Армия шутит. Антология военного юмора - Шамбаров Валерий - Страница 6

Слушай, у тебя гвозди есть?

– На другом конце провода спрашивают – какие? Он прикинул и показывает, разведя пальцы:

– Ну примерно вот такие!

В день 8 Марта нашему замполиту кто-то позвонил.

– Товарищ полковник, разрешите поздравить с праздником!

Он расплылся от удовольствия:

– Спасибо, конечно, только я же все-таки не женщина…

– Не знаю, женщина или нет, но б… порядочная!

Тот аж подавился. Заорал:

– Это кто говорит?

А ему:

– Все говорят! – и повесили трубку.

Но конец этой истории был вообще загадочным. Конечно, сам замполит не рассказывал о ней. Да и неизвестный собеседник не стал бы рисковать, болтать о своей шуточке. Но о ней откуда-то узнала вся часть.

Как-то раз на Чкаловском аэродроме встречали космонавтов. Как обычно бывало для таких случаев, от разных частей гарнизона выделили партии офицеров. Построили нас на летном поле. Стоим, ждем, когда самолет из Байконура приземлится. Кто-то раскатывает ковровую дорожку. Прибыли телевизионщики, разворачивают свою аппаратуру, чтобы показать в программе «Время», как космонавты будут идти по этой дорожке и рапортовать: «Товарищ председатель Государственной Комиссии!..» Бригада приезжала одна и та же, она уже прекрасно знала, с каких точек и ракурсов надо снимать – чтобы от председателя Госкомиссии попала в кадр только рука, поднесенная к козырьку, без лица и погона со званием.

Но пока ждали самолет, кто-то из командования обратил вдруг внимание, что по всей траве аэродрома густо желтеют одуванчики. Уж не знаю, почему, но это не понравилось. Пролетела команда, и глядим, через несколько минут от казарм показались солдаты. Одни маршировали, других на грузовиках примчали. Развернули цепью и пустили по аэродрому для прочесывания. Ох и зрелище было! Идут цепью солдаты от края до края огромного летного поля – и собирают в букеты цветочки. Вскоре у каждого охапка набралась. Будто целый батальон по девочкам собрался. Или сцена из оперетты, и сейчас они, построившись длинной шеренгой с букетами, начнут канканчик отплясывать… Зато через полчаса, когда самолет подрулил к ковровой дорожке и телевизионщики снимали рапорт космонавтов, фон у них был равномерного зеленого цвета. Без единого желтого пятнышка!

Мой товарищ Володя Мареха был сугубо штатским человеком. Окончил электротехнический институт, работал инженером. И вдруг его, как офицера запаса, призвали на два года. Вернулся старлеем, бравым, подтянутым. Встретились с ним, расспрашиваем:

– Ну и как служилось?

– Отлично. Командовал взводом в войсках связи. Солдаты полюбили, уважали. А в аппаратуре неужели я не разберусь?

Но мы-то знали, что у Володи всегда были проблемы с физкультурой. Смеемся:

– Ты же пять раз подтянуться не можешь. Как же ты со своими бойцами занятия по физподготовке проводил?

Он жмет плечами:

– Элементарно. Строю взвод. Первым выхожу к перекладине. Говорю: «Внимание – я показываю». Подтягиваюсь один раз – медленно, с расстановкой. Потом спрашиваю: «Все видели? Все поняли?» Отвечают: «Так точно!» Командую: «И вот так – пятнадцать раз. Приступайте!»

Некоторые испытания авиационной техники проходили на заводских базах, и бригаду наших специалистов отправили в другой город. После первого этапа работ большинство вернулось, а один офицер остался, участвовал в подготовке к следующему этапу. Но у него были враги. Настучали, что он там не просыхает, удобными подругами обзавелся. Эти работы курировал заместитель командира части полковник Федосеев, и он решил лично нагрянуть, застать виновного врасплох.

