Михаэлла и Демон чужой мечты - Полянская Катерина - Страница 3

В этот раз они подготовились.

Обхватив себя руками за плечи, я так и осталась стоять посреди узкого помещения.

Угораздило же на ровном месте вляпаться!

Самое обидное, что я до сих пор не понимаю, с чего они ко мне прицепились. Письма разнесла, с начальницей из-за жалованья немного поцапалась, возвращаюсь домой – а у калитки эти поджидают. Утром за мной только двоих парней отправили и без псов. Молодые почему-то всегда самые противные, вот и эти с ходу начали обзывать, руки заламывать, все про какое-то письмо и какую-то тетку спрашивали. И про сокровища, кажется.

Смешно даже! Ну откуда у меня сокровища?! Я ведь даже на нормальное платье денег наскрести не могу, а сапожки, как у госпожи ведьмы, вообще несбыточная мечта!

И писем писать мне некому…

Жалеть себя или все-таки посмеяться над ситуацией, так и не решила. За дверью послышались новые шаги.

Напряглась и инстинктивно отступила вглубь темницы.

Может быть, сейчас недоразумение прояснится и меня отпустят?

В удачу верилось с трудом, покровители никогда не бывали ко мне столь добры.

Противно проскрежетал засов. Я поежилась. Что-то холодно стало… Дверь со скрипом отворилась, являя посетителей. Нетерпеливые какие! Могли бы и подождать, пока я тут поддамся панике. Не то чтобы мне нравился этот вариант, но сама я, будучи на их месте, выбрала бы его.

Минуту меня разглядывали и оценивали. Со своей стороны я, кусая губы и отступая все дальше, пока свободное пространство не закончилось, делала то же самое. Посетителей было всего трое. Ближе всех стоял мужчина лет тридцати пяти, с умным лицом, которое немного портили разве что непропорционально маленькие глаза – впрочем, мне ли судить о лицах? Рыжие колечки волос были зачесаны назад так, что ни один волос не выбивался из прически. Костюм на нем был дорогой, бархатный, с золотистой отделкой, а перевязь сделана из мягкой кожи. Правда, сидело все это слишком плотно, что свидетельствовало о том, что господин Ффруа, а это наверняка был именно он, недавно немного прибавил в весе.

За спиной хозяина маячил затянутый в кожу медведеподобный тип с бритым наголо черепом. В одной руке он держал факел, а второй любовно поглаживал висящий на поясе нож. И почти полностью заслонял миниатюрную рыжеволосую девушку в таком умопомрачительном платье, что даже госпоже ведьме не снилось.

Я как раз мысленно пришла к выводу, что наряд достоин самой королевы, когда господин Ффруа заговорил:

– Вынужден принести извинения за своих людей, они неотесанны и грубы. – Слова подкрепляла обаятельная улыбка, одновременно с которой возле глаз богача возникли лучики-морщинки.

Признаться, я ждала услышать что угодно, от оскорблений до странных вопросов, но только не это. А потому малость растерялась и выдала первое, что на ум пришло:

– Что, и домой отпустите?

– Не все сразу. Попробуем договориться, – сверкнул глазами господин Ффруа. – Как тебя зовут, девушка?

О… Он это серьезно?!

– Михаэлла.

– Надо говорить «Михалена, господин», – тявкнула из-за плеча огромного охранника рыжая девица, которая сразу перестала казаться мне такой уж красивой.

И ведь знала, что она нарочно исковеркала мое имя, а все равно зачем-то поправила:

– Не Михалена, а Михаэлла.

– Нахалка, – сморщила тонкий носик рыжая.

Но тот, кого предлагалось величать господином, только развеселился.

– А я – Джереми Ффруа. Девять лет уже хозяин этого дома и трех окрестных деревень, – представился он, потом повернулся к рыжей и скомандовал: – Беата, сестренка, поднимись наверх, распорядись насчет обеда и организуй мне стул.

И когда обладательница невероятного платья попробовала снова открыть рот, он продемонстрировал, что умеет быть не только обаятельным, но и жестким:

– Живо и без возражений!

– Как тебе будет угодно, брат, – ядовито прошипела она и унеслась прочь.

Внимание господина Ффруа вернулось ко мне. Он шагнул ближе, осторожно протянул руку и сдвинул с лица платок. Но вместо обидных слов, которые я уже приготовилась услышать, лишь сочувственно вздохнул.

