Девятнадцать стражей (сборник) - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 45

– Ты никуда не уйдешь отсюда, человек, – проговорило златокожее чудовище. – Еще никто не возвращался с моего острова.

Синг обвел взглядом толпу матросов.

– Какая жалость, что пришлось потерять души вахтенных. Это все ваша вина. Как же вы меня раздражаете, люди. Вы ищете меня, находите меня, нарушаете мои раздумья. Идете в пищу моим мыслям. Я становлюсь больше и могу думать крупнее. А когда я съем вас достаточно, – голос чудовища стал почти живым, – я стану взрослым. Настоящим.

О боже морской, подумала Патту. Оно жрет души, пытаясь достигнуть возвышения. Плиты под ногами… весь этот остров – одно огромное киберпространство, поддерживающее несоразмерно раздутую личность синга. Тот впитывает память мертвецов с помощью разрушительного сканирования, пытаясь увеличить объем собственного сознания, пока количество не перейдет в качество.

Она не знала прежде, что высокие тоже сходят с ума. Потому что достигнуть возвышения таким способом невозможно.

– Пожалуй, я начну с вас, живых, – деловито закончил Ясконтий. – Те, что в ларце, уже никуда не денутся и не будут меня раздражать.

Возможно, Лебор-Падальщик был самым выдающимся негодяем из всех морских бродяг ДаниЭдер. Но в отваге ему отказать было нельзя.

Не вставая с колен, он ударил синга абордажной лопаткой по ногам.

Хотел ударить.

Потому что высокого уже не было там, где разрезали воздух алмазные русалочьи зубы. Прыжок отправил его туда, где сошлись сотни золотых лучей, брошенных в небо вспыхнувшими изнутри пирамидками.

Оставив внизу тело Датука Лебора анак Биданунг с оторванной головой.

Матросы бросились на него разом, без команды, пытаясь завалить живым мясом, утащить вниз и забить дубинками, ногами, голыми руками. Патту отвела взгляд, зная, чем закончится бой.

Человек может победить высокого, особенно в физическом противостоянии – но только если синг захвачен врасплох и находится в чужой, враждебной среде. Ясконтий парил над средоточием своей силы, над вместилищем личности, и у него были за плечами миллионы, миллиарды секунд терпеливого ожидания, покуда очередной корабль, преследуя страшную легенду, не пристанет к его берегам.

Золотые лучи потемнели от кровавых брызг.

Ясконтий опустился на площадь легко, как опускается на воду лист. Вокруг него лопались и дымились оторванные головы, исходя пеплом сгорающих душ.

– Кто-то еще жив? – удивился он.

Шагнул к Патту.

Капитан поняла, что сейчас умрет. Не просто лишится жизни, а исчезнет совсем, лишившись бессмертной души. Память, накопленная за миллиарды секунд, отойдет безумному оракулу, осколки расколотой личности смогут разве что натирать ему разум, как стирает зубы алмазная пыль. Не в том ли секрет его безумия? Отчего-то эта мысль пугала Патту даже сильней, чем просто гибель.

Гест заступил ему дорогу.

Контактные узлы на лбу и скулах саванта светились жгучей синевой, резко выделяясь в кровавой и золотой мгле.

– Ты преступил табу, – проговорил Гест, и сердце Патту ушло в пятки. Это не был знакомый ей голос. Конечно, высокие могут перехватывать управление вживленной сетью, а с ней – и телом…

Ясконтий отшатнулся.

– Вы все же нашли меня, – прошелестел он яростно. – Я скрывался во тьме тысячу лет. И все же вы пришли отнять мои голоса в голове. Мой хор!

– Табу, – повторил Гест, стоя со связанными руками перед чудовищем, только что убившим четыре десятка головорезов.

Табу, говорила профета. Табу, предупреждали русалки. Не плавай в темноту. Не ищи высоких.

Не пытайся взять то, что тебе не принадлежит по праву.

Узелки доступа искрились лазурью. Синие лучики врезались в лицо чудовищу. Тело синга сделало шаг вперед и упало замертво, но Патту успела заметить, что разум и жизнь покинули его глаза раньше.

Янтарные плиты вычислителей полыхали слепящим огнем, золотые лучи били в бездонное небо, сплетаясь, словно щупальца загарпуненного спрута.

От очередного содрогания земли Гест повалился на колени. Патту ощутила укол раздражения – за столько мегасекунд чужинец так и не привык крепко стоять на ногах! – прежде чем поняла, что савант сделал это нарочно. Скорчившись над мертвым телом, он зубами вытянул из обмякшей руки лопатку, обсаженную акульим зубом, подбросил, перехватил стянутыми за спиной руками, пока та медленно кувыркалась в воздухе.

– Подставляй руки!

Перерезать веревки из углеволокна удалось только с третьей попытки. Патту не видела ничего вокруг, кроме неподатливых серых шнуров, и только когда веревка лопнула – капитан ощутила, что в лицо ей ударяются крупные капли солоноватой морской воды.

Остров уже не пошатывало – его качало размашисто и мерно, будто пирогу, попавшую в зыбь. Ветер бил в лицо с одной стороны.

Патту машинально перехватила ножом веревки, которыми был связан савант. Под ногами растекалась вода. Волны били о пирамидки совсем близко, в нескольких шагах за краем рунной площадки.

– Он лишился аватара и думает уйти, – проговорил савант чужим голосом. Алмазные узелки на его лице искрились светляками в ночи. – Затаиться на дне. Скрыться. Возможно, найти себе другое логово для засады.

Взгляд его лихорадочно обшаривал поле бойни. Патту дотронулась до раздавленной подвески, запутавшейся в волосах.

– Надо бежать, – прошептал савант. – Надо… бежать…

Он шагнул к трупу хакавая. Грудная клетка птицечеловека была разорвана, ребра торчали переломанной решеткой, внутри оплывала пестрая масса органов.

– Крылья. – Гест рванулся к бронзовым палашам – ими чужинцу удобнее было орудовать, чем ножами из зубов.

Патту упала на колени рядом с трупом с другой стороны, вспарывая почти черное мясо алмазной пилой.

– Ну же, – бормотал Гест, приматывая скользкие от зеленой щелочной крови кости к собственным предплечьям, – ну же… неужели не выйдет… здесь же всего две сотых «же», сколько нужно, чтобы оторваться…

– Крепче, – скомандовала Патту. Ее пальцы нашарили мокрую веревку, навязали привычный узел. – Вот так.

– Держись за шею, – бросил Гест. – Я…

И в этот миг впереди, под сокрушающий волю и разум рев, в фонтане сверкающих ночесветками брызг из моря поднялась голова заратана.

Вода скатывалась с панциря, унося клочья дерна и комья зелени. Словно в дурном сне, Патту во всех подробностях могла разглядеть голову размером с океанский корабль: костяные плиты загривка, и складки морщинистой кожи, и бельма глаз, и змеиная шея, и крючья беззубых челюстей. Заратан не то хрипел, не то ревел, набирая воздух в легкие и выпуская сквозь огромные склизкие дыхала на темени, все чаще и глубже. Капитан знала, что последует за этим, но, парализованная, не могла сдвинуться с места.

– Держись! – заорал савант едва слышно за грохотом волн, подхватывая Патту на загривок.

Чужие крылья ударили о воздух раз, другой, третий. Савант оттолкнулся от голого панциря исполинской черепахи и вместе со своей ношей взмыл в воздух за миг до того, как место, где они стояли, захлестнула волна.

Чудовище скрывалось под волнами. Всхлипывая от натуги и задыхаясь, Гест взмахивал крыльями, с трудом набирая высоту, и с этой высоты Патту видела, как гигантский ящер уходит в глубину – сначала голова, потом передние ласты, потом горб панциря, усеянный рядами янтарных шипов. Скрывались под водой исчерченные пламенными гематрическими символами плиты фотонных компьютеров на спине зверя-аспидохелона. Вот уже все тело заратана ушло из виду, и только золотое свечение пробивало кипящую пену.

– Тебе не уйти, – прохрипел Гест голосом старухи Чикчарни.

Из глубины поднимались танифа.

Разумом Патту понимала, что мелкие – не больше восьмисот шагов в глубину – океаны ДаниЭдер не могли вместить в себя по-настоящему огромных чудовищ. Но рассудок отступал перед ужасом, и страх заставлял поверить, что танифа были именно такими. Их невозможно было поймать взглядом, как заратана: только серые тени проплывали под волнами, только резали воду острые плавники выше самых высоких мачт, только немигающий черный глаз посмотрел ввысь. Хранители табу кружили рядом с черепахой-островом, стягивая кольцо.