Галлюцинации - Сакс Оливер - Страница 8

Однако по большей части галлюцинации при синдроме Шарля Бонне являются нейтральными и по прошествии некоторого времени больные настолько к ним привыкают, что перестают обращать на них внимание. Дэвид Стюарт говорит, что его галлюцинации настроены к нему вполне дружелюбно, и часто воображает, как его глаза говорят ему: «Прости, старина, что мы тебя так подвели. Мы понимаем, что слепота не подарок, и организовали для тебя что-то вроде зрения. Этого, конечно, мало, но мы сделали все, что могли».

Шарлю Люллену тоже нравились его галлюцинации, и иногда он даже специально уединялся, чтобы без помех насладиться ими. «Его рассудок радуется этим образам, – писал Шарль Бонне. – Его мозг – это театр, сцена которого угощает его представлениями, вся прелесть коих состоит в их непредсказуемости».

Иногда галлюцинации при синдроме Шарля Бонне могут вдохновлять. Вирджиния Гамильтон Адэйр писала стихи с молодости, печатаясь в журналах «Атлантик мансли» и «Нью рипаблик». Став ученым и будучи профессором на кафедре английского языка Калифорнийского университета, она продолжала писать стихи, но по большей части их не публиковала. Лишь в возрасте восьмидесяти трех лет, ослепшая из-за глаукомы, Вирджиния опубликовала первую книгу своих стихов «Муравьи на дыне», ставшую бестселлером. За первой книгой последовали еще два сборника, и в них поэтесса часто упоминает свои галлюцинации, регулярно ее посещавшие. Сама она говорила, что видения приносят ей «ангелы галлюцинаций».

Адэйр, а позже ее издатель присылали мне отрывки из дневника Вирджинии, который она вела в последние годы жизни. В этих надиктованных ею записях есть превосходные описания галлюцинаций. Например, такое:

Как известно, мозг нуждается не только в получении информации от органов чувств, но и в некотором разнообразии данной информации. Отсутствие такового может привести к снижению активности ЦНС, концентрации внимания и к нарушениям восприятия. Темнота и одиночество, окружающие святого отшельника, поселившегося в темной пещере или густом темном лесу, или осужденного, брошенного в темный подвал замка, лишают человека нормальных зрительных раздражителей; вместо этого включается «внутренний глаз», порождая яркие грезы, мнимые образы или галлюцинации. Есть даже специальный термин для обозначения череды разнообразных пестрых галлюцинаций, утешающих или, наоборот, мучающих людей, находящихся в темноте и одиночестве: «кино для узника».

Для возникновения галлюцинаций нет необходимости в тотальной зрительной депривации – монотонность вида может произвести точно такой же эффект. Так, моряки часто рассказывают, что начинают что-нибудь видеть (и, наверное, слышать), если в течение многих дней видят перед собой только безбрежную морскую гладь. То же самое касается и путешественников, едущих по бескрайней пустыне или преодолевающих торосы в заполярных широтах и постоянно видящих перед собой нескончаемое снежное поле. Вскоре после Второй мировой войны такие галлюцинации стали отмечать у пилотов самолетов, часами летавших в небе, не видя земли. Такие же галлюцинации грозят большими опасностями водителям, когда они на протяжении многих часов видят перед собой монотонное дорожное полотно. Летчики, водители-дальнобойщики, люди, следящие за экранами радаров, – все, кто подолгу выполняет монотонные задачи с повышенной зрительной нагрузкой, – рискуют стать жертвой галлюцинации. (Точно так же при монотонных слуховых нагрузках могут возникать слуховые галлюцинации.)

В начале 50-х годов группа ученых из Университета Макгилла провела первое экспериментальное исследование длительной сенсорной изоляции (так сами авторы назвали эти условия; термин «депривация» появился позднее). Для изучения вопроса Уильям Бекстон и его коллеги «заточили» в звуконепроницаемые камеры четырнадцать студентов колледжа на несколько дней. Из камер студентов выводили лишь на короткое время – поесть и в туалет. На студентах были надеты перчатки и картонные наручники – для ограничения тактильной стимуляции – и специальные очки, которые позволяли различать лишь свет и темноту.

Первое время испытуемые много спали, но потом, выспавшись, стали изнывать от скуки и отсутствия сенсорной стимуляции. С этого момента начались попытки стимуляции «изнутри»: умственные игры, счет и фантазии, но после этого рано или поздно, но неизбежно наступал момент, когда у испытуемых возникали галлюцинации – настоящий галлюцинаторный «марш» от простых галлюцинаций к сложным. Вот как описывают свой эксперимент Бекстон и соавторы:

Поначалу галлюцинаторные образы были плоскими, они как будто проецировались на экран, но спустя какое-то время у некоторых испытуемых возникло твердое убеждение в их трехмерной объемности, при этом участники сцен могли опрокидываться или колебаться из стороны в сторону.

Сначала галлюцинации шокировали испытуемых, но потом они привыкали к видениям и даже находили их забавными, интересными и только иногда – раздражающими («их яркость мешает спать»), но не видели в них никакого потаенного «смысла». Галлюцинации были чем-то внешним, самостоятельным и независимым и не имели отношения ни к испытуемым, ни к ситуации, в которой они находились. Галлюцинации исчезали, если испытуемых просили решить какую-нибудь трудную задачу – например перемножить в уме трехзначные числа. Однако выполнение физических упражнений или разговор с исследователями не устраняли галлюцинации. Сотрудники Макгилла сообщали также о возникновении не только зрительных, но и слуховых и кинестетических галлюцинаций.