– Трудно, наверное, с этим живется?

Подсохшие язвы покрывали лоб, нос, правую щеку и почти весь подбородок. Большую часть времени они не беспокоили, но в жару начинали жутко чесаться. В остальном же вели себя примерно как угри, с той лишь разницей, что никогда не проходили.

– Я привыкла.

А вот жаловаться и вообще обсуждать это с кем-либо – не привыкла и сейчас чувствовала себя как рыцарь из детской сказки, если бы перед боем с шестиглавым змеем с него сняли все доспехи. Беззащитной.

– Зачем я здесь? – попыталась спастись от неприятной темы.

Господину Ффруа как раз принесли стул.

Джереми опустился на него, кивнул и задумчиво начал:

– Тебе знакома некая Аделина Бернежка?

Прямо так и почувствовала, как расширяются мои глаза.

– Нет. А кто это?

– А Марта Ритара? – Отвечать вопросом на вопрос, вообще-то, невежливо!

– Это моя родная мама, – нехотя подтвердила я. – Она давно умерла. Но при чем здесь она?

Сомневалась, объяснят ли, все же не такого я важного полета птица, но господин Ффруа снисходительно улыбнулся и пустился в разъяснения:

– Насколько знаю, эта Марта была помощницей лекаря и одно время работала на острове, куда ссылают преступников, приговоренных к пожизненной каторге. – Начало истории казалось захватывающим. – По проверенным сведениям, одна из заключенных сообщила ей, где находится весьма ценная вещь.

– Звучит как сказка, – пробормотала я, не зная, куда себя деть: тюфяк был слишком пыльный, но стоять ноги уже устали, и в груди до сих пор ощущалась тупая боль.

Нет, правда! Остров, каторга, какие-то ценности… Мой мир всю жизнь ограничивался Черным Лесом, а в последние годы еще и крайней бедностью. Теперь его границы размылись, мир стремительно стал расширяться, и от этого шла кругом голова.

– Две недели назад Аделина сбежала, – не обращая на меня внимания, продолжал господин Ффруа. – Нам удалось перехватить ее письмо Марте. Она собирается явиться за своим.

Перехватить письмо? Кажется, теперь понимаю, по чьей милости я жалованье не могу получить… Мьярина наверняка подумала, что у меня неприятности, и решила не торопиться. Глядишь, потом и не придется расставаться с деньгами.

– Я-то тут при чем? – вопросила тоскливо.

– Отдай мне ларец и все остальное. – Джереми Ффруа подался вперед и сверкнул глазами. – Я выпущу тебя, заплачу и избавлю от встречи с Аделиной.

Обаяние этого человека постепенно переставало действовать на меня. Все чувства разом вопили об опасности. Что-то подсказывало, что дружелюбный и обходительный Джереми может оказаться куда неприятнее его грубой сестры.

– Говорю же, у меня ничего нет!

– Конечно, есть!

Мы обменялись решительными взглядами.

– Стала бы я прозябать в нищете, если бы у меня где-то были припрятаны сокровища? – Я решила воззвать к его здравому смыслу.

– Разумеется. – Здравый смысл у господина Ффруа оказался какой-то неправильный. – Все равно тут драгоценности не продать. А если Марта успела рассказать тебе о них, ты бы даже думать об этом не стала. Слишком много народу это ищет.

– Зачем иметь кучу денег, если ими не пользоваться?! – Меня стала разбирать злость.

Глаза Ффруа победно сверкнули.

– Рад, что ты это понимаешь. Ну что, давай договариваться?

Я мысленно взвыла. Ведь нормально же жили! Сборщик податей иногда наглел, лихорадка раз в год наведывалась, я хорошую работу получить не могла, – но в остальном нормально. И принесло же этих Ффруа на мою голову!

– Нет у меня вашего ларца! В первый раз о нем слышу!

– Вот упрямая уродка! – Он наконец показал свое истинное лицо, но меня, едва ли не в первый раз в жизни, оскорбление совершенно не тронуло.

Пусть я на лицо уродлива, зато он на всю голову и на совесть!

– Кому еще, кроме тебя, мать могла сказать? – уже не утруждаясь тем, чтобы держать себя в руках, шипел новый хозяин наших земель.