И.С.Т. (СИ) - "shizandra" - Страница 85

— Думаешь, я не справлюсь сам? — Матей вскинул бровь, закусывая губу. — Может, займешься собой? Или ты по Ваньке не скучаешь?

— Как ты считаешь, почему мы в туалет всегда выходим вместе? — Анж наклонился к нему, губами тронул зацелованные губы и рассмеялся, соскальзывая в сторону. Много времени Коту на то, чтоб явиться в соседнюю комнату не потребовалось.

— Как у вас здесь жарко… — Санада быстро выпутался из спортивных штанов и майки, надетых прямо на голое тело, и скользнул в теплую постель.

— Мог бы прийти и так, — Матей принял его в объятия сразу, голодным поцелуем впиваясь в губы, вламываясь в рот с такой страстью и жаждой, словно это был их первый и последний поцелуй. — Я люблю тебя, как же я тебя люблю, — слова рвались сами с губ, разрывали горло, торопясь выплеснуться.

И снова радостное мягкое касание.

«Я знаю, знаю, мой хороший… я знаю…»

Анжей одеваться даже не подумал. Как был, обнаженный и малость подзатраханный, выбрался из постели и прошлепал к двери. За руку втянул в комнату Ивана, и прижался к нему всем телом, совершенно довольный собой и жизнью.

— Мы же можем просто посмотреть, правда?.. Или ты хочешь порцию утреннего энергетика?

— Ты не голоден, — негромко ответил тот, лаская подушечкой пальца губы. — Я хочу тебя всегда, но мы ведь можем совместить, правда? Они такие сумасшедше-сладкие.

— Это любовь, мое безумие, — Сказочник ловил его палец губами и улыбался. — Это просто любовь. — Он легонько подтолкнул любовника ко второй постели, так и не разобранной со вчера.

Айвен упал спиной и утянул его за собой, ловя в объятия. Долго и вдумчиво целовал, а потом развернулся, укладывая его спиной к себе на бок, закидывая его ногу на свое бедро. Целуя плечи, обнял ладонью член и принялся ласкать, не сводя взгляда с парочки напротив, которая, казалась не замечала ничего вокруг.

— Восхитительно, правда?.. — едва слышно выстонал Анж, подставляя шею не то для поцелуя, не то для укуса. — Золотой Будда и Давид… я иногда сам себе завидую.

Айвен прикусил его мочку и скользнул дальше. Коснулся входа, еще не до конца закрывшегося, и закружил вокруг колечка мышц. Встретился со случайным взглядом Матея и, заглянув в его безумные глаза, зашипел от возбуждения, наблюдая как Тей расцвечивает шею Санады следами поцелуев.

Длинные волосы Сана рассыпались по плечам и спине, шелковым покрывалом скрывая тело. Красиво. Чувственно. Он изгибался, то пытаясь прижаться еще сильнее, то замирал, застывал янтарной статуей, широко распахнув глаза. Только беззвучно шевелились губы, повторяя как мантру:

— Еще… еще, мой милый…

— Не торопись, любимый, не торопись, — горячо шептал Матей в ответ, лаская дыханием лицо. — Дай мне тобой насладиться.

«Ты не торопись… не последний раз, Тей, не последний, мой нежный…»

И снова искаженное желанием красивое лицо, в беззвучном крике изломанные губы.

— Красииииивые… — простонал-прошептал Анж. — Мои…

— Собственник, — Айвен позволил ревности, легкой, почти игривой, плеснуть в голосе. А потом стиснул бедро Анжа и в ритме толчка Матея вошел в растянутое тело, двигаясь синхронно. Так, как любили Тей и Сан — равномерно, глубоко, оставляя внутри горячий след почти болезненного удовольствия.

— Изверг! — И ведь не ускоришься, не позволят. Не рванешься, причиняя легкую боль, подхлестывающую удовольствие. Остается просто отдаться на милость, позволить Айвену, любимому медвежонку, управлять ритмом и брать, брать, брать так, как хочется. И жмуриться от раздражающе-неспешной неги, напоминающей густую патоку.

— Ты же не хочешь закончить раньше, чем они? — в голосе Айвена звенел стон, но все тонуло в долгих всхлипах Матея и Санады, сейчас занятых друг другом. На это можно было смотреть, нужно было любоваться. Тем, как мощно и сильно двигаются бедра меж раздвинутых бедер, как нежно и глубоко ласкают губы, и какой любовью и страстью пылают глаза.

— Хочу, — упрямо обронил Анжей, напряженно звеня в его руках. Струна дождя между небом и землей. — Иначе не увижу их. Не услышу и не почувствую. А я хочу увидеть, Вен. — Он задрожал всем телом, отзываясь на глубокий сильный толчок, запрокинул голову ему на плечо и закусил губу, жмурясь.

Тот отвечать не стал. Лишь завел руку вперед, обнимая ладонью налитый член, и задвигался быстрее, резче, навалившись всем телом и вынудив распластаться на животе. С каждой секундой увеличивая скорость и напор, доводя до края его и себя.

Анж забился в его руках, уткнулся лицом в подушку и заорал, гася крик по обыкновению в пахнущей Матеем постели. Тело властно сжала, скрутила тугая пружина наслаждения, заставляя содрогаться каждый мускул, коротя каждый нерв.

— Ваняяя…

Тот застонал зло, протяжно, загнав член по самое основание в сжавшееся тело. Всхлипнул, переживая оргазм, и опустился рядом, не выходя и разворачивая любовника снова на бок. Провел ладонью по влажной коже, собрал семя с живота и обнял, лаская чувствительное ухо горячим дыханием:

— Ты хотел увидеть. Смотри…

Переплетенные тела, точно светящиеся изнутри, густая завесь длинных темных прядей, тихие стоны… нереальная картинка, незабываемая. Будто нарисованная прозрачной акварелью на сером листе. И вспыхивает яркими красками подкатывающий к двоим оргазм. Неминуемый и желанный.

— Они запечатлены, — Айвен, не способный отвести восхищенного взгляда, вдруг с силой и непонятной тоской стиснул Анжа в объятиях. Ни Тей, ни Санада ни словом не обмолвились, что это случилось. — Как одно целое. — Это даже не секс, это что-то большее, гораздо большее.

— Ревнуешь или удивляешься? — Сказочник обернулся насколько смог и губами прижался к его острой скуле, поддерживая без слов, раскрываясь для него всем собой, обнимая без объятий.

— Я не могу их ревновать, даже если бы захотