You're All I Want (СИ) - "Paula.M." - Страница 47

Все сразу же начали здороваться с Рихардом, девушки смущенно стали перешептываться и краснеть, а Тилль полез обниматься с ним. Я с абсолютно равнодушным видом созерцал эту картину, пытаясь унять в себе медленно пьянеющего Пауля. Нет, я не мог так запьянеть от четырех бокалов вина, это же просто нелепо. Когда Рихард наконец-то сел, все затихли, и двадцать пар глаз, включая и мои, внимательно уставилась на него.

— Налейте чего-нибудь покрепче, — с каким-то волнением в голосе изрек он. Я был заинтригован его поведением, которое было так нетипично для него. Волнующегося Круспе я видел только пару раз в своей жизни, поэтому меня это и насторожило.

— Как конференция? — еле слышно спросил я вопрос, которым задавались все в этом помещении.

— Первое место, — наконец произнес он на одном выдохе.

Название следующего тоста было очевидным. Рихард же сел прямо напротив нас с Ритой и с радостью принимал поздравления от друзей. В это время я и сам не замечал, как медленно, но верно пьянею еще больше, вливая в себя неимоверное количество алкоголя, поэтому, когда кто-то из ребят предложил поиграть в какую-то классную игру, я моментально согласился, потому что во мне уже говорили химические соединения, а не мое истинное «я».

— Итак, игра называется «Правда или действие», — начала Катрина, как только мы все упихнулись в единый большой круг, устроившись на полу. На девушке красовалось черное строгое длинное платье с блестящим бантом сбоку и каким-то поясом со стразами, а её волосы были изящно уложены. Я всегда знал, что у Тилля есть вкус, и к тому же они довольно мило смотрелись вместе. — Вы тяните карточку и отвечаете на вопрос или же выполняете действие. Все понимают правила, да?

Девушка торопливо достала из коробки все разноцветные карточки и перемешала их на полу. Я смотрел на это и все никак не мог понять, зачем играть в эту игру таким способом. Еще совсем недавно вопросы друг другу нужно было придумывать самим.

Когда, как и было задумано, первым из всех нас карточку взял Тилль, его лицо, казалось, вытянулось настолько сильно, что я мог смело заявить, что наблюдаю его таким удивленным впервые в жизни.

— Ну… Эээ…

Я начинал истерично посмеиваться, все сильнее сжимая свой бокал с темной жидкостью в руке. Видеть смущенного Тилля мне еще не удавалось никогда за время нашего общения. Рихард же сидел прямо рядом с ним, поджав ноги под себя. Немного помедлив, он посмотрел в его карточку и засмеялся в голос, вызывая улыбку и на моем лице. Ну уж если Рихард смеется, значит, там действительно что-то интересное.

— «Расскажите о вашем первом сексуальном опыте», — с плохо скрываемым волнением прочитал он свой вопрос и отложил ярко-красный кусок макулатуры в сторону. — Ну, я… у меня никогда не было, ну…

Мои лицо надо было видеть. Не то чтобы я был очень осведомлен о личной жизни Тилля, но я думал, что знаю его достаточно, чтобы утверждать что-либо. Но теперь я окончательно понял, что ни хуя я ни о ком не знаю. Ни о Тилле, ни о Рихарде. Я сразу заметил, как оживилась сидящая рядом с ним Катрина и прошептала ему что-то на ухо, отчего он широко улыбнулся. Несмотря на свой временами устрашающий вид и нелюдимый характер, Тилль никогда не бегал за девушками и не желал их использовать, как это делает большинство парней. Я всегда поражался тому, как он видит в каждой девушке индивидуальность и изюминку, как с уважением относится к ним. Он видел в каждом человеке что-то свое, присущее только ему. Его видение некоторых вещей было настолько недосягаемым и высоким, что, наверное, просто не уживалось с какими-то низменными людскими физическими потребностями. За его образом сильного и мужественного парня скрывалась совсем другая — ранимая и хрупкая сущность, и, конечно же, скорее всего, он не хотел, чтобы кто-то знал об этом. Целомудренность среди парней в наше время встречалась крайне редко, поэтому, пожалуй, быть девственником в восемнадцать лет было не очень-то и солидно, но Тилля ничуть не принижал и не смущал этот факт. Теперь я все больше начал понимать, почему каждый раз, когда он совершает что-то, говорит: «Всему свое время».

