Выбери любимый жанр

Красноармеец Краснофлотец № 21-22
((ноябрь 1937)) - авторов Коллектив - Страница 23


Изменить размер шрифта:

23

— Где прикажете развернуть орудие?

Эта безупречная готовность к самопожертвованию тронула Нестерова. Он торопливо схватил Южанина за руку и ласково посмотрел в глаза.

— Южанин, ты плохо чувствуешь себя. Может, заменить кем-нибудь?

— Время дорого, товарищ комбат. Укажите место для развертывания. Орудием командовать буду я, — холодно сказал Южанин.

Нестеров по опыту знал, что убеждать Южанина бесполезно, да и заменить ого все равно некем.

— Ладно, развертывайся здесь. Место хорошее…

Нестерову вдруг захотелось ободрить, порадовать чем-нибудь приятным этого человека, с которым он, может быть, больше но увидится. Он порылся и карманах, достал бережно завернутый в бумажку окурок, зажег ого и, подавая Южанину, тепло улыбнулся:

— На, кури…

Нестеров еще хотел что-то сказать, но до крови закусил губу, отвернулся и побежал в голову колонны.

Не теряя ни минуты, Южанин отдал распоряжение снять орудие с передка и укрепить его посредине дороги.

Заряжающий Капустин, неутомимый балагур и песенник, вынул из передка шрапнели, любовно обтер их рукавом своей дырявой шинели и аккуратно сложил около орудия.

— Эх, родненькие! Мало вас осталось. Работенка вам предвидится большая! — вздохнул Капустин. — Митя, не найдешь ли на затяжечку? Понимаешь, как снаряды из передка — так и курить хочется. Дурацкая привычка.

Семнадцатилетний наводчик Митя, паренек с доверчивыми голубыми глазами, неуверенно достал из кармана несколько щепоток мусора, рассыпал ого на ладони, тщательно исследовал и огорченно покачал головой:

— Ни крупинки.

— Жаль. Ну что-ж, злое буду! — Капустин помолчал и мечтательно высказался. — Разгромим белополяков, кончим воевать, примемся за хозяйство, оживет страна — тогда уж покурим! Эх, и покурим!..

— По местам! — скомандовал Южанин.

На повороте шоссе показался взвод конницы противника.

— К бою!.. Трубка на картечь!.. Капустин лихо заломил фуражку, схватил снаряд и, заряжая орудие, крикнул:

— За мировую революцию! Картечью!

С полукилометровой дистанции противник перешел в широкий галоп. Впереди, на крупном вороном коне скакал офицер, поблескивая обнаженной саблей.

— Вот гады! Рубать собираются! — пробормотал Капустин.

— Митя, покажи им почем сотня гребешков!

Южанин выжидательно следил за быстро сокращающейся дистанцией. Оставалось не больше 200 метров. Поднятая над головой рука Южанина резко опустилась:

— Огонь!

Воздух упруго разорвался. Картечь со свистом полетела навстречу всадникам.

Красноармеец Краснофлотец № 21-22<br />((ноябрь 1937)) - i_056.jpg

Картечь со свистом полетела навстречу всадникам… Получилась свалка…

Передние ряды лошадей, подкошенные свинцом, упали на колени, заграждая дорогу. Задние стремительно наскочили на передних. Получилась свалка. Лошадь офицера взвилась и дико рванулась к орудию. Выбитого из седла офицера, застрявшего ногой в стремени, потащил ошалелый конь. Окровавленная голова офицера высоко подпрыгивала в такт скачущей лошади и билась о твердый грунт шоссе.

— За Республику Советов!..

Картечь второго выстрела окончательно срезала противника. Лишь несколько уцелевших всадников бросились в бегство.

Капустин вскочил на лафет, сорвал с головы фуражку и, размахивая ею, запальчиво крикнул:

— А ну, гады, кто следующий!

Южанин улыбнулся:

— Успокойтесь, тов. Капустин. Противник возобновит атаку.

— Милости просим! На угощение скупиться не будем, товарищ командир. У нас Митя большой хлебосол.

Южанин не ошибся. Не прошло и десяти минут, как на повороте шоссе вновь показалась кавалерия, На этот раз ее было не меньше эскадрона.

— Капустин, вы приглашали гостей, — принимайте, — пошутил Южанин. — К бою!..

— Есть, товарищ командир, — поспешно ответил Капустин, бросаясь к снарядам. — За товарища Ленина! Митя, помни за кого стреляешь, приложи старание!

Отряд противника на ходу сделал перестроение. Он разбился на три группы: одна из них, строем по два, пошла левой стороной дороги; вторая, тем же строем — правой стороной, и третья группа, уступом, заняла середину шоссе.

— Хитрят гады!

— Посмотрим, что из этого выйдет, — спокойно отозвался Митя, наводя орудие в правую группу, которая заметно увеличила аллюр.

— Первый выстрел по моей команде, дальше — самостоятельно! — коротко приказал Южанин. — Больше спокойствия, товарищи!

Правая группа карьером пронеслась через трупы разбитого взвода. Южанин властно махнул рукой.

— Огонь!

Но выстрела не последовало. Судорожно зажав в руке спусковой шнур, Митя впился глазами в сверкающие сабли и казался загипнотизированным.

Лицо его было неподвижно, только плотнее сжались губы, да на бледных висках учащенно вздрагивали синие жилки.

— Огонь! — повторил Южанин.

Но Митя не стрелял. Выдержка бойцов сменилась тревогой.

— Митя, стреляй! — отчаянно крикнул Капустин. — Изрубят гады, стреляй! — И, неожиданно подскочив к Мите, яростно схватил его за руку со спусковым шнуром. Резким толчком в грудь Митя отбросил Капустина.

— Не мешай!

С поднятыми саблями противник ураганом летел на орудие, готовый раздавить горсточку людей, медливших с выстрелом. Дистанция быстро сокращалась. Какие-нибудь несколько секунд решали судьбу орудийного расчета.

Красноармеец Краснофлотец № 21-22<br />((ноябрь 1937)) - i_057.jpg

Дистанция быстро сокращалась. Какие-нибудь насколько секунд решали судьбу орудийного расчета.

Но вдруг грянул выстрел. Он вывел людей из оцепенения, вернул жизненную энергию, пробудил к действию.

— За коммунизм во всем мире! — зазвенел голос Капустина.

Орудие мгновенно повернулось навстречу левой группе. Прогремел второй выстрел.

— За коммунистическую партию!..

За Красную армию!..

С лихорадочной быстротой, в упор, орудие выплевывало сотни раскаленных свинцовых шариков. Расчеты Мити были верны.

В рядах противника произошло замешательство. Сраженные картечью лошади кувырком летели через головы, подминая под себя седоков. Вместо стройных, грозных рядов образовалось живое кровавое месиво.

Воздух наполнился громким, стонущим ржанием искалеченных лошадей и дикими воплями людей, задыхающихся под тяжестью потных, окровавленных конских туш. Одна из раненых лошадей вместе с седоком проскочила к самому орудию, поднялась на дыбы, волчком повернулась вокруг своей оси и рухнула на спину, скрывая под собой седока. Часть лошадей с убитыми, но оставшимися в седле всадниками бешено пронеслась мимо орудия и через минуту скрылась в направлении отступающего батальона. Обе группы, правая и левая, почти полностью были уничтожены. Третья группа наскочила на образовавшуюся из людей и лошадей преграду, завязла в ней и беспорядочно закружилась на месте, топча раненых и убитых.

— Еще за товарища Ленина! — возбужденно выкрикивал Капустин- Митя, бей гадов!

Меткая картечь скосила третью группу. И только маленькая кучка всадников, оставшаяся от эскадрона, саблями заставив повиноваться одурелых лошадей, в паническом страхе поскакала обратно. Ее не преследовали. У орудия остался один снаряд.

— Митя, родной мой, — радостно бросился к нему на шею Капустин, — как ты их расчехвостил, гадов! А ведь я думал — подведешь.

Отирая пот с побледневшего лица, Митя устало опустился на лафет. Губы его дрожали. На глазах появились слезы. Только теперь можно было понять, чего стоили Мите эти страшные минуты.

Южанин, поддерживаемый бойцами, слез с передка, обнял Митю и расцеловал.

— Спасибо, Митюша. Ты сделал все, что должен был сделать коммунар.

Бойцы наперебой душили Митю в своих объятиях, называли его самыми нежными именами. Капустин, больше всех испытывая прилив величайшей заботы и деятельной любви к Мите, с упреком набросился на товарищей:

— Расчирикались! Митя, может, курить хочет!

Торопливо вывернув карманы, бойцы с особенным усердием принялись извлекать из мусора драгоценные крупинки, осторожно складывая их на ладони Капустина. Капустин бережно свернул скудную папироску, зажег ее и подал Мите.

23
Перейти на страницу:
Мир литературы