Черные дрозды(ЛП) - Вендиг Чак - Страница 22

Мириам поворачивается, чтобы сказать что-нибудь Луису или не-Луису, или тому, кем бы он ни был, но…

Его нет.

Вместо него белый внедорожник, который бьет Мириам прямо в грудь, и она чувствует, как что-то ломается внутри.

Карканье воронья. Плач ребенка.

* * *

Когда Эшли просыпается, то находит Мириам в углу, истекающую потом. Она сидит, упершись спиной в обе стены и что-то строча в блокноте.

— Что ты делаешь? — хрипит он.

— Пишу.

— Я вижу это, Хемингуэй. Что пишешь-то?

Девушка поднимает взгляд. У неё в глазах вспыхивает безумие, на губах играет сумасшедшая улыбка.

— Накатала две страницы, вот что. Осталось только семь. — И она возвращается к своей писанине.

Глава восемнадцатая

Месть Жирного Чувака, в некоторой степени

Трейлерный парк напоминает Харриет кладбище. Один передвижной дом и два сцепленных трейлера. Серые и белые коробки. Все выстроились друг за другом. «Похожи на надгробия», — думает Мириам. Или ряд гробниц, каждая из которых отмечена мертвыми или умирающими цветами.

Фрэнки пинает камень. Тот рикошетит от ржавой лейки и попадает в грязного садового гнома в грибоподобной шляпе.

— Это место просто отвратительно.

Харриет поднимается и стучит в дверь последнего домика.

Человеческая гора, татуированное тело, открывает дверь.

Жирный Чувак. Конкретнее: голый Жирный Чувак. Два пальца в шине.

Его тело полностью заполняет дверной проем. Огнедышащий дракон переплетается с другим, опоясывает кратер живота мужчины. Второй дракон спускается вниз прямиком к…

Фрэнки бледнеет.

— Ох, да ладно, — бормочет он, прикрывая глаза.

— Что? — раздраженно интересуется Жирный Чувак.

Фрэнки морщит нос.

— Слышь, у тебя член тоже в татуировке?

— А ты разглядываешь мой член?

— Так он у меня прямо перед носом! — кричит Фрэнки, тыча пальцем. — Он как огурец. Морской огурец. Мне кажется, это он пялится на меня, если честно.

Толстяк рычит:

— Я тебе в рот плюну, если ты не заткнешься.

— Ах ты сукин сын…

— Нам надо задать вам несколько вопросов, — перебивает Харриет, отодвигая Фрэнки.

— Я не отвечаю на вопросы лесбиянок и даго [16], - говорит Жирный Чувак, довольный собой.

— Иди на хрен, жирдяй! — говорит Фрэнки, делая шаг вперед.

Жирный Чувак тянется левой рукой, той, где здоровые пальцы, чтобы схватить Фрэнки за нижнюю челюсть и оторвать её от головы. Но его рука не добирается до цели.

Харриет медленно вздыхает и выбрасывает руку вперед, хватая Жирного Чувака за яйца своими маленькими пальчиками. Она сдавливает их так, словно пытается открутить голову воробью. Человек-гора визжит таким голосом, будто пнули щенка, и протягивает мясистую руку к голове Харриет. Она отклоняется и ладонь врезается в трухлявый косяк его собственного трейлера. Средний и безымянный пальцы отгибаются назад неестественным образом, слышится треск; так палка хрустит под ботинком. Жирный Чувак воет.

Харриет чертовски довольна. Ещё два сломанных пальца. Симметрия её радует.

Она отпускает яички Жирного Чувака и отталкивает мужчину назад.

Теперь можно увидеть остальную часть трейлера — над горой грязной посуды летают мухи; ткань на диване настолько загрубела, что на ней можно тереть сыр; дверь в ванную, представляющая из себя гармошку, прицеплена к стене ржавым крюком. Настоящий дворец.

У противоположной стены стоит огромная кровать, как предполагает Харриет, обязанная своими размерами большой туше Жирного Чувака. На ней сидит худая девушка лет восемнадцати, может быть, моложе, и наблюдает за всем происходящим одурманенными кокаином глазами. Она держит у подбородка одеяло, будто притворяясь скромницей, однако, из-за простыни видна одна грудь с торчащим соском. Но девушка как будто этого не замечает.

— Держи ему голову, — командует Харриет.

Фрэнки хватает лысую, тыквообразную голову байкера и прижимает к ковру, где покоятся пятна от еды и другой биологической активности.