Когда пришла моя очередь тянуть карточку, я был полон уверенности в том, что смогу ответить на любой вопрос из предложенных, потому что алкоголь как нельзя кстати развязал мне язык. Однако моя уверенность в очередной раз покинула меня, как только я прочитал вопрос. Господи, почему самый пиздец всегда достается мне? И почему про секс? Я нервно сглотнул и, в последний раз посмотрев на внимательно уставившихся на меня людей, уткнулся лицом в карточку, пытаясь прочитать вопрос.

— Да что у вас за вопросы такие? — удивился я, улыбаясь и сделав пару глотков из своего бокала, продолжил: — «Во сколько лет вы лишились девственности? Расскажите, как это было».

Все вокруг сразу же начали свистеть и хлопать в ладоши, Рита шептала мне на ухо что-то вроде того, что о наших рассказах уже многие знают, а Рихард был явно в каком-то замешательстве, но вместе с тем я не мог не отметить то, как он заинтересовался этим вопросом.

— Ладно, — я бросил карточку куда-то в сторону и начал свое повествование. — Мне было пятнадцать. Мы поехали в лагерь, поездку куда оплачивала наша школа. Так вышло, что в одну из ночей мы ночевали в каких-то горах. Девочка из соседнего отряда… — я задумался, вспоминая ее имя. — Лара, да… просто пробралась ко мне в палатку среди ночи и спросила, нет ли у меня сахара. Я до сих пор не знаю, зачем ей нужен был этот сахар ночью.

— Наверное, она все-таки не за ним приходила, — Шнайдер мягко засмеялся. Я поднял глаза на Рихарда, который с каким-то виноватым видом смотрел на меня. Неужели чувствует себя неудобно? Давай, почувствуй это.

Чем больше ребята вытягивали карточек, тем веселее и пьянее я становился. «Встаньте на мостик», — в исполнении Оливера это еще куда ни шло, но «Станцуйте стриптиз» от пьяного Шнайдера — это было уже слишком. Когда пришла очередь Рихарда, я заметно напрягся.

— «Есть ли среди присутствующих человек, с которым вы готовы заняться сексом? Вам не обязательно называть его имя, вы можете только намекнуть», — он наконец закончил, оглядывая всех людей в помещении. Рихард аккуратно положил красную карточку рядом с собой и быстро прикурил сигарету, которую моментально извлек из рядом лежащей пачки. — Да. Здесь есть такой человек, — он выдохнул тонкую струйку дыма в сторону, и его взгляд сразу остановился на мне. В ту же секунду у меня сперло дыхание от всей неловкости ситуации. Девушки перешептывались о том, кто бы это мог быть, а я старательно пялился в окно, пытаясь избавиться от ощущения этого хитрого взгляда глаз Рихарда на себе.

Допустим, да, он подумал обо мне. Но как бы это было? Нет, господи, это так волнительно и странно, что я даже не могу думать об этом. Уже через секунду карточку тянул Тилль, но я уже перестал воспринимать все происходящее в этом помещении. Алкоголь заставлял меня думать, и это ужасало. Я тупо уставился в пол, стараясь не смотреть на человека, который одним своим присутствием здесь заставляет меня краснеть и воображать у себя в голове такие вещи, о которых даже думать-то неприлично.

— Пауль, принеси еще немного льда, — произнес Тилль заплетающимся языком. Я мысленно проклинал себя за то, что сел ближе всех к двери. В полумраке кухни было трудно что-либо разобрать, но, так как я хорошо знал квартиру своего лучшего друга, мне удалось извлечь из холодильника лед, и, когда я с победным видом собирался развернуться и пойти в комнату, я лицом к лицу встретился с Рихардом.

— Ебать, — вырвалось у меня вместе с шумным выдохом. — Зачем так людей пугать?

— Прости, — услышал я голос Рихарда над своим ухом.

— Ты тут у меня свой телефон оставил… — сразу же начал я, чтобы скрыть волнение.

— Да я знаю, но вернуться я не успел, так как надо было бежать на вокзал, чтобы встретиться с Томасом и другими ребятами, которые ехали в это же время, — спокойно пояснил он.

— А, понятно… — бубнил я себе под нос, пытаясь отодвинуться от него подальше, но холодильник позади моей спины категорически не давал мне этого сделать. Так, выходит, они просто вместе ехали? И все? А я уже навыдумывал себе столько. Было достаточно темно, но я все равно видел, как его губы медленно растягиваются в широкой улыбке.