Иномирянка для министра (СИ) - Замосковная Анна - Страница 48

Даже не глядя, я ощутила, как напрягся, помрачнел Раввер.

— Ясно, — глухо обронил он.

Подойдя, я уткнулась лбом в его плечо. Раввер насмешливо-брезгливо добавил:

— Можешь не говорить, за что ему было такое послабление. И так догадываюсь.

— Я не собиралась, — нащупав его ладонь, переплела его пальцы со своими. Не сразу, но он сжал мою руку в ответ. Погладил тыльную сторону ладони большим пальцем. Я тихо добавила. — Духи считают камни в шестерёнках странными. И… может, в графин добавлено что-то не совсем опасное. Ну, может, это только дурная шутка.

— Ксал, половину воды перелей в бутылку и передай офицеру сопровождения, когда тот вернётся от Лавентина. Пусть отвезёт в лабораторию особого отдела на анализ.

Графин провалился в стол.

Остались шестерёнки. Раввер положил ту, что сжимал в свободной руке, к остальным.

— Шестерёнки тоже пусть в особом отделе проанализируют… — (Они утонули в столешнице). — Мне следовало заняться воспитанием Эоланда. Но я проявил слабость, позволив ему расти вместе с матерью и отчимом за границей. Поддался на уговоры женщины не отнимать единственного сына, и чем это обернулось? Иногда мне кажется, что сострадание… просто недопустимо.

Сердце будто пронзило льдом. Стискивая ладонь Раввера, повернулась, поймала его злой взгляд.

— Нет, Раввер, ты неправ. Сострадание необходимо. Иногда оно заканчивается плохо, но без него нельзя.

Морщинка между его бровей чуть разгладилась, губы изогнулись в горькой усмешке:

— Я заметил, что чем выше должность, тем чаще приходится сталкиваться с человеческой подлостью. Такое чувство, что ничего доброго и светлого в людях быть не может.

Высвободив руку, я сжала лицо Раввера в ладонях:

— Может. В мире очень много хорошего. И я… я тебя не предам.

Раввер болезненно на меня смотрел. Причин верить мне у него не было, но от его недоверия стало больно. Я уткнулась ему в грудь.

Как бы я хотела объяснить, что совсем не верить в людей… неправильно, разрушительно. После этого внутри остаётся выжженная пустыня. Только надежда на лучшее может спасти от отчаяния.

Ладони Раввера скользнули по моим плечам.

— Мне хочется в это верить, — прошептал он.

— Не предам…

Его руки переместились на мою спину, прикосновения стали крепким объятием.

В сумраке спальни громче и чаще зашелестело дыхание Раввера.

«Спи-спи-спи», — взмолилась я, стискивая кулаки, надеясь, что в этот раз он не проснётся. Раввер вздрогнул. Рухнувшая надежда оставила в сердце тоску.

Это было девятое пробуждение Раввера за последние минут двадцать. Браслеты держали нас очень близко друг к другу, и он решил отдохнуть. Но не мог.

Уткнулась носом в его плечо, потянула руку за запястье. Не сразу, но Раввер поддался, я нырнула под локоть, скользнула вверх и устроила голову на плече, обвила его грудь рукой. Благо расстояние между браслетами позволяло. В ответ Раввер обнял, прижал к себе. В рубашке с расстёгнутым воротом и брюках он казался ближе, чем когда прятался за многими слоями одежды. Так и тянуло провести пальцами по обнажённой груди.

В кольце сильных рук было бы совсем хорошо, не переживай я из-за этой нервной бессонницы. Мучительно наблюдать, как сильный человек проигрывает страху. Мучительно не иметь возможности помочь. Я лежала рядом, слушая, как замедляется сердцебиение Раввера.

«Спи», — уговаривала мысленно.

Сама пыталась отвлечься: вспоминала поцелуи в кабинете, как мы обедали, и я намного увереннее использовала приборы. Как, не выдержав, спросила, что Раввер собирается делать с Эоландом, а тот ответил, что посмотрит по результатам лабораторных исследований.

Выровнявшееся дыхание Раввера вновь сбивалось, он вздрогнул, судорожно вцепился в моё плечо. Мгновение — и Раввер обмяк, погладил мою нывшую от сильного давления кожу.

— Будь осторожна, Лена, — прошептал, продолжая гладить. — Пообещай, что будешь осторожна.

— Буду.

— Защитные свойства дома небезграничны, родственников по крови он принимает за своих, а ты… ещё не полноценная хозяйка. Никому не верь, кроме меня, — он всё гладил моё плечо, вдыхал глубоко, отчего голос звучал странно надломлено. — И ещё Лавентину можно. Он ходячая катастрофа, но намеренно вреда не причинит.

— Как он выглядит?

— Лохматый, рассеянный, — почти прошептал Раввер и прижал ладонь к своему лбу. А я вспомнила молодого мужчину, толкнувшего меня в междумирье. — Пожалуйста, будь очень осторожна, не выходи из дома даже в сад. А если со мной что-нибудь случится, обратись за помощью к Лавентину. Это он открыл портал.

Холод и мурашки пробежали по коже. Я торопливо уверила:

— С тобой всё будет в порядке.

— Если нет, зови Лавентина, его знают все.

Что же это за местная лохматая знаменитость? Я бы спросила, но сейчас меня волновал только Раввер. Осмелев, погладила его грудь, обвила бедро ногой.

— Похоже, я не усну, — прошептал Раввер. — Лучше заняться делами.

Он приподнялся на локте. Родовой браслет заскользил по моему запястью, разогреваясь. Низ живота налился жаром возбуждения, в коже вспышкой пробудилась сверхчувствительность. С губ сорвался стон, я выгнулась, сгорая от желания. В висках зазвенело от страсти.

— Тихо, тихо, — зашептал Раввер. Каждое его движение, даже вдохи, отзывалось в моём теле всплесками сладостного томления. — Тихо…

Остро ощутимая сквозь сорочку ладонь трепетно заскользила по моей шее, груди. Я выгнулась навстречу. Рука обвилась вокруг талии, Раввер прижался, целуя. В голове мутнело от желания, всё кружилось. Сильные пальцы судорожно метались по телу, пока не пробрались под сорочку, отвлекая от ощущения глубокого поцелуя.

Как Раввер целовал… Я едва соображала, что расстёгиваю его рубашку, тяну с плеча.

«Остановись! — призывала себя. — Проклятье ведь…»

Но пылавшее тело само двигалось навстречу. Освободив мой рот, Раввер заскользил поцелуями по шее. Затрещала сорочка. Влажное прикосновение к соску, давление губ — и снова я извиваюсь, постанываю, пытаясь собраться с мыслями.

Пытаюсь остановиться.

Но как? Если желание слишком велико…