Нечистая, или сестры Медузы (СИ) - "Мидари Гром" - Страница 5

На выпускном экзамене будущий сумеречный чистильщик отправляется на свою первую миссию под руководством уже давно практикующего специалиста.

Эта девушка не выглядела напуганной. В ее движениях головы и пальцев, бегающих по тепловизору, чтобы настроить резкость, угадывалось нескрываемое любопытство, которое обычно подавляет инстинкт самосохранения. Если бы в момент пробуждения Ульрих увидел над собой эту голову, то решил бы, что она одна их тех грязных тварей, которые мучают его из-за чужого проклятия. Она явно не была страшна, но из-за трехглазого монстра на голове любого довела бы до чертиков.

— Странный видок. Либо ведьма, либо экзо. — подумал он, по привычке протягивая руку незнакомке. Когда-нибудь это его погубит. Даже если бы зайдя на кухню, он обнаружил на столе огромного аллигатора, протянул бы дрожащую руку для рукопожатия. Манеры в нем были сильнее инстинкта самосохранения.

Вместо того чтобы подойти ближе, девушка вытянулась к нему всем телом и протянула руку в ответ. Ульрих про себя отметил, что, несмотря на черную перчатку до локтя, её ладонь была слегка влажноватой. У него даже возникла неприятная ассоциация с осклизлым камнем на берегу реки.

Две красные полосы ткани, брали начало на внутренней стороне кончиков среднего и безымянного пальцев и закачивались на противоположном крае перчатки. Он мог поспорить, что на другой перчатке таится такой же символ. Он вспомнил его. Знак чистильщиков этого мира от жителей потустороннего. Одна красная полоса значила земную жизнь, другая — жизнь после смерти, а тонкое черное пространство, которое их разделяло, — пограничное состояние, в которое нередко попадают потусторонние сущности. В каком-то смысле задача экзо — либо уничтожить сущность, либо отправить её туда, где ему и место. Поэтому на запястье эти две полосы соединяла такая же красная линия — мост между двумя мирами.

— Приветствую тебя, заказчик! — до странного радостно воскликнула девушка, закинув огромный водяной автомат на плечо. Он мог поклясться, что это была именно детская игрушка с цветным кислотно-оранжевым баллоном. У него, конечно, была такая мысль, что для того, чтобы мечтать о ежедневных встречах со всякими агрессивными сущностям, сквозь которые даже патрон для охоты на кабана пролетит, не оставив ни царапины, — нужно самому быть с сумасшедшинкой. С другой стороны, в баллоне могло быть сильнодействующее средство. От этих размышлений у него случился приступ когнитивного диссонанса — он не верил в то, что этих сущностей можно вывести, окропляя их отваром ромашки или календулы… Не верил, но тайно надеялся, что это возможно.

«Кислота, плазма, электрический ток…»

— Проточная вода. — ответила она на его немой вопрос, видимо, заметив, как он уставился на её «оружие». — Она позволяет видеть тех, кто пытается быть невидимым. Обычно начинающие призраки очень невнимательны и забывают отключить свою осязаемость. Поэтому если вдруг вода из кружки расплескалась, а рядом с вами вдруг зависли капельки, которые при этом приходят в движение, но совсем не собираются падать, знайте — рядом с вами творится какая-то чертовщина.

— Но как это поможет их уничтожить? — спросил он, рассматривая ее причудливую одежду, выполненную в черных и красных тонах.

Черная жилетка с коротким стоячим воротником. Такие же черные широкие брюки с сетчатой юбкой поверх них, которая была немного ниже колен. Позже он заметил на ней большие разрезы по бокам. Его только-только созревший вопрос «как можно заниматься изгнанием нечисти в юбке сразу же был вычеркнут из списка. Тот же знак — две красные полосы — начинались на воротнике жилетки и заканчивались внизу, у края юбки-накидки, с неизменным «мостиком» на талии. К стилизованной под кожу портупее были прицеплены какие-то предметы, которые Ульрих не успел рассмотреть, потому как на крыльце, у самой двери, что-то скрипнуло.

— Ма…То есть Сфено, проблема с дверью решена! — крикнула девушка. — Что ты там возишься?! Время-деньги!

— Осматриваю участок! — ответил уже знакомые голос.

— Ох уж эта Сфено… — пробормотала девушка, медленно качая головой, как воспитательница, схватившая за руку нашкодившего ребенка.

Тем временем, Ульрих использовал пальцы рук как расческу, вспомнив, что он несколько часов провалялся в подобии комы, и что, вероятно, его опухший вид (последствие дневного сна) и торчащие в разные стороны волосы, которые почти доходили до плеч, могут их спугнуть. Они решат, что он пьяница, который вот-вот начнет пропивать свой дом, и потребуют деньги вперед.

Ульрих щелкнул выключателем и прихожая залилась ярким светом. Он в прямом смысле залил ее ледяной жидкостью, от которой все его тело сразу покрылось гусиной кожей. Эта жидкость ничем не пахла, и на вкус была, как…вода.

Девушка настороженно сверкнула красными окулярами. Она убрала водяной автомат за спину и отряхнула ладони.

— Зачем? — только и смог сказать он.

— Что-то случилось?! — в окне прихожей появилась и тут же исчезла белобрысая женская голова.

— Проверяю, нет ли на заказчике эманации призрака! — по-солдатски громко ответила девушка.

— А, по-моему… — Ульрих нервно пригладил мокрые волосы.

«…Вы испугались». - тихий шёпот теплым ветром разлетелся по комнате.

И снова он обнаружил у себя дар считывать мимику верхней части лица, видя перед собой только два больших красных окуляра в районе глаз и один маленький — над переносицей. Ноздри на её лице обиженно вздрогнули, и ему на мгновение показалось, что окуляры стали наливаться кровью. Не успел он опомниться, как водяной автомат снова оказался зажатым в её перчатках.

— А не из страха ли ты нанял нас, заказчик? — ее губы сжались в тонкую линию.

«Обидчивые нынче экзо пошли. А ведь ей точно не больше 18. И какой у нее может быть опыт при таком раскладе…» — отметил он про себя.

Парень поднял руки в останавливающем жесте.

— Во-первых, хватит называть меня заказчиком. Мое имя Ульрих.

Струя воды шлепнулась ему на лицо, и начала стекать под кофту с изображением большого красного сердца, которое занимало всю её переднюю часть.

— А у тебя большое сердце, — съязвила она.

«Сопля малолетняя». - он сплюнул воду, которая залетела ему в рот, когда он пытался объясниться.

— Во-вторых. — выдавил он, удерживая себя от необдуманного поступка, вроде праведной обплеухи. — Это не я сказал. Голос мой, говорил не я. Поэтому я вас и вызвал…Эвриала.

Дуло автомата опустилось. Она сдвинула тепловизор на лоб, являя миру серые, но, тем не менее, удивительно яркие глаза. Их выгодно оттеняли прямые черные волосы до подбородка. Глаза сузились, пытаясь рассмотреть в нем что-то о чем, он мог только догадываться.

— А вот теперь точно приятно познакомиться. Ты первый клиент, хоть немного разбирающийся в…

В прихожую ворвалась саксофонная музыка, словно кто-то случайно прорвал завесу в пространстве и времени, отделявшую их от эпохи 20-30-х. И если эта завеса существовала, то брешь в ней появилась именно в его кухне.

— Я не включал. — тихо произнес он.

Верхняя часть лица девушки тут же скрылась за тепловизором. Она сорвала что-то с портупеи и побежала к источнику шума.

Замешкавшись, она вдруг вернулась к нему, и схватила за плечо. Снова это странная сырость отпечаталась на его коже, каким-то образом проникнув даже сквозь кофту.

Их лица разделяло расстояние в ладонь и ему вдруг показалось, что она собирается его укусить.

— Что бы ты не услышал, не следуй за мной.

Она исчезла в дверном проеме, ведущем на кухню, и прошла ещё целая вечность, прежде чем девушка появилась в нем снова.

Перчатка с двумя красными вертикальными полосками вытряхивала из кисета что-то похожее на пыльцу. В воздухе витал сладковатый запах жженой травы…

Когда тишина стала тяготить его настолько, что он наплевал на то, что может увидеть на кухне, дверь снова распахнулась. Та беловолосая голова, которая несколько минут назад промелькнула в окне, принадлежала женщине в подобии длинного платья без рукавов. На ней были такие же перчатки, как у девушки, которая скрылась в его кухне. Спереди платье имело такой же воротник-стойку, от которого брали начало две вертикальные красные полосы. Ульрих не стал искать то место, где они закачиваются, и не только потому что осматривать женщину с ног до голову, даже не поздоровавшись с ней, было бы ужасной бестактностью.