— Теперь подними голову.

Когда голова поднята, Харриет подносит фото Жирному Чуваку под нос. Его влажные глазки пытаются на ней сосредоточиться.

— Этого парня зовут Эшли Гейнс, — объясняет Харриет. На фото Эшли смеётся, он на вечеринке со стаканом пива в руке. Все стоят в сияющих лучах Рождественских огней. — Бармен сказал, что вы знакомы.

— Да-да, — скрипит Жирный Чувак. — Я его знаю. Вам надо было сразу показать мне фотку. Я бы все про этого засранца рассказал. Это он ведь сломал мне… — он не может заставить себя закончит фразу. Жирный Чувак поднимает руку с ковра и машет ею, как чертов пингвин.

— Наверное, трудновато теперь удовлетворять себя, — говорит Фрэнки, улыбаясь от уха до уха.

— При нем был металлический чемоданчик? — спрашивает Мириам.

— Нет. Никакого чемодана. Только какая-то блондинка.

— Блондинка?

— Блондинка, как блондинка, волосы цвета песка на пляже, крашеная. За рулем Мустанга. Модель начала девяностых. Белый. Заднее стекло разбито.

Харриет кивает Фрэнки и тот отпускает Жирного Чувака. Мужчина валится на пол, как валун, падающий позади Индианы Джонса.

— Пока на этом все, — говорит Харриет. — Спасибо за уделенное время.

— Идите на хрен, — хнычет он.

Прищелкнув языком, Харриет бьет носком ботинка Жирного Чувака по губам, дробя зубы. Он перекатывается на живот, кашляет, с нижней губы капает кровь. Один зуб выплывает по красной реке и падает на ковер.

— Идем, — обращается Харриет к Фрэнки, который посмеиваясь идет за ней.

Глава девятнадцатая

Свидание со смертью

«Да пошел он», — думает Мириам.

Он в любом случае уже мёртв. Его билет прокомпостирован. Часы тикают. Судьба обмакнула палец в черную золу и размазала по его лбу. Никто не пометил его дверь кровью ягненка. У Господа уже есть его номерок. Очень плохо. Sayonara, большой парень.

У чувака много денег. В том конверте достаточно зелени, чтобы накормить Мириам, одеть и обеспечить жильем на несколько недель.

«Не твоя вина. Не ты же выследишь его и убьешь. Ты не хищник. Ты падальщик. Стервятник, не лев. Ты всего лишь обнаружишь труп. Можешь забрать себе его кости».

«Ага. Пошел он к черту».

А потом она видит его.

Мириам стоит на парковке у мотеля, курит, и тут появляется он — шипят тормоза, Луис выбирается из кабины. Девушка видит, что он привел себя в порядок. Это не высокая мода, конечно: синяя клетчатая рубашка, прямые джинсы с потрепанной внизу каймой, огромные черный ковбойские ботинки (потертые).

И вот она, стоит в обычной белой футболке, а волосы выкрашены в цвет воронова крыла. Джинсы, рваные на левом колене с парой косых разрывов на правой ноге. Ботинок нет, просто пара некогда белых конверсов, которые теперь похожи на грозовые облака.

Мириам чувствует себя не в своей тарелке. Во рту становится сухо. И ей это не нравится.

— К черту всё это дерьмо, — бормочет она себе под нос, когда Луис подходит ближе. — Выбрось из головы. Будь жестокой. Не веди себя как лох. Ты не трусиха. Мы все умрем.

Он подходит и Мириам опять чувствует себя маленькой — ей опять напомнили об огромных размерах, широченных плечах, молотоподобных руках, ботинках Германа Мюнстера. Однако лицо у Мириам ласковое. Луис опускает глаза. Он уязвим. Она думает, что его легко будет обвести вокруг пальца, но девушка не уверена.

— Привет, — здоровается Луис. Он нервничает. Это идет на пользу Мириам. Жестоко, конечно, но она всегда чувствует себя увереннее за счет слабости других. — Как тебе это место, всё хорошо?

— Ну да, — отвечает она. Мириам приехала сюда на Мустанге Эшли. Чтобы взять машину, пришлось его уговаривать, как она когда-то просила папочку дать ей покататься по городу на его Бенце.

— Рад тебя видеть.

— Ты выглядишь… чистым.

Эти слова выбивают его из равновесия. Мириам чувствует себя неловко.