Мой дорогой дневник (СИ) - Абалова Татьяна - Страница 10

Словно сомнамбула пересекла двор и немного помедлила у двери, прежде чем ее распахнуть.

– Сия! Беги к реке! – Губы Анилы тряслись. – Джип с твоим женихом упал в воду. Пробил ограждение и перевернулся.

Я превратилась в камень. Ни руки поднять, ни ноги.

– Он жив? – Мой язык еле ворочался. Великий холод сковал сердце, остановил поток крови. Я чувствовала, как кристаллики льда разрывают плоть.

– Ой, прости меня! Надо было сразу сказать! – запричитала Анила. – Он жив, жив!

Сил не было. Я так медленно шла, что, когда добралась до места аварии, туда уже подогнали трактор. Его рычание эхом разносилось по воде. Слышались возгласы и крики, но в них не было налета трагедии. Лишь желание помочь и исправить случившееся. Я узнала голос Санджая, который отдавал четкие команды. И начала понемножку оттаивать. Сначала развернулись легкие, и я смогла дышать глубоко, потом сердце забилось ровнее, и туман, который окружал меня коконом, растворился в воздухе.

– Ты зачем здесь? – первое, что я услышала от Санджая, увидевшего меня в толпе любопытных. Он обратился ко мне по-русски. – Ты же больна. Быстро иди назад.

– Где дневник? – произнесла одними губами.

– Его унесла река.

Только я заметила, как стало тихо? Даже рев трактора прекратился. Все смотрели на нас.

Анила взяла меня за руку и потянула в сторону нашей улицы.

Я повиновалась. Шла и чувствовала, как взгляды прожигают спину.

– О вас уже все говорят, – шепнула Анила. – Ты уверена, что он женится на тебе?

– Я, наверное, вернусь домой. К маме.

– Может, и хорошо, что не женится, – произнесла Анила. – Раз он не жених, то и ты не невеста.

«Сестра» переживала.

– Рано плести погребальные гирлянды.

– Хорошо. Не буду.

Возле двери Анила остановилась, было заметно, что она опасается пройти в дом.

– Бабушка сказала, что ты нашла дневник.

– Его больше нет. Он утонул.

– Правда, что в нем не было ни слова?

– Правда.

Я прошла через двор и буквально упала на диван. Мысли отсутствовали. Повернувшись к спинке лицом, обхватила руками подушку и дотронулась руками до чего-то мокрого. Рассмотрев, закричала, срывая горло.

Под подушкой лежал дневник.

– Сия, что случилось?

На веранде стояла Анила, а я сидела на полу и кричала, пальцем показывая на дневник, чьи атласные ленточки побурели от грязной речной воды.

– Кто-то принес его сюда. Выловил из воды и принес, – шептала Анила, пытаясь меня успокоить. Она сидела рядом и гладила меня по спине.

В моей несчастной голове все смешалось. Я понимала, что Анила права, но тут же возникали вполне обоснованные сомнения. Кто из жителей знал, что дневник принадлежит мне?

– Глупая. – Анила говорила со мной как с ребенком. – А кто еще на нашей улице пишет по-русски? Здесь, кроме тебя, иностранцев нет.

И это было правильно.

Трясущимися руками я перелистнула страницы.

Имя Санджая было густо залито чем-то черным. Клякса была отвратительна, мне даже показалось, что ее края шевелятся, продолжая расползаться.

Я соскочила и принесла из кухни самую большую кастрюлю, которую только смогла найти, шумно выворачивая нутро шкафов. Уложив в нее дневник, залила его виски – папа купил бутылку во время нашего похода в «Сфинкс».

Сырая бумага отказывалась гореть, огонь лизал кожаный переплет, но не оставлял видимых повреждений.

– Что ты делаешь, Сия? – с тревогой в голосе произнесла «сестра».

Я совсем забыла об Аниле.

– Это он во всем виноват.

– Мокрый дневник не загорится. – Анилу пугала моя одержимость. Я опять переворачивала шкафы в поисках чего-нибудь горючего. – Прекрати.

В аптечке нашлась бутылочка спирта.

Повалил удушливый дым, и мы с Анилой закашлялись.

– Все, хватит! – сказала «сестра». Схватив кастрюлю за ручки с помощью полотенца, она швырнула ее вместе с чадящей книгой в бассейн. Отряхнув руки, Анила закрыла двери веранды, словно отгораживаясь от того, что утонуло в воде.

– Анила, дочка, ты здесь? Здравствуйте, Сия! – Во входную дверь просунулась голова женщины с красной точкой на лбу. – Чем это у вас пахнет?

Анила махала полотенцем, разгоняя мерзкий запах паленой кожи.

– Я сейчас, мам.

– Посиди с бабушкой, она плохо себя чувствует.

– Если что, зови! – Анила бросила полотенце и обняла меня. – Я обязательно прибегу.

Я, как смогла, улыбнулась ей в ответ.

Анила смелая девочка, мне повезло, что у меня есть такая сестра.

Санджай пришел часа через три. Начало смеркаться. По листьям дерева стучал нудный дождь, еще больше вгоняя в тоску. Я сидела на диване, подтянув колени к лицу.

– Как ты? – Санджай устало опустился рядом. – Мне пришлось съездить домой и переодеться. «Махиндре» конец. Я никогда не видел, чтобы мокрая машина так горела.

– Горела?

– Когда мы вытянули джип на берег, он вдруг вспыхнул. Я едва успел выскочить.

– Ты был в нем?

– Да.

– Он опять здесь.

– Кто «он»?

– Дневник.

– Его же унесла Индраяни…

– Когда я пришла с реки, мокрый дневник лежал на диване. Мы с Анилой пытались его сжечь, но он не сгорел.

– Зато сгорела машина. Где он сейчас?

– В бассейне.

В глазах Санджая не было недоверия. Он не считал меня сумасшедшей. Это Анила усомнилась в моем душевном здоровье, видя, как я расправляюсь с книгой, которую кто-то из соседей вернул в дом.

– Сия, я колебался и искал оправдание всему, что происходило с тобой и этим проклятым дневником. – Санджай положил горячую ладонь на мое плечо, словно готовя к тому, что сейчас произнесет. – Не верил в твои страхи, пока сам не увидел, как черное пятно, сочащееся из того места, где сломался грифель, начало разрастаться и пожирать буквы моего имени.

– Я почувствовала, что с тобой что-то произошло. Теперь с уверенностью могу сказать, что нет ничего страшнее ожидания беды.

– Мне следовало сразу уничтожить дневник. А теперь он вернулся, чуть не погубив меня. Эта дьявольщина будет продолжаться до тех пор, пока кто-нибудь из нас не сдастся. Я сдаваться не собираюсь. И тебе не дам.

Санджай поднялся. Скрипнули створки раздвижной двери. Я повернула голову и увидела, что дневник лежит у порога. Совершенно сухой, без пятнышка копоти, словно только что не он побывал в воде, и не его обложку лизал огонь. В свете ламп золотом поблескивала надпись, а ленточки были завязаны в аккуратный бант.