыв вторую банку пива, неторопливо принялся за еду, вкус у которой, по моему скромному мнению, был просто восхитительным.