Однако у офицера, попавшего «под колпак», имелись и друзья, вовремя предупредили. Он успел удалить из гостиничного номера пустую стеклотару и забытые предметы дамских туалетов. Поздно вечером, не известив его, приезжает Федосеев, входит к нему прямо в номер – и видит умилительную картину. Командировочный сидит за столом. Трезвый, опрятный, сосредоточенный. Конспектирует труды Владимира Ильича Ленина! В общем, донос дал совершенно обратный эффект. В глазах заместителя командира офицер в один миг приобрел самую блестящую репутацию. Его начали всем в пример ставить, и благодаря стукачу парень в гору пошел. Хотя у него были и откровенные «залеты». Но другие за такие же вещи взыскания получали, а ему теперь все с рук сходило – списывали на «случайность». Разве может быть иначе, если он – образцовый?

Стройбаты – это было особое явление, особый мир. Призывали в них таджиков, узбеков, киргизов, кавказцев. В общем, как сейчас гастарбайтеры на стройках копошатся, так раньше – стройбатовцы. Качество работы было аналогичным. Но гастеры ради заработка трудятся, а стройбатовцы трудились, чтобы отбыть два года службы. Поэтому при малейшей возможности предпочитали косить. А самым популярным методом увильнуть от выполнения той или иной задачи выставляли плохое знание русского языка. Бойцу объясняют, куда нужно пойти и что сделать, а он заявляет: «Нэ понымай!» Или будет кивать, соглашаться. А потом урулит куда-то совсем в другую сторону, и на вопрос, почему ничего не сделал, разведет руками: «Нэ панымай!»

В один из стройбатов попал солдат-немец по имени Адольф. Советский немец. Уж почему его призвали в стройбат, непонятно. Но прораб был готов на него молиться. Поставил его наподобие надсмотрщика. Адольф летом ходил в замызганной пилотке без звездочки, бриджах с подтяжками на голое тело, сандалиях на босу ногу, а на руке постоянно носил кусок шланга на петле, вместо дубинки. Приезжает прораб на стройплощадку, а вокруг пусто, бойцы расползлись кто куда, по котлованам, кустам, на этажах отдыхают. Кричит: «Адольф!» Тот выплывает в своем живописном виде, молча идет со шлангом по стройке, и военные строители вылетают из своих углов, как ошпаренные, работа вовсю закипает.

Заработки стройбатовцев тоже интересовали, но достигались они другим способом. Когда в гарнизоне возводилось здание, бойцы начинали ходить по соседним домам. Звонили в квартиры, спрашивали, не нужно ли чего? Могли что угодно притащить: кирпичи, цемент, кафельную плитку, электрику, ванну. Их прапорщики выступали более солидными коммерсантами. Можно было подойти к любому с целым списком необходимых тебе материалов, оборудования, инструментов. Он и цену назовет, и солдат кликнет, чтобы на место доставили. Удобно. Тем более, в советское время все это было дефицитом. Побегай по магазинам, поищи!

Но из-за этой специфики стройбаты всегда работали «в долг» перед будущим. Чтобы сдать под ключ то или иное здание, им приходилось вместо разворованной сантехники, электрики, стекол, кафеля, привозить другие – предназначенные для какого-то будущего объекта. А для него брали с третьего. «Долг» перед грядущими временами из года в год возрастал, и строительные части просто не могли существовать без большого числа объектов. Одни готовятся к сдаче, другие строятся, третьи только закладываются. А для командиров и прорабов главное было – отслеживать, когда подходят сроки закрытия нарядов. Посмотришь – на стройке в течение нескольких месяцев еле-еле возятся три или четыре уроженца солнечной Средней Азии. А потом вдруг с других объектов нагоняют массу техники, солдат, идут вереницами машины со стройматериалами, и работа бурлит в круглосуточном режиме. Это значит, что приближается закрытие нарядов. Разумеется, оставалась масса недоделок, но такое считалось в порядке вещей.

У нас на территории части тоже шло большое строительство. Меня включили в состав комиссии по приемке, и с особенностями стройбатов мы освоились. Спокойно подписывали акты о «приемке с недоделками» и всегда были уверены – отмеченные проколы прораб обязательно устранит. Конечно, не из джентльменской честности. Но в конце следующего квартала он опять к нам прибежит, захочет закрывать очередные наряды. А если обманет один раз, ему не подпишут в другой.