"И демон тоже может плакать..." (СИ) - "shizandra" - Страница 48

При мысли об этом Молокай вдруг вспомнил еще один вопрос, который хотел задать и с радостью ухватился за него, заторопился, боясь, что очередная улыбка Джарета снова сведет весь разговор к какой-нибудь незначительной ерунде.

- Ты выходил за барьер двадцать четыре раза. Зачем?

Джарет только беспечно улыбнулся:

- Мне там нравится.

Молокай нахмурился. Он знал, чувствовал, что Джарет не лжет, как бы невероятно это не выглядело – ему действительно нравилось за барьером. Но еще он знал, что Джарет в очередной раз не сказал ему всей правды, ограничившись лишь самой простой и безобидной ее частью. Но, если он успел узнать его хоть чуть-чуть за это время, большего от него он не добьется. Но вопросы у него еще не закончились.

- Один раз с тобой выходил мой отец. Зачем?

- Почему бы тебе самому у него не спросить, мой принц? – голос Джарета зазвенел ото льда, который слышался в нем. Молокай только зло скрипнул зубами. Он не сунется к отцу с этим вопросом, хватит и того, что он посмел ослушаться его приказа и пришел сюда. Но больше, похоже, идти не к кому. Джарет не намерен ему нечего рассказывать, к отцу он не пойдет, так что...

- Прекрасно, – холод, звучавший теперь в голосе Молокая, вполне мог соперничать со льдом, который обычно он слышал в голосе отца. – Тогда не смею больше напрягать тебя своим присутствием, – Молокай повернулся к Джарету спиной и направился к двери, чувствуя спиной его тяжелый, нечитаемый его даром взгляд. Внутри все плавилось от обиды, разочарования и злости на себя. И как он мог влюбиться в…ЭТО? Может, ему просто показалось? Молокай взялся за ручку двери, и тут же тихо охнул от мгновенно накрывших его чужих эмоций. Ярость, боль, надежда, отчаяние... Молокай стиснул пальцы на ручке двери, выцарапывая из себя чужие эмоции, закрываясь наглухо. Выдохнул, обернулся, повинуясь дикому желанию заглянуть в глаза Джарета, увидеть в них все это. Но тот смотрел на него спокойно, в черно-алых глазах плавали только знакомые искры насмешки.

- Ты хотел сказать что-то еще, мой принц?

Насмешка в голосе, насмешка в глазах. Молокай резко отвернулся, и, ни слова не говоря, вышел за дверь. Закрыл, прислонился спиной к ее прохладной поверхности и, не чувствуя ни жара, ни ядовитого воздуха, закрыл глаза, пытаясь привести в порядок собственные эмоции и успокоить сердце. Джарет... Как же я тебя ненавижу...

Как же я тебя люблю...

====== Глава II-7 ======

Молокай стоял возле зеркала, смотрел на свое отражение и не видел его. Десять минут назад он вернулся из Хранилища, и теперь мучительно пытался решить идти ли ему на ужин в столовую или попросить принести его в покои. Увидеть отца, или избежать встречи. Еще неделю назад этот вопрос перед ним не стоял. Еще неделю назад на точно такой же вопрос он ответил бы, не колеблясь. Сейчас же… Он скучал по отцу, он хотел его просто увидеть, но... В последнее время он слишком много всего натворил. При мысли об этом Молокай нахмурился, недовольно смотря на себя в зеркало. Он опять ведет себя, как мальчишка, который нашалил и теперь упорно пытается избежать наказания. Пора уже отвечать за свои поступки. К тому же, если бы можно было все начать сначала, он сделал бы то же самое. Потому что чувствовал, что делает все правильно. По крайней мере, то, что касается отца и Амирана.

Амиран… несуществующий изгнанник. Желание, почти потребность увидеть его, заставило сердце сорваться. Молокай только вздохнул и потянулся к лежащему на кресле кителю. Он пойдет на ужин. Возможно… Возможно, он сможет почувствовать от отца хоть что-то. Достиг ли его удар цели? После того, как он передал ему все, что просил Амиран, они не виделись. Может... Что-нибудь изменилось.

Уже на подходе к столовой, он услышал приглушенные голоса и чуть не повернул назад – если сегодня с ними будет еще кто-то, то он лучше поужинает в своих комнатах. Молокай остановился, не дойдя до столовой пару метров, и осторожно попытался считать ауры тех, кто находился там. Но, к его удивлению, ничего не почувствовал. В столовой никого, кроме пары Теней, чье присутствие ощущалось как холодное черно пятно, не было. Молокай нахмурился и потянулся дальше, ища тех, чьи голоса слышал. Нашел и тут же отшатнулся, почувствовав ауру отца – слишком яркую, просто ослепляющую. Молокай старался вообще не «читать» его ауру – это приносило сильную физическую боль, по-настоящему обжигало. Молокай выдохнул, заставляя себя расслабиться. Хоть он и не узнал того, с кем отец разговаривал, он знал, что они находятся в соседней со столовой комнате. Насколько мог припомнить Молокай, это был рабочий кабинет начальника службы охраны. Отец, скорее всего, зашел к нему по каким-то рабочим вопросам. Молокай облегченно выдохнул и, преодолев оставшиеся до столовой метры, открыл дверь. Тени на миг замерли, а потом снова деловито засуетились около накрытого стола. Молокай только фыркнул про себя. Эти твари признавали только отца и его авторитет. Не сказать, что это его особо огорчало, но иногда хотелось бы побольше уважения к себе. И плевать, что Тени не виноваты в том, что их предназначение – служить Повелителю и только ему. Молокай на секунду задумался, подождать ли отца и сесть за стол вместе с ним, или все же не ждать. Но решение ему принимать так и не пришлось: дверь столовой распахнулась, и на пороге появился Повелитель. Сердце Молокая замерло, а потом привычно сорвалось куда-то в солнечное сплетение. Какой же он… Именно сейчас, в эту минуту Молокай вдруг отчетливо понял – он любит его. Настолько, что готов принести ему боль еще большую, чем уже принес, если потом это поможет сделать его счастливым. Он сделает все, пойдет на все. Лишь бы увидеть хоть раз, как он улыбается, услышать, как смеется.

- Добрый вечер, – голос отца был знаком Молокаю до боли. Именно такой – холодный, спокойный.

- Добрый вечер, – Молокай склонил голову в привычном и почему-то приятном сейчас жесте уважения и почти подчинения. Отец кивнул ему в ответ и молча прошел на свое место. Молокай позволил улыбке коснуться своих губ – все как всегда. ЭТО осталось неизменным. Но сейчас почему-то это только радует. Молокай подождал, пока отец сядет, и сел сам. Тени зашуршали вокруг них, в знакомый бокал черного стекла полилось вино. Молокай взял его в руку и…

- Ты ослушался меня, – все такой же спокойный голос отца заставил его вздрогнуть. Рука дернулась, вино плеснуло в бокале. – Я говорил тебе, чтобы ты держался от него подальше.

Молокай вскинул потрясенные глаза. Отец никогда не разговаривал за ужином, отец не… Похоже, ему надо было давно выкинуть что-нибудь в этом роде, чтобы папочка обратил на него, наконец, свое внимание.

- Ты следишь за мной? – обмирая внутри от собственной дерзости, произнес Молокай. – И разве это был приказ? Мне показалось, что это совет.

Сказал и замер, чувствуя, как сердце принялось отстукивать бодрый марш. Он никогда не позволял себе так разговаривать с отцом. И если тот сейчас размажет его по стенке, он еще легко отделается. Но отец... Только покачал головой, смотря на него взглядом, который Молокай у него еще никогда не видел. Взглядом, в котором горело … торжество?!

- Я не слежу за тобой. В этом нет необходимости – знать все, что происходит в моем мире – моя обязанность. Тебе еще предстоит это узнать.

Все силы Молокая уходили на то, чтобы не дать ни одному мускулу на лице дрогнуть. Есть уже не хотелось, он вообще забыл о еде. Сегодня, сейчас, происходило что-то странное, что-то очень-очень странное. Его дерзость не была наказана, и отец разговаривал с ним. Пусть сейчас его голос все также спокоен и холоден, но это все же разговор. Молокай осторожно поднял на него взгляд, который отвел, когда только начал говорить свою дерзость. И опять замер. Глаза отца были живыми. Холодными, все еще безразличными. Но живыми.

Молокай осторожно, очень осторожно поставил свой бокал на стол, и только потом вспомнил, что именно сказал отец.

- Я знаю, – собственный голос звучал глухо и, кажется, даже немного дрожал. – Ты чувствуешь всех живущих в нашем мире и при желании можешь даже узнать, где он сейчас и что делает. Но ты все же следил за мной.