Рыжая племянница лекаря. Книга вторая (СИ) - Заболотская Мария - Страница 23

— Твоя прежняя госпожа ищет ее, — удовлетворенно кивнул Хорвек, получив подтверждение каким то своим тайным мыслям. — Над подземельями она не властна и это не дает ей покоя.

— Старый дух, который помог тебе сбежать, мертв! — злорадно произнес Эйде. — Моя госпожа убила его своими чарами, как ни хоронился он в своих подземных ходах, словно дождевой червяк!

— И славно. Он позадержался на этом свете и порядком выжил из ума, — равнодушно ответил на это Хорвек. — Его владения пустуют, но старая магия еще скрывает нужные нам двери и переходы. Раз ты можешь прочесть эту карту, то сможешь найти тайные указатели, описанные в ней. И горе тебе, если мы заплутаем — я не пожалею времени и сил на то, чтобы размотать твои кишки по всему треклятому лабиринту.

— А ты, полукровка, соскучился по дворцовым подземельям? — не удержался Эйде. — С чего это ты решил вернуться? Хочешь освободить своих сообщников? Госпожа только этого и ждет!..

— Вот уж на что мне наплевать, так это на судьбы этих неудачников, которых твоя хозяйка с чего-то посчитала моими пособниками, — Хорвек говорил, как мне показалось, вполне искренне. — Я их знать не знаю.

Я, не удержавшись, шмыгнула носом. Оборотень тут же перевел взгляд на меня, и оскалился.

— Зато девчонке не наплевать, — хихикнул он. — Эй, слышишь меня? У твоего женишка сладкая кровь, я уже пробовал… самую малость. Тому, кто принесет какие-то новости до восхода солнца, госпожа обещала дать напиться вволю. Жаль, что мне сегодня придется смолчать и награда достанется кому-то другому… ваш след найдут, не будь я Эйде из рода Эйшерских охотников!

— Ведьма убьет Мике? — я, не помня себя от ужаса, вцепилась в руку Хорвека, заглядывая тому в лицо. — Он говорит правду?

— Разумеется, убьет, — ответил он, мягко, но непреклонно высвобождаясь. — Ведьмы всегда держат при себе только тех, кого собираются убить, и тех, кого они кормят смертями. Но она не станет так бездумно растрачивать кровь — умертвить человека можно только один раз. Кого она вам скормила, щенок? Наверняка кто-то из южан-наемников уже пропал без вести, ведь до чужаков никому нет дела… Однако даже колдунья не может убивать беспрестанно, если не хочет выдать себя. Чары — хрупкая сеть, и стоит только подозрениям окрепнуть, как люди прозреют и догадаются, что в город пришло зло. Поэтому она будет приберегать корм и бросать своим псам ровно столько костей, сколько нужно для того, чтобы они не взбунтовались и не разбежались кто куда.

— Попридержи язык, падаль! — зарычал оборотень, которому явно не понравились слова демона. — Мы не шавки, чтобы лизать человеческие ноги за паршивую кость!

— Твоя взяла, пусть на этой кости будет немного мяса, — бывший демон спокойно говорил то, от чего меня мутило. — Будь вы чуть способнее к магии, то научились бы обходиться без хозяев, но вам нужен тот, кто волшебством будет отводить глаза людям. Будь вы богаче, что смогли бы покупать смерть у самих же людей, но вашего ума не хватает и для того, чтобы скопить деньжат… Уйти в леса у вашего племени не выйдет — вы не волки. И я слыхал, что истинные волкодлаки презирают псов, называя их полукровками…

— Ты!.. Ты сам сын человеческой шлюхи! — оборотень от бешенства грыз себе губы и корчился, точно его привязали к невидимому столбу посреди кострища. — Ложь! Ни капли людской крови нет в моем роду!

— Как бы там оно ни было, тебе не впервой служить человеку, — Хорвек казалось, нарочно доводил Эйде до исступления. — И временная госпожа будет с тобой куда щедрее, чем постоянная. Не стоит тратить время на притворство — ты предавал и будешь предавать, не набивай себе цену. Если в вас и есть что-то исконно песье — то точно не верность.

Больше книг на сайте — Knigolub.net

Тут вдалеке послышался вой, при звуке которого наш оборотень встрепенулся и довольно заворчал.

— Мои братья и сестры вышли на охоту, — заявил он с торжествующим видом. — Вам конец!

— Чему ты радуешься, безмозглый пес? — Хорвек положил руку на эфес своего изогнутого меча. — Прирезать тебя я всяко успею до того, как здесь появится кто-то из вашей своры. Быть мертвым глупым оборотнем куда хуже, чем живым и богатым. Времени и вправду в обрез. Ты проведешь нас по лабиринту?

Эйде что-то раздраженно рыкнул, глядя в сторону, а затем неохотно согласился:

— Да, я прочитаю для вас карту.

— Разумное решение, — Хорвек опустил руку. — Поторопимся. Йель, разреши ему сойти с места.

— А я… могу? — спросила я, поежившись.

— Пока что можешь.

Чувствуя себя донельзя глупо я, запинаясь, объявила:

— Ты можешь сойти с места, Эйде!

Оборотень медленно переступил с ноги на ногу, и, с видимым удовольствием потянулся, после чего с недовольным ворчанием закутался поплотнее в плащ — холод этой сырой осенней ночи донимал его в человеческом обличье. Босоногий, светловолосый и хрупкий — его облик напомнил мне сказку о потерянном юном принце из лунного королевства, которую я слышала в детстве. Вот только тот лунный принц не облизывался, говоря о человеческой крови…

— А что еще я могу приказать ему? — не сдержав любопытства, спросила я шепотом у Хорвека. — Может, не стоило угрожать ему и злить? Я бы просто приказала провести нас…

— Твои чары слишком просты для того, чтобы отдавать такие приказы, — вполголоса ответил он мне. — Тебе не по силам подчинить его разум полностью. А что, Йель, колдовство уже не кажется тебе столь уж отвратительным?

Я промолчала, не зная, что ответить — договор, который заключил Хорвек с оборотнем, был не из тех, что можно принять с легким сердцем. Но что я могла сказать бывшему демону? Человеческие жизни, которые он так легко предложил Эйде, в его глазах не стоили ничего, и он безо всяких сомнений совершил сделку, которая должна была принести столько горя Таммельну… Быть может, иногда чары и впрямь становились меньшим злом? Или же так говорили себе все те, кто ввязывался в колдовские дела — а затем, сами того не замечая, становились бездушными чудовищами, ничуть не отличавшимся от оборотней и демонов?..

Мы шли к склепу по пути, который указывал Хорвек, знавший здешние могилы как никто другой. Эйде принюхивался, фыркал, что-то бормотал себе под нос, и совершенно по-собачьи прислушивался к каким-то далеким звукам, склоняя голову набок. У склепа он внезапно расчихался, а затем воскликнул:

— Мертвый огонь и паленая шерсть! Это то самое место, где подожгли шкуру моей матери!

— Твоей матери? — переспросила я, похолодев и сбившись с шага.

— Не бери в голову, Йель, — Хорвек не дал оборотню произнести ни слова. — У этих созданий не в почете родственные связи. Если его почтенная матушка будет подыхать с голоду, он не поделится с ней и обглоданной костью. Не думай об псах-оборотнях как о людях — они взяли и от звериной своей части, и от человеческой худшие качества. Как звери они не помнят родства, как люди — неблагодарны. Вновь начнешь визжать, что я лгу, щенок?

Но Эйде лишь угрюмо огрызнулся: «Человеческая падаль!» и покорно последовал за нами в склеп. Мне подумалось, что грубое обращение Хорвека с ним имеет какой-то потайной смысл — бывший демон словно показывал, кто здесь хозяин, укрощая оборотня.

— Может, следует быть с ним мягче? — вновь я потянулась к уху Хорвека, зажигающего небольшой фонарь. — Ведь Эйде может обозлиться и завести нас в ловушку!..

— Дай ему карту, Йель. Проверим, умеет он читать духовы знаки или же это было пустое хвастовство! — громко произнес Хорвек, а затем, понизив голос, сказал:

— Ты совсем не знаешь… оборотней. Они не понимают, что такое доброта, и считают ее признаком слабости и ничем более. А слабых их законы велят уничтожать. С Эйде нельзя говорить по-другому. К тому же… — тут он умолк и вздохнул, точно вспоминая какое-то постигшее его в прошлом разочарование. — К тому же, и люди, и нелюди устроены одинаково — им всегда кажется, что когда дело будет вовсе дрянь — они сорвутся, взбесятся и уж тогда-то их не остановят никакие цепи, решетки и страх перед смертью. Все хотят верить в чудеса и в собственные сокрытые до поры, до времени невероятные силы. Пока надежда есть — возможен бунт. А наш юный помощник уже понял, что даже если от гнева у него лопнут глаза, он все равно не сможет освободиться от моей воли. И подумает трижды перед тем, как рискнуть.