Над Евангелием - Архиепископ (Грибановский) Михаил - Страница 8

Евашелие свидетельствует об исполнении этого обетования Господа Писатели Евангелисты передают нам доселе то, что напомнил им Дух Святой из жизни и бесед их возлюбленного Учителя.

Под действием Св. Духа они стали способными в наивной простоте и чистоте созерцать открывающуюся их сознанию и пережитую ими действительность, верно воспринимать ее духовные основы и столь же верно передавать ее другим. Напоминаемые им Св. Духом евангельские события отражались в их душе, как в чистом зеркале, нимало не искажаясь и не затемняясь под влиянием их личною человеческого чувства, мы видим у них полное беспристрастие к себе, всецелое отрешение от всякой мысли о своем личном "я". Апостол Петр, например, в своих евангельских рассказах записывающему их Евангелисту Марку так заботливо относился ко всем малейшим колебаниям своего личного человеческого чувства, что умолчал о всех тех событиях, которые так или иначе выдвигали лично его самого.

Затем событие выражалось у них в строго соответствующей ему мысленной и словесной форме. Но в Евангелиях мы находим драгоценное указание, что соответствие это не заключается в подробном и протокольно-мелочном описании происшедшего или стеографически буквальной передаче сказанною. Нет, проникая в духовные основы событий из жизни Господа, Евангелисты свободно относились к случайным частностям, облекающим и окружающим эти события. Одно и то же событие Евангелисты описывают каждый несколько отлично от другого, имея в виду или разные моменты в событии, или различные его стороны. С какой свободой они смотрят на букву описания, видно из того, что, например, один и тот же Ев. Лука рассказывает о вознесении Господа два раза (в своем Евангелии и в Деяниях Апостолов) — и каждый раз в иных чертах и словах, дополняя одни повествования другими, очевидно, не видя в этом ничего такого, что бы наводило тень сомнения на достоверность сообщаемого им. Для них важно было не то, чтобы все моменты, черты события были занумерованы в словах; они сознавали всю невозможность исчерпать сполна какую бы то ни было действительность, а тем более действительность с таким бесконечным внутренним содержанием и смыслом, какая проходила пред их взорами. Да, для них это было бы и совершенно бесполезно, так как их цель состояла совсем не в мертвом книжном занесении случившеюся па ту или другую страницу пергамента; их дух имел пред собой бесконечную, божественную и притом живую задачу: отметить событие хотя бы, может быть, и одной чертой, но так, чтоб оно затрепетало жизнью в душе читателя и привлекло его внутренние силы к источнику возрождения — Христу.

Мысль Евангелистов всецело была направлена именно па исполнение этой задачи, и этого они достигали тем, что сливали свою волю с волей Бога, желающего в отношении человека только одного: возродить его во Христе и чрез то спасти его. Евангелист Иоанн говорит, что все, что написано им, написано для того, чтобы читающие уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и веруя имели жизнь во имя Его (20:31). Писатель является, таким образом, только органом божественной воли, проводником деятельности Божественного Духа; не о себе он собирается писать, не летописцем он хочет быть, — он является лишь выразителем той же самой Божией спасающей силы, которая создала самые события, о коих он сообщает; он как бы сливается с нею, продолжает ее же живое дело, воспроизводя в повествовании то, что раньше совершилось в действительности. Потому-то словесно воспроизведенное событие носит в себе ту же живую Божественную силу, которая была и в действительном событии. Воля Евангелиста является как бы только ручейком, соединившим свои струи с многоводным потоком воздействия на мир силы Святого Духа. Эта свободная и всецелая отдача своей воли в волю Божию и отождествление своих целей при повествовании о событии с целями Божественными при самом совершении их и делает возможным то, что писатель совершенно отдается созерцанию события без всякой косвенной мысли о себе и что он рисует событие с такой же свободой слов и очертаний, с какой свободой деталей оно могло бы произойти на самом деле, оставаясь столь же действительным и спасительным для человека.

Отсюда понятно, в чем состоит "напоминание Св. Духа", т. е. боговдохновенная сила Евангелия никак не в протокольной точности описания воспоминаемых событий, совсем не в подробности деталей в их изображении, а в том, что они передаются духу читателя жизненно, т. е. Духом Святым, и потому так же действенно, как это было в самой действительности в отношении писателя. Поэтому в Евангелии пред нами не мертвые описания событий, а сами живые события, дышащие на нас своим благодатным влиянием, не преходящие воспоминания человека, носящие всегда личный отпечаток, а вечные напоминания Бога грядущим векам только раз совершившегося на земле и отразившеюся навеки в небе, в Его Божеском созерцании; постоянное жизненное воспроизведение в глубине духа того, что произошло когда-то во плоти и в материальной обстановке человека.

Теперь становится понятной живая божественная действенность Евангелия на души людей. В его повествованиях живет та же божественная сила Св. Духа, которая была и в самых событиях земной жизни Господа. Это не одни слова и не просто рассказы, — в них говорит творческая, спасающая нас Сила; повествования — только средства воздействия на нас живого Господа, пребывающего постоянно с нами, хотя и невидимого нам. Потому-то оно и есть нетленное семя, из которого возникает наше духовное возрождение (1Петр.1:23). Напоминания Св. Духа, сообщенные нам Евангелистами, творчески проникают в наш дух и порождают в нем новую жизнь, полную радости и утешения от благой вести, приносимой нам Господом.

Утешитель же, Дух Святый… напомнит вам все, что Я говорил вам (Ин.14.26).

Так говорил Господь неверовавшим в Него иудеям. Но они ли не исследовали Писаний, изучая их каждую строку, считая в них всякую букву, истолковывая отдельные изречения на всевозможные способы!.. и все-таки это не повело их к вере во Христа, как Сына Божия и Спасителя людей, и Господь приглашает их к исследованию Писаний. Очевидно, под исследованием Он разумеет здесь не внешнее, формальное, кропотливое изучение мелочей, а духовное проникновение в самые основы, во внутренний смысл боговдохновенных повествований и речений.

Слова Господа, по справедливости, могут быть обращены и к нашему времени, к тем лицам, которые занимаются исследованием Св. Писания вне духа и веры Церкви. Среди христианских ученых и любителей Писания так методично поставлено это изучение! Столько полагают они в него трудов, необычайной кропотливости и всесторонней оценки каждого известия и всякой мысли! И однако можно ли сказать, что в зависимости от этого возрастает вера в Господа, как Сына Божия и Искупителя? Не наоборот ли? Внешнее изучение Писаний не ведет ли скорее к неверию? Не служит ли оно и теперь, помимо своей воли, чисто человеческим тенденциям и стремлениям, как служило оно им у иудейских книжников, фарисеев и саддукеев?

Действительность в виде протестантского и сектантского толкований Св. Писания вполне подтверждает это. И причина этого та, что подходят к Писанию не из Церкви, не от веры и духа, а извне, из чисто личной рассудочной области, с обычными внешней науке критическим приемами, имеющими в основе всех своих изысканий метод недоверия и сомнения. В этом и заключается коренная ложь. Писания даны только вере и любви Церкви, и только в ней и ее верными сынами могут быть истолковываемы.

Превращение боговдохновенных записей, врученных верующему духу Церкви, в простые исторические письменные памятники, подлежащие критике всякого даже вполне неверующего человека, — это прямой признак церковного умирания. Это показывает разрыв с небесной Церковью, от которой идут Писания, со Св. Духом, который говорит в них и воспроизводит в нашей вере живые, когда-то бывшие события. Это значит отнестись к Церкви и ее словам совершенно — в строгом смысле слова — извне, т. е., следовательно, быть вне Церкви, выйти из нее.