You're All I Want (СИ) - "Paula.M." - Страница 38

Краем глаза я посмотрел на своего соседа по парте: Рихард открыл учебник на нужной странице и принялся внимательно читать параграф. Он время от времени хмурился, сверял текст в учебнике с записями в тетради, сосредоточенно что-то выделял и зачеркивал —, а я просто созерцал эту чудесную картину и чувствовал себя маньяком. Голубые глаза метались от начала текста к изображению снизу страницы, он, видимо, не мог понять что-то, и поэтому вернулся на страницу назад и, не отрываясь от книги, прошептал:

— Знаешь, это немного смущает, — эта его привычная злорадная улыбка слегка затронула тонкие губы, и взгляд голубых глаз полностью переместился на меня, — То, что ты смотришь на меня в упор уже пять минут.

— Я, — начал я, прекрасно понимая, что мои щеки снова краснеют, а ладони стремительно потеют от волнения и я чертовски выдаю себя своим встревоженным видом. — Я не…

Рихард оглянулся на класс и, убедившись в том, что никто из присутствующих не смотрит на нас и все заняты своими личными делами, придвинулся ближе.

— Расслабься, — прошептал он, задевая мочку моего уха губами. Почувствовав горячее дыхание, приятно щекотавшее кожу, я ошарашенно взглянул на него и сразу же отвернулся к окну. От вчерашнего домашнего и уютного Рихарда не осталось ничего. Вот он, такой же, как и всегда, — властный, холодный, любящий смущать и злорадствовать, человек, который заставляет меня краснеть и прятать свои глаза, бояться и хотеть его одновременно.

Я так и не осмелился посмотреть на него, но был готов поклясться, что он ухмыляется и торжествует.

***

— Возьми мне два салата, — кричал Тилль вслед уходящему Флаке в сторону буфета. — И курицу!

— Я не могу сдать алгебру, — жаловался Оливер, когда мы в очередной раз обедали в шумной столовой. — Там эти, как их там…

— Интегралы? — предположил рядом сидящий Рихард.

— Они самые, — согласился Тилль. — Сложная тема.

— Что там сложного? — удивился Круспе, приковывая к себе наши удивленные взгляды. — Достаточно иметь хоть немного логики, чтобы понимать это.

— Тогда понятно, почему у меня с этой темой плохо, — усмехнулся я, и парни поддержали меня.

— Ну, это поправимо, — ответил он мне, подмигнув.

— Кстати, мы с Луизой идем в театр в эти выходные, — похвастался Шнайдер, вызвав бурю эмоций у рядом сидящего Тилля.

— Шикарная девушка, и что она нашла в таком идиоте, как ты? — спросил Тилль.

Вот и я думаю: что он во мне нашел? Я вовсе не интересный человек без каких-либо целей и стремлений в жизни.

— Пауль, как у тебя с Ритой? — внезапно спросил меня Тилль.

— Да, ну… — замялся я, понимая, что рядом со мной сидит Рихард, и мне нельзя сказать что-то лишнее. — Нормально.

— Да ладно, мы все понимаем, — отмахнулся Тилль, пошленько захихикав. — И как такие идиоты, как вы, получают таких шикарных девушек?

***

Когда мы с Рихардом вышли из школы, начался снег: крупные белые хлопья с огромной скоростью покрывали голую землю все новыми и новыми слоями, заставляя меня наебываться о торчащие из нее ветки и пеньки, умело замаскированные матушкой-природой. Всю дорогу до моего дома мы почему-то шли молча: он курил те самые сигареты Томаса, а я просто смотрел себе под ноги, изредка бросая взгляды на своего спутника. Я чувствовал себя будто виноватым в том, что Тилль заговорил о Рите во время обеда, но разве он не должен чувствовать то же самое?

— Рих, — сказал я неожиданно для самого себя осипшим от холода голосом.

— М? — он выдохнул дым в сторону и посмотрел на меня.

— Откуда вы утром такие веселые с Томасом пришли в класс? — наконец нерешительно произнес я, ожидая дальнейшей реакции.

— Стой, — Рихард помотал головой, бросил окурок на землю и почему-то улыбнулся. — Ты ревнуешь?

— Что?! — воскликнул я от возмущения, — Я? Ревную?

— Ты ревнуешь, — сладко протянул он, и его губы растянулись в широчайшей улыбке. — Пауль, ревность — это глупо.

— Я не ревную, что за бред? — я уже начинал злиться из-за того, что он все перевел в шутку. Рихард лишь немного нахмурился и ускорил шаг, направляясь к подъезду моего дома.

Тем временем мама встретила меня дома на руках с Тимой, который жалобно пищал от холода. Увидев эту картину, я чертовски испугался за жизнь всех находящихся в квартире людей. Оказывается, я оставил в комнате окно открытым, а кот замерз и начал подавать голосовые признаки жизни, и, когда мама пошла туда на этот писк, она немного прихуела. Вдобавок к этому мне еще влетело за то, что я пошел сегодня в школу. Надо сказать, увидев Рихарда, она смягчилась и даже не стала отчитывать меня при госте, за что я был мысленно благодарен ему.

Я понимал и здорово ощущал это напряжение между нами из-за всей этой сложившейся ситуации. Его тревожили вопросы об этом человеке, а значит, есть что-то такое, чем он не хочет делиться со мной.

— Пауль, ты идиот, — констатировал давно всем известный факт Рихард, когда мы сидели на кровати в моей комнате и разбирали алгебру. — Ты принес в дом кота и не сказал об это родителям? И думал, что никто не узнает?

— Да ничего я не думал, — отмахнулся я.

— Оно и видно.

— Так мы идем в бар с ребятами в воскресенье? — уточнил я у Рихарда, получив в ответ тихое «Угу». Заложив за ухо простой карандаш, которым он показывал мне что-то на графиках функций, он принялся что-то сосредоточенно перерисовывать мне в тетрадь.

— Ты доделал номер? — спросил он, не отрываясь от текста в учебнике.

— Нет, я не могу, — я покачал головой, всем видом показывая, что я уже устал. — Может, мы…

Вместе с моими словами в комнату постучались, и через несколько секунд к нам вошла мама все с тем же подносом.

— Я тут кексиков напекла, — радостно произнесла она, вызвав воодушевление на лице Рихарда.

— …Попьем чайку, — тихо закончил я свою мысль.

— Вы так долго занимаетесь — проголодались, наверное, — предположила она, пробежавшись взглядом по многочисленным учебникам и листочкам, валявшимся вокруг нас. — Передохните.

— Благодарю, — улыбнулся Круспе, поднося к лицу одну из чашек и вдыхая аромат своего любимого чая.

— Пауль, ничего не планируй на воскресенье, у нас будет праздничный ужин, — напоследок бросила мама, уже собираясь уходить.

— Но мы уже договорились пойти гулять, — соврал я. — Я не могу.

— Рихард, — снова начала мама, уже подойдя к двери, — ты не хочешь присоединится к нам в воскресенье? Пауль очень много рассказывал о тебе.

Я готов был провалиться сквозь землю, наблюдая за тем, как меня палит перед Рихардом собственная мать.

«Пауль очень много рассказывал о тебе».

Блять. Надо же было такое сказать…

— С удовольствием, спасибо за приглашение.

Мама в последний раз посмотрела на нас и скрылась за дверью.

— Ты ебнулся? — с нескрываемым волнением в голосе прошептал я как можно тише прямо в лицо улыбающемуся Рихарду. — Зачем тебе это надо? Там будут мои гребаные родственники.

— Должны они уже увидеть меня наконец, а не слушать обо мне от тебя, — он хитро улыбался, глядя на меня. Было очень неудобно. Теперь он подумает, что я только и трещу о нем все подряд, поэтому я постарался перевести тему на менее приятную.

— И все же — Томас… — снова начал я.

— Мы курили у школы утром, — сразу же ответил он, будто ожидая повторного вопроса об утреннем инциденте. — Пошли на занятия вместе. Что тут такого? — наконец раздраженно спросил он.

— Ничего, просто… Вы же раньше… — я запнулся, думая, как лучше мне сформулировать мысль, но все никак не мог подобрать подходящих слов. — Ну…

— То, что было в прошлом, останется в прошлом, — спокойно произнес он, не давая мне закончить свою реплику. — Есть еще вопросы?

— Нет, — пробубнил я, со злостью пиная ненавистный учебник алгебры с кровати.

Почему он не хочет говорить об этом?

В светлом помещении слишком душно для такого количества народа. Солнечные лучи заливают кабинет своим светом, заставляя меня щурить глаза. В итоге я закрываюсь книгой, читая заданный по литературе рассказ. Когда мои глаза достигают второй страницы, книгу неожиданно выбивают у меня из рук и та отлетает в другой конец кабинета.