Закон подлости гласит... (СИ) - Юраш Кристина - Страница 7

— Твой дом! — произнес рыжий, доставая из нагрудного кармана часы. Мне помахали, оставив меня напротив этого покосившегося монстра, который волею фотошопера — самоучки были вклеен между роскошными особняками.

— Если она пойдет к инквизиции или магам, ее сочтут больной! Даже не дергайся. — услышала я знакомые голоса, которые становились все глуше и глуше по мере удаления.

Я подошла к почтовому ящику, достала какое-то красивое письмо, распечатала его и прочитала: «Сообщаем вам, что ваш дом подлежит сносу за неподобающий внешний вид. У вас есть месяц, чтобы найти (приобрести) новое жилье. С ув. муниципалитет Шестой Секторали». Итак, что мы имеем? Долг в пять тысяч, дом под снос, незнакомый мир и знакомая работа. Вот такая горькая правда. Ах да, еще какие-то квитанции с долгом в восемьдесят тысяч. Анабель Эрланс! Есть у меня подозрение, что ты не особо сопротивлялась, когда тебя кушало чудовище! Или, как настоящая женщина, сопротивлялась, но только ради приличия.

Я открыла дверь и… обомлела! Передо мной висело привидение! Мама! Старая полупрозрачная бабка, подслеповато щурясь маленькими глазками, кутаясь в призрачную шаль, смотрела на меня, как Мюллер на Штирлица.

— А ну дыхни! — потребовала бабка, подлетая ко мне почти вплотную.

Я дыхнула. Бабка закачалась.

— Вроде не пила! Значит на свидание ходила? Да? Шлялась с мужиками! Позор! Приличные девушки должны сидеть дома! Не доросла еще до свиданий! Уууу! Глаза бы мои тебя не видели! — взвыла призрачная бабка, сурово сопя.

Я на всякий случай посмотрела, сколько мне лет. Тридцать. Анабель Эрланс было тридцать лет. Бабка тем временем исходила от негодования.

— А ну дыхни еще раз! — потребовала бабка, пока я пыталась нашарить ручку двери.

— Да как тебе не стыдно! Ты еще прощения попросить у меня должна за то, что сказала мне перед тем, как сбежать через окно! Бессовестная! Гулящая! Никуда тебя больше не отпущу! Ты меня слышишь! Дома будешь сидеть в своей комнате! Ишь ты, взяла моду, гулять без разрешения! Да еще и с мужиками, которые тебя спаивают!

Простите, что это сейчас было? Я попыталась открыть дверь, но дверь была наглухо закрыта.

— Марш в комнату! — приказала бабка, показывая рукой на старую лестницу.

Я поднялась наверх, толкнула первую попавшуюся дверь и увидела, что это — уборная. Оглянувшись по сторонам, я с наслаждением присела на старый, но чистый клозет, чувствуя, что если бы меня все-таки решили сжечь на костре, то внезапно отсыревший хворост пришлось бы поджигать повторно. Я потянула руку к бумажке, как вдруг из стены появилась бабка, приводя меня в ужас.

— Ты с улицы пришла! — заорал призрак. — Руки не мыла, а уже в туалет побежала! А ну быстро иди мой руки! И чтоб это было в последний раз!

Дверь по соседству вела в ванную. Бедненько, но чистенько. Я повернула латунный кран и из крана потекла горячая вода. О да, сейчас бы искупаться. Я заткнула дырку деревянной пробкой, которая лежала полочке, посмотрела на какие-то пузырьки. Вода постепенно набиралась, пока я нетерпеливо снимала с себя чужое платье, бросая его на пол. Полотенце есть, мыло есть, какая-то ерунда типа шампуня есть. Отлично.

Я вылила какой-то флакон в воду, и она покраснела и покрылась обильной пеной. Раздевшись, я нырнула в ванну и закрыла глаза. Внезапно я почувствовала, как вся вода уходит, оставляя меня в мыльной пене. Я осмотрелась по сторонам и увидела призрачную бабку, которая сжимает в прозрачной руке пробку.

— Ты что себе удумала, Анабель! Воду надо экономить! Бери тазик и мойся! Только дорогое мыло не бери! Бери дешевое!

Я посмотрела на старый таз и обмылок на веревочке.

— Ишь ты! Думаешь, бабушка не видит? Бабушка все знает! И куньку мой с мылом! Три раза! А что это у тебя за панталоны такие? — бабка подняла с пола мои трусы, — Срамота! Позор! Так вот что ты от меня прятала! Точно. На свидание ходила! Все! Я тебя больше никуда не пущу! Будешь сидеть дома! Целее будешь! Нет покоя мне! Вырастила гулящую! Раненько тебя на мужчин потянуло!

Я стояла вся в мыльной пене и смотрела на себя в зеркало. Анабель Эрланс! Если раньше мне было тебя искренне жаль, то сейчас я за тебя искренне рада! Отмучилась, бедная. Я смыла с себя пену и завернулась в полотенце.

— Через десять минут ужинать! Вымой руки с мылом! Три раза! — приказала бабка, появляясь из стены. — Тщательно мой, между пальцами тоже! Показывай, как ты руки моешь! А то знаю я. Повозюкала мылом, а потом водичкой сполоснула! А потом полотенце грязное! И под ногтями мой!

Я посмотрела на бабку и произнесла:

— Я — не Анабель. Анабель сегодня погибла… Меня просто…

— Что ты врешь мне! Я что? Совсем слепая? А ну живо мой руки! Иначе спать будешь без ужина! Да куда ж ты так воду открываешь! Помаленьку! — возмутилась бабка, прикрывая кран до тех пор, пока из него не стала сочиться струйка, похожая на ниточку.

Я минут пять смывала мыльную пену, а потом просто вытерла руки об полотенце.

— И кто босыми ногами по холодному полу разгуливает! — не унимался призрак. Мои нервы и так были на пределе, Я повернулась к бабке и сказала:

— Пошла вон! Не трогай меня! Отстань от меня! Я — не Анабель! Ясно? Меня зовут Анна, и я — из другого мира!

Бабка посмотрела на меня, подслеповато щурясь, а потом выдала:

— И рот с мылом вымой! Три раза! Ишь, чего удумала! Родной бабушке грубить!

Комната Анабель была очень скромной. Когда я говорила знакомым, что хочу уйти в монастырь, я имела в виду только шаолиньский, а не в традиционный. Там я собиралась обучиться единоборствам, а потом вернуться и каждому, кто меня хоть раз обидел, продемонстрировать бросок воинственного тушканчика, боевую стойку сурриката и технику разъяренной землеройки. Просто с моим ростом метр пятьдесят четыре даже стиль тигра будет выглядеть, как пантомима к мультфильму «Кто сказал «мяу»?

Кровать, задвинутая в угол, книжная полка с потертыми переплетами, небольшой столик, шкаф с одеждой и бельем, скрипучий стул — вот, собственно, и весь интерьер. Старые обои, которые слезали со стены, как кожа с отдыхающих на курорте, небольшое открытое настежь окно, и альбом на столе. Я открыла первую страницу и увидела очень красивый рисунок. Он и она. Девушка была прорисована детально. Мне показалось, что это — автопортрет. Ее возлюбленный тоже был очень детализирован. По возрасту он приятно застрял где-то между: «я люблю тебя, первая встречная богиня!» и «вчера был у доктора, доктор сказал, что седину на висках еще можно закрасить, а вот чтобы извлечь беса из ребра понадобится операция». Я листнула альбом и снова увидела знакомые черты лица. Надо отдать должное художнице, поскольку картинки были действительно очень реалистичными. Я нетерпеливо перелистнула страницу, но остальные листы были вырваны. Жаль.

От такого симпатичного «идеала», я бы и сама не отказалась. Что уж тут говорить! Чтобы отогнать приятное наваждение, я в таких случаях сразу представляю, как "идеал" шоркает тапками по полу и скрупулёзно вылавливает из борща капусту, терпеливо развешивая ее по ободку тарелки, как новогоднюю гирлянду. А все потому, что у него с детства «плоскостопия» для армии, а в журнале двадцатилетней давности «Не до жиру были бы живы!», который прорабатывала его мама, была огромная заметка о вреде белокочанной капусты для «плоскостопиков». А теперь представим, как он просвечивает большим пальцем сквозь дырку в любимых носках, любуясь тем, как круто и сексуально выглядит вся эта картина с учетом вьетнамок. Эти носки потом всю ночь стоят в почетном карауле вдоль стеночки возле кровати, источая аромат давненько почившего кота. Все попытки отобрать их и бросить в стирку заканчивались скандалом, ибо «любимые» и «я их почти ни разу не носил!».

А вот «идеал» забивает гвоздь с мучительными криками: «Ой, мля! Неси аптечку! Истекаю кровью!», а ты стоишь рядом с молотком, гвоздями всех размеров, с плоскогубцами, йодом и бинтами, которых хватит, чтобы спасти от кровопотери целый батальон. «Подержи гвоздь!», «Подай плоскогубцы!», «Подержи молоток!», «Подержи меня!», «Посмотри, ровно или нет?». Не попустило? Странно! А если попробовать так?