Проблема с вечностью - Арментроут Дженнифер - Страница 12

Обернувшись, парень пожал плечами.

– Игра стоит свеч.

Прозвучало не очень убедительно, но я бы солгала, если бы сказала, что мое сердце не исполнило несколько счастливых кульбитов. Райдер поставил еду на столик и уселся верхом на скамейку. Похлопав по свободному месту рядом с собой, он ухмыльнулся.

Я бросила сумку на брусчатку и, усаживаясь на скамейку, на мгновение замерла, чтобы полюбоваться им. Он смотрел на меня сквозь густые ресницы, склонив голову набок и улыбаясь так, что одинокая ямочка просто умоляла прикоснуться к ней. Я вдруг поймала себя на мысли, что мы с Райдером впервые остались наедине. Никаких посторонних глаз. Никаких всевидящих взрослых. Никто не мельтешил рядом, как вчера на парковке. Мы были одни, только он и я, как раньше.

Не знаю, почему я сделала то, что сделала, но во мне вдруг всколыхнулись все чувства, накопленные за десять лет. Может быть, вспомнилось, чем он был для меня в прошлом. Может, подействовало сознание того, что он рядом, что все это происходит в настоящем.

Никогда еще я так остро не чувствовала настоящее, как сейчас.

Нагнувшись, я обвила руками его широкие плечи и крепко стиснула. Наверное, получились самые отстойные объятия в истории человечества, но я ликовала от счастья. И мое счастье взлетело до небес, когда он слегка приподнялся и обхватил меня за талию. Его объятия были куда лучше.

Когда я отстранилась, его руки соскользнули с моей талии на бедра и на мгновение задержались там. Странное тепло разлилось внизу живота. Райдер отпустил меня, но тепло осталось.

– Что это было?

Пожав плечами, я села, убрав ноги под стол. Мое лицо пылало.

– Я… просто захотелось.

– Ну, ты можешь делать это всякий раз, когда захочешь. Я не против.

Я улыбнулась ему, и, когда он усмехнулся, случилась еще одна странность. Я поежилась. Но не от холода. Совсем наоборот.

– Мышь…

Наши взгляды столкнулись, и, черт возьми, я снова почувствовала себя тринадцатилетней девчонкой, которая тайком таскала еду, и в мире существовали только я и Райдер, но теперь мы стали старше и не противостояли вдвоем целому миру. Я уже не была маленькой девочкой. Он не был мальчишкой. Тогда он был… моим. Сейчас все изменилось. У него появилась девушка, которая, между прочим, считала меня немой.

Эта мысль отрезвила меня.

Наверное, мне следовало покончить с этими нелепыми порывами. Забыть про странные ощущения в животе. И про дрожь в теле. Все это ни к чему, одернула я себя. Мои фантазии до добра не доведут.

– Ты должна рассказать мне, что делала все это время. – Он подвинул мне ломтик пиццы и передал неизвестно откуда взявшуюся салфетку.

Моя идиотская улыбка стала еще шире, когда я увидела, что он собирается, как в детстве, выковыривать кусочки пеперони, чтобы съесть их, прежде чем взяться за пиццу.

Райдер бросил на меня косой взгляд и произнес размеренным голосом, добивая пеперони.

– Мышь.

Я невольно перевела взгляд на шрам над его бровью, и моя улыбка потускнела. Я вгрызлась в кусок пиццы и глубоко вздохнула.

– В ту ночь… Мм, в ту последнюю ночь я встретила в больнице… Карлоса Риваса – Карла. Он… специалист по ожогам.

Схватив пакет молока, он открыл его длинными пальцами. Я заметила красное пятно, похожее на чернила, на внутренней стороне указательного пальца. Он протянул мне молоко, и я продолжила.

– Он женат на Розе. Она кардиохирург. Они оба… работали в больнице, и, думаю, органы опеки сказали им, что я… немая или что со мной что-то не так.

Райдер нахмурился.

– Ты не немая. И ты в полном порядке. Ты чертовски сообразительная. Выброси из головы все это дерьмо.

Я пожала плечами.

– Они часто навещали меня после того, как я… стала говорить с ними. – Сжав губы, я подцепила большой кусок пеперони. – Когда я проснулась после операции, я… спрашивала о тебе. Спрашивала у Карла.

Тогда впервые за долгие годы я заговорила с посторонним.

Парень резко повернул ко мне голову, и его глаза зажглись золотом.

– Я действительно искал тебя, Мэллори. Как я уже говорил, первым делом я отправился в окружную больницу. Никто так и не сказал мне, где ты. Только… – У него вырвался тяжелый вздох. – Только сказали, что ты не вернешься.

– Я хотела… я искала возможность увидеть тебя. Я все время спрашивала, но… – Что могла сделать испуганная и забитая девчонка? – А что случилось с тобой?

Райдер насупил брови.

– Меня отправили в приют. – Он замолчал и уперся взглядом в остатки пиццы. – Но ведь твоя история на этом не закончилась? Расскажи, что было дальше.

У меня сжалось сердце, и я протянула ему ломтик пеперони. Его губы дрогнули в легкой улыбке.

– Я пробыла недолго в больнице, а потом… меня тоже отправили в приют.

– В какой?

Разговор с ним приносил мне долгожданное облегчение. С каждой секундой я чувствовала себя все более уверенно.

– Возле Гавани… неподалеку от больницы. Карл и Роза… они навещали меня, и в конце концов им удалось взять меня на воспитание.

Его глаза расширились, и кусок пиццы завис на полпути ко рту.

– Тебя удочерили врачи?

Я напряглась, ожидая, что вот сейчас он возмутится такой несправедливостью. Я же ничего не знала о том, как сложилась его судьба. Что, если он до сих пор жил в приюте… или того хуже, потому что с такими, как мы, бывало всякое. Чувство вины по-прежнему подтачивало меня. Я кивнула.

Райдер бросил пиццу на тарелку, и его плечи расслабились, а рот приоткрылся.

– Черт, Мэллори, я так… Что, правда, врачи? Это же здорово! – Когда он посмотрел на меня, я увидела облегчение в его взгляде, и мне стало интересно, как он представлял себе мою жизнь все это время. – Они действительно заботятся о тебе, да?

Я кивнула, подковырнула еще один кусочек пеперони, и наши пальцы соприкоснулись, когда он потянулся за колбасой. Меня как будто опять ударило током. Я не помнила, чтобы его прикосновения когда-нибудь вызывали во мне такую реакцию, но она определенно нравилась мне.

– Та машина, возле которой ты вчера стояла? Это твоя «хонда»?

– Когда-то она принадлежала их дочери.

Райдер вскинул брови.

– Когда-то?

– Их дочь умерла еще до того, как мы встретились. Почти десять лет назад. Думаю, поэтому они меня и взяли, – объяснила я, задумчиво пережевывая пиццу.

Его брови поднялись еще выше.

– Я имею в виду, у них… не было других детей. – Я помолчала. – Они славные, Райдер. Мне очень повезло.

– Жаль, что тебе пришлось встретить их при таких обстоятельствах. – Расправившись с пиццей, парень вытер руки салфеткой и повернулся ко мне. – Я хочу сказать, что рад за тебя, Мышь, потому что ты заслуживаешь такой жизни, но…

– Я знаю… что ты хочешь сказать. – На душе стало спокойно, потому что в его голосе и взгляде не было и намека на зависть. Я сделала глоток молока. – После того как они взяли опеку надо мной, я находилась на домашнем обучении, – объяснила я. – А потом… решила, что хочу учиться в обычной школе.

На его лице отразилось удивление.

– С чего вдруг?

– Хочу поступить в колледж, – ответила я и устремила взгляд в безоблачное небо. Идея с колледжем звучала самонадеянно, учитывая мои навыки общения, но для меня это действительно много значило. По крайней мере, я надеялась, что колледж даст мне возможность получить работу и жить так, чтобы не беспокоиться о куске хлеба, и не перекладывать заботу о себе на плечи других. Для меня колледж означал свободу. – И Роза с Карлом… Они тоже этого хотят. Конечно, я могла бы поступить в колледж и после домашнего обучения, но…

Райдер ждал.

– Но ты же знаешь, какая я… какой я была. – Мои щеки горели, когда я опустила глаза и уставилась на пакет молока. – Я не очень-то… общительна… и они подумали, что мне для начала стоит попробовать себя в средней школе.

Какое-то время он молчал, но я чувствовала на себе его взгляд.

– Что ж, я рад, что ты так решила. Если бы не…

Если бы не это, наши пути, наверное, никогда не пересеклись бы. От этой мысли становилось не по себе. Я покосилась на него, и у меня перехватило дыхание. Он смотрел на меня не совсем так, как я привыкла, но мне был знаком этот взгляд. Так смотрел на Эйнсли ее бойфренд. Я имею в виду, так же пристально, обжигающе.