Акула - Майоров Сергей - Страница 6

О том, что на его поведение могло повлиять внешнее сходство девушки с Ритой Тростинкиной, Волгин старался не думать.

В кармане пиджака сотовый телефон проиграл «По полю танки грохотали…». Волгин вздрогнул, постарался ответить как можно скорее. Скорее, естественно, не получилось. Зацепился за галстук, промахнулся мимо кармана. Мобильник продолжал звонить, грозя перебудить всю сонную больницу. Хорошо, что только сейчас, а не раньше. А ведь был уверен, что не забыл отключить. Действительно, пора в отпуск.

– Да!

– Ты где?

Половина знакомых Волгина, когда звонили ему на «трубку», начинали диалог с такого вопроса, но только один начальник отдела уголовного розыска Катышев умудрялся делать это так напористо и многозначительно, что невольно возникало чувство вины. Как будто он, да и все прочие сотрудники отдела, вкалывают в поте лица, и один только Волгин регулярно отлынивает от работы.

– Через полчаса буду на базе.

– Раздобыл что-нибудь интересное?

– «Глухарек» у нас…

– Капитальный?

– Железобетонный.

Катышев посопел в трубку.

– Василич!

– Ау!

– Надо будет с прокуратурой попробовать договориться, чтобы возбуждали не «покушение на убийство», а «хулиганку».

– По-твоему, прокатит?

– Формальные основания есть.

– Ладно, приедешь – обсудим. Я пока дома, но к девяти подтянусь в РУВД. Заходи ко мне до совещания, обсудим.

Дав отбой, Волгин посмотрел на счётчик времени. Одна минута и две секунды. Эти цифры преследовали его постоянно. Иногда удавалось уложиться в бесплатные десять секунд, но стоило разговору чуть затянуться, как и минуты оказывалось недостаточно, причём всегда недоставало каких-то пары мгновений.

В вестибюле навстречу Волгину прошли красивая женщина и мужчина, лицо которого показалось знакомым. Он оглянулся им вслед. Молодая женщина была бледна и взволнована, но все равно смотрелась великолепно. Внешность фотомодели, дорогая одежда… Думать о хлебе насущном ей явно не приходилось, по крайней мере последние две пятилетки. На ступеньках она подвернула ногу и чуть не упала, но мужчина вовремя поддержал за локоть и помог восстановить равновесие. Женщина наклонилась, рассматривая каблук. Символическая мини-юбка эффектно приподнялась и натянулась. Мужчина зыркнул чёрными глазами по сторонам, будто хотел отпугнуть похотливых самцов, которые осмелятся пялиться на его спутницу в столь щекотливый момент. Волгин узнал его. Адвокат Мамаев собственной персоной!

Правозащитник был известен обширными связями, как в бандитских кругах, так и в органах правопорядка, имел репутацию человека, решающего вопросы, и тырил всякую мелочь со столов в кабинетах, как правило, милицейских, если хозяин куда-нибудь выходил. На последнем Мамаев однажды и погорел. Будучи вызван в отделение, он захотел пообщаться со своим подзащитным наедине. У того имелась пачка папирос с марихуаной, которую прозевали при обыске. Не будь дураком, задержанный воспользовался моментом и невзначай сбросил «палево» на стол, откуда его благополучно прихватил Мамаев. На улице его тормознули постовые милиционеры – адвокат был похож по приметам на какого-то разыскиваемого злодея…. Потом он долго объяснялся и доказывал, что не верблюд, но сутки с гаком откуковать в изоляторе все же пришлось.

Женщина осмотрела каблук и продолжила путь. Мамаев двигался на полкорпуса сзади и предупредительно распахивал двери. Держался он без своей обычной наглости и даже стал как будто меньше ростом, отчего Волгин и не мог его сразу признать. То ли пребывание в ИВС так подействовало, то ли женщина, которую он сопровождал. Не иначе, как очень важный клиент, прямо-таки VIP в квадрате. Со всеми прочими Мамаев держался как кредитор с проштрафившимися должниками.

Волгин вышел на улицу, прошёл к главному входу, на площадке возле которого стояла только одна машина, заднемоторная развалюха украинского производства. Ни откровенные бандиты, ни близкие к ним «ветераны локальных конфликтов» такими не пользуются, даже когда им требуется очень сильно замаскироваться. Что ж, значит, охранник Громова предупредил своих коллег, и они поспешили временно ретироваться. Чего и следовало ожидать.

Волгин пошёл к своей машине, прикидывая, какое «наследство» оставляет напарнику, уходя в отпуск.

С Громовым, скорее всего, заморочек не будет. Кое-что придётся поделать, но можно не сильно стараться. Раскрытием тут не пахнет, да и не шибко охота живот надрывать по этому поводу. Скучно. И злости нет. Подумаешь, один гангстер продырявил другого! Практически ни одна такая история не закончилась вынесением судебного приговора. Громов отлежится и пойдёт делать обратку. Лишь бы посторонних не зацепил, а в остальном… Пусть найдёт какой-нибудь медвежий угол, где не ступала нога человека, и там укладывает своих противников штабелями.

Чтобы расследовать ничего не пришлось.

«Вот мегера!» – подумал Акулов про Маргариту. При этом он разглядывал свои ботинки. Вокруг них на блестящем паркетном полу расползались прозрачные лужицы.

В кабинете прокуратуры было жарко, светло и накурено.

«Она ведь, вроде, бросала курить», – вспомнил Андрей.

Оторвался от созерцания обуви и посмотрел на стол, за которым сидела улыбающаяся Рита Тростинкина. Поверх бумаг была установлена большая круглая пепельница, доверху наполненная окурками. Рядом с ней белела длинная пачка «Вирджинии», на треть опустошённая. Ещё одна, смятая, венчала горку мусора в корзине у стола.

Продолжая улыбаться, Маргарита вытянула из пачки сигарету и посмотрела на мужчин. Акулов, за секунду до того, как их взгляды должны были встретиться, снова уставился на свою обувь. Снега на них почти не осталось, зато воды на паркете заметно прибавилось. Он пошевелил пальцами ног. Носки были мокры насквозь. Видимо, разошлись швы на ботинках. Они служили четвёртый сезон, правда, с двухлетним перерывом, пока он сидел в тюрьме за превышение власти, так что требовать от них многого было нельзя.

Катышев поднёс зажигалку. Прикурив, Маргарита кивнула.

Струйка дыма, которую она выпустила после первой затяжки, попала Андрею в лицо.

Случайно, конечно.

– Так как мы поступим, Маргарита Львовна? – начальник ОУР убрал хромированную «зиппо» в чехольчик на поясе.

– Установленный УПК срок расследования – два месяца. Посмотрим, что удастся наработать за это время. Возможно, по его истечении я приму решение о переквалификации со «сто пятой через тридцатую» на «двести тринадцатую»[1]. А может, и нет. Все зависит от результатов. От того, что вы мне представите.

Акулов хмыкнул.

– Вы со мной не согласны, Андрей Витальевич? – взгляд Тростинкиной был стремителен и деланно высокомерен, тон – почти ледяной. – Я готова выслушать возражения…

Акулов снова хмыкнул и перевёл взгляд с ботинок на стену. Добрые спонсоры недавно забабахали в прокуратуре ремонт. Конечно, под евростандарт отделали только кабинеты высшего руководящего звена, но и рядовым сотрудникам перепало от барских щедрот. Качество материалов заметно хромало, но в целом картинка глаз радовала. Чисто, просторно, светло. Если бы не дверные таблички, то можно было бы принять «государево око» за офис средней руки.

– Да какие у нас могут быть возражения? – начальник розыска Катышев старался говорить легко и доброжелательно. Акулов мог представить, как трудно это давалось начальнику: дипломатом он никогда не был, целей достигал напролом и не миндальничал с подчинёнными; выслушивать указания задравшей нос девки, возрастом чуть старше его собственной дочери, являлось для него гражданским подвигом. – Вы у нас лицо процессуально независимое, так сказать, голова, а мы – только руки. Как скажете, так и сделаем.

– Почему до сих пор не допросили жену потерпевшего? Уже пять дней прошло…

Катышев посмотрел на подчинённого, хотя мог ответить и сам.

Андрею хотелось сказать, что проводить допросы входит в обязанности следователя, а задача оперативника – найти свидетеля и побеседовать с ним, чтобы выяснить детали, которые могут помочь в розыске преступников, но не тратить время на документирование показаний.