Главная проблема глобальной цивилизации и миссия Русской многонациональной цивилизации в её разрешен - Внутренний Предиктор СССР (ВП СССР) Предиктор - Страница 6

Но ещё А.С.Хомяков писал:

«Наука продвигается у нас довольно далеко. Она начинает отрешаться от местных иноземных начал[31], с которыми она была смешана в своём первом возрасте. Мужаясь и укрепляясь, она должна стремиться к соединению с русским просвещением; она должна черпать из этого родного источника, которого прозрачная глубина (создание чистого и раннего христианства[32]) одна может исцелить глубокую рану нашего внутреннего раздвоения. Нам уже позволительно надеяться на свою живую науку, на своё свободное художество, на своё крепкое просвещение, соединяющее в одно жизнь и знание; и точно так же просвещение родное проявится в образах и, так сказать, в наряде русской жизни. Видимость есть всегда только оболочка внутренней мысли. (…)

Тогда будет и у нас то жизненное сознание, которое необходимо всякому народу и которое обширнее и сильнее сознания формального и логического. (…)» (А.С.Хомяков, “Мнение иностранцев о России”, в ранее цитированном сборнике, стр. 103).

Троцкисты-марксисты сохранили диалектический материализм в качестве главного философско-образовательного предмета в постсоветской России, где и после развала СССР диамат господствует на философских факультетах вследствие того, что основная масса преподавателей философии иных философских систем не знает и не способна научиться и обучать чему-либо другому[33]. Получилась парадоксальная ситуация: от идеологии материалистического атеизма троцкисты и либералы, свершившие в августе 1991 года государственный переворот, отказались, а его изучение оставили во всех ВУЗах страны.

Попробуем отыскать истину, используя искусство её постижения путём постановки наводящих вопросов:

 1. Когда Сталин разочаровался в марксизме? Чтобы ответить на этот вопрос надо попытаться понять, почему в 1943 году Сталин ввёл погоны — знаки различия царской армии? Почему Сталин не учредил орденов Маркса, Энгельса, а ввёл ордена Суворова, Кутузова, Нахимова? Почему самая почётная премия в СССР была — Сталинская, не гегелевская? Можно продолжать эти вопросы бесконечно. Например, когда в декабре 1944 года немцы прижали высадившихся в Нормандии союзников (битва в Арденнах), Черчилль обратился к Сталину с просьбой начать наступление ранее намеченного срока 20 января[34]. Мог ли Сталин ответить Черчиллю — мы ждали открытия второго фронта 3 года, потерпите одну — две недели и почувствуйте на себе мощь военной машины Гитлера. Дайте нам передохнуть, а потом мы поможем вам по-союзнически.

 2. Почему Сталин этого не сделал, а начал наступление на 8 дней раньше намеченного срока? Ответ на этот вопрос в другом вопросе: А с чем ему было идти в западную Европу? С марксизмом? — Советская Армия тогда должна была бы пройти с боями не только Германию, но и Францию, Италию, Испанию и даже фашистскую Португалию. Он знал, что в Италии и Франции были сильные компартии. Но какие? Большевистские или троцкистско-меньшевистские? Сталин знал, что большевики России ещё сами не до конца освободились от троцкистов, и при этом прийти освободителями Европы и начать борьбу с их троцкистами-марксистами? Сталин был выразителем того запроса, который сформировался в советском обществе на бессознательных уровнях психики. После войны он пытался сам формализовать этот запрос в своей последней работе «Экономические проблемы социализма в СССР», в которой он разгромил политэкономию марксизма и тем самым подписал себе смертный приговор, потому что те, кто занят глобальным управлением, понимали: любая экономика — и как теория, и как практика — следствие определённого мировоззрения и философии, его выражающей. Можно сказать, что Сталин замахнулся на всю философию марксизма, как светской разновидности Библии. А этого ему хозяева Библии и «мраксизма» простить не могли.

В беседах с Д.И. Чесноковым И.В.Сталин выразился вполне определённо по этому вопросу. Р.И.Косолапов в статье, опубликованной в газете “Завтра” № 50 (211), декабрь 1997 г., сообщает следующее:

«С конца 50‑х до начала 70‑х годов мне пришлось тесно сотрудничать с Дмитрием Ивановичем Чесноковым — бывшим членом Президиума ЦК[35], который “ссылался” в 1953 году в Горький. Причем никакой внятной причины для ссылки Хрущёв назвать ему не мог: есть мнение — и всё. Именно Чеснокову Сталин за день-два до своей кончины сказал по телефону:

“Вы должны в ближайшее время заняться вопросами дальнейшего развития теории. Мы можем что-то напутать в хозяйстве. Но так или иначе мы выправим положение. Если мы напутаем в теории, то загубим всё дело. Без теории нам смерть, смерть, смерть!..”» (выделено курсивом нами при цитировании).

По сути говоря, если И.В.Сталин признаёт марксизм в качестве жизненно состоятельной теории строительства социализма и коммунизма (ведь официально, «учение Маркса всесильно, потому что оно верно»), то у него нет причин убеждать Д.И.Чеснокова в том, что без дальнейшего развития теории делу большевизма смерть. Если же И.В.Сталин определённо знает, что с происхождением «мраксизма» дело нечисто, и в нём избыточно много лжи и вздора, то закономерно его обращение к Д.И.Чеснокову — необходимо выработать альтернативную марксизму социологическую теорию. Тем более, что аналогичный намёк был высказан ранее в опубликованных к тому времени «Экономических проблемах социализма в СССР»:  «Мы могли терпеть это несоответствие <понятийного аппарата марксизма реальной жизни — наше пояснение по контексту> до известного времени, но теперь пришло время, когда мы должны, наконец, ликвидиро­вать это несоответствие».

Причём надо понимать, что если «учение Маркса всесильно, потому что оно верно»[36], то слова «мы загубим ВСЁ ДЕЛО» в условиях культа марксизма, охватывающего всё общество, неуместны.

Если заказ на что-либо в коллективном бессознательном общества созрел, то он обязательно будет выполнен. ВП СССР — всего лишь исполнитель этого заказа на концепцию развития страны и созидательного разрешения глобального цивилизационного кризиса, который был охарактеризован в разделе 1. Не мы, так другие его бы выполнили, хотя, лексические формы и иллюстративный материал были бы другими.

Если посмотреть на сегодняшнего Путина, то он — не вождь (не национальный лидер), поскольку на протяжении всего времени пребывания в должностях главы государства и главы правительства уклоняется от того, чтобы дать прямые и однозначные ответы на вопросы о перспективах политики и её обеспечении разнородными ресурсами общества. Когда Путина сегодня спрашивают: Куда идём? Какое общество строим? Какой должна быть идеология будущего? Он отвечает — патриотизм. Но не отвечает на вопрос «Чей патриотизм?», поскольку у отечественного олигархата, отечественных либералов, других слоёв общества — разные и при томвзаимоисключающие представления о патриотизме и ожидания в отношении политики, этот (их) патриотизм выражающей. Соответственно, общество расколото, объединяющего всех некого абстрактно-универсального патриотизма нет и быть не может, а политика характеризуется словами «для того, кто не знает в какую гавань плыть, — не бывает попутного ветра».

Путин — верховный разводящий Российской Федерации, если не по личностной сути, то в предложенных историей ему обстоятельствах: по крайней мере до тех пор, пока действует нынешняя конституция, запрещающая государственную идеологию и подчиняющая кредитно-финансовую систему страны глобальному надгосударственному ростовщическому сообществу, монополизировавшему банковское дело.