Рыжая племянница лекаря. Книга вторая (СИ) - Заболотская Мария - Страница 27

— Если бы я его отпустил, то уже завтра этой женщине — которая, кажется, приходится тебе госпожой — пришел бы конец, — Хорвек кивнул в сторону Вейдены, которая затравленно смотрела на нас и не пыталась ни о чем спрашивать. — Оборотень не удержался бы от доноса, поскольку его ума не хватило бы на то, что о происшествиях сегодняшней ночи нужно помалкивать. Желание выслужиться и получить похвалу пересилило бы любые доводы рассудка, который, признаться, у этого щенка был не слишком ясен даже по меркам его рода. Или ты не так уж огорчилась бы, обрушься на твою госпожу гнев ведьмы? Кажется, ты не настолько уж верная служанка, не так ли?

— Не смей так говорить! — я топнула ногой, невольно покосившись на Ее Светлость, которая, как мне показалось, меня даже не узнала, до сих пор не оправившись от потрясения. — Я не хотела, чтобы ты его убивал вовсе не поэтому. Я… я просто не ждала…

— Как можно было не ждать того, что я его убью, после того, как щенок слышал твое новое имя и видел меня? — искренне удивился Хорвек, и я прикусила язык, поняв, что выставляю себя в его глазах редкой тупицей.

— Ваша Светлость, — я встала на колени перед госпожой Вейденой, не решаясь дотронуться до нее, ведь раньше это было бы непомерной дерзостью. — Не бойтесь! Вы узнаете меня? Это я… — тут что-то заставило меня запнуться, и я поняла, что так действует заклятье, лишившее меня прежнего имени. — Я была раньше Фейнеллой…

— Фейнелла? — в ужасе переспросила госпожа Вейдена, подавшись назад. — Ты ведь колдунья?! Не смей касаться меня! Я не позволю причинить тебе вред этому ребенку!

— Ох, — я в досаде закусила губу. — Но Ваша Светлость, вы не можете в это верить! Если вы защищаете Харля, то знаете, где на самом деле прячется зло. Харль! Харль, ты слышишь меня? Скажи, что я не ведьма!

Мальчишка услышал меня не сразу, но немного погодя все-таки отнял руки от перекошенного лица. Должно быть, ему не понравилось то, что он увидал, поскольку голова его вжалась в плечи еще больше.

— Фейн? — наконец спросил он неуверенно. — Это и взаправду ты?

— Я, а кто же еще? — нетерпеливо воскликнула я, понимая, что времени на разговоры у нас почти что нет. — Неужто ты не признал меня, после того, как целыми днями околачивался в наших с дядюшкой покоях? Провалиться мне на этом самом месте, Харль! Мы же едва не породнились! Ну хоть ты-то знаешь, что дядя Абсалом не наводил порчу на господина Огасто? И что я никогда не промышляла колдовством?.. — тут у меня над ухом как будто прошептал кто-то недобрый: «До недавнего времени», и я умолкла, не в силах побороть смущение.

— Еще один твой родственник? — нарушил тишину Хорвек, который, не теряя времени даром, уже оттащил мертвого оборотня в сторону и вернулся, вытирая окровавленные руки. — Сколько их у тебя?

— Да чертова прорва, — пробурчала я. — Однако спасать из них, к счастью, нужно немногих.

— Кто это, Фейн? — с испугом спросил Харль, вцепившийся в госпожу Вейдену, словно она и впрямь могла его от чего-либо защитить.

— Гм! — сказала я, пребывая в затруднении. К счастью, все в городе, кроме меня, господина Огасто и колдуньи были уверены, что демон из подземелья мертв, поэтому о худшем — то есть, о правде, — Харль и госпожа Вейдена не догадывались.

— Это мой друг, — наконец сказала я, косясь на Хорвека. — Очень славный и честный… ну, по большей части честный… человек. Да, определенно человек. Он взялся помочь мне.

— Помочь тебе — в чем? — с опаской произнесла господа Вейдена, чья враждебность, как мне показалось, пошла на спад.

— Вы должны это знать, раз прячете Харля! — мне надоело ходить вокруг да около. — От кого вы его спасаете, Ваша Светлость? От меня ли? Кто искал его? Чего вы боитесь?!

На красивом лице госпожи Вейдены отразилось смятение, и мне подумалось, что вот такой — взволнованной, отчаявшейся — она кажется еще прекраснее. Раньше, когда она убивалась по охладевшему к ней супругу, мне думалось, что она ненамного живее картины, около которой терзался господин Огасто — слишком уж однообразными и тоскливыми были ее жалобы. Но теперь я поняла, что в этой юной женщине таилась сила духа, о которой я не догадывалась, и мне впервые стало по-настоящему стыдно за то, с какой легкостью я вычеркивала ее из своих размышлений о счастливом будущем с Его Светлостью.

Внезапное движение заставило меня вздрогнуть — Хорвек опустился на одно колено рядом со мной, протянул руку к герцогине, и не успела я что-либо сказать, как он с почтением поцеловал дрожащие пальцы Вейдены и помог ей подняться.

— Мы не причиним вам вреда, Ваша Светлость, — произнес он так вкрадчиво и проникновенно, что у меня по спине пробежала дрожь. Но на госпожу Вейдены его интонации оказали благотворное влияние: она, немного замешкавшись, слабо улыбнулась, и даже коснулась рукой волос, словно проверяя, в порядке ли они. Мое чувство вины перед нею тут же испарилось загадочнейшим образом, и я, засопев, принялась подавать знаки Харлю с тем, чтобы тот перестал прятаться за госпожой Вейденой.

— Иди сюда, паршивец, — сказала я, распахивая объятия, и мальчишка после некоторых раздумий покинул свой угол, безо всякого почтения истоптав подол платья Ее Светлости. — Я чертовски рада, что ты жив-здоров! Ну, рассказывай, как ты ушел от треклятой колдуньи?

— Да я и сам не знаю, — развел руками он, и его всего передернуло от неприятных воспоминаний. — Господина Рава, бедолагу, схватили прямо в его лаборатории, и я слышал, как он кричал, что ни в чем не виноват… да только кто ж его послушал?

— А где был ты? — хоть я и знала, что дядюшка в руках колдуньи, однако сердце мое заколотилось, как сумасшедшее, когда я представила, какой ужас испытал дядюшка Абсалом, поняв, что его собираются арестовать по чьему-то злобному навету.

— Я успел спрятаться в один из шкафов, где стояли остатки лекарств, — Харль потер нос, в котором уже начало снова что-то хлюпать. — И когда слуги той дамы принялись обыскивать лабораторию — едва не помер от страха. Они непременно должны были меня найти…

— Но не нашли же? — я встряхнула его, приводя в чувство. — Ведь так?

— Так, так… — глаза Харля стали пустыми, как это частенько бывает у людей, повествующих о чем-то, что не до конца понятно их уму. — Странное там что-то творилось, я и госпоже Вейдене это говорил, — тут он покосился на герцогиню, пытавшуюся привести в порядок свое измятое платье, на подоле которого виднелись темные брызги крови. — Ее Светлость сказала, что меня уберегли милостивые боги… — он понизил голос. — Но мне сдается, что это вовсе не боги были, поскольку силам небесным вряд ли приходились по нраву мои шутки. Смотри, Фейн! — тут он показал мне темный пузырек, который до этого сжимал в кулаке. — Я нашел его в шкафу, и вспомнил, как твой дядюшка говорил, что эта дрянь отваживает всяческих недругов. Вот и положил ее себе за пазуху!

Тут я признала флакон, и скривилась от омерзения:

— Ох, Харль! Да ведь это же та самая пакость, что была в порченом яйце!

— Она самая! — ухмыльнулся мальчишка, начинавший походить на себя прежнего. — Правда, я не шибко-то верил, что она мне поможет. Но когда дверцы шкафа распахнули, то никто меня не увидал, хоть я сидел там, как на ладони и обливался седьмым потом от страха! Едва они ушли, я тут же бросился к добрейшей госпоже Вейдене и попросил ее о защите…

— Этот твой приятель не так уж бестолков, — заметил Хорвек, который, как оказалось, прислушивался к рассказу Харля. — Для слуг ведьмы ее собственное колдовство — как слепое пятно, и сопляк угадал верно, как спасти свою шкуру. Однако теперь бутылочку можно выбросить — раз оборотень почуял мальчишку, значит, чары выдохлись и больше ему не удастся спрятаться.

— Оборотень? Ведьма?.. — зубы Харля защелкали так громко, как будто кто-то принялся трясти детскую погремушку. Госпожа Вейдена, издав испуганный возглас, замерла на месте, уставившись на лужу крови, отмечавшую место смерти Эйде.

— Ну конечно же, ведьма! Неужто ты не разгадал, что здесь творятся богопротивные колдовские дела? — я постучала Харля пальцем по лбу, и он тут же хлопнул меня по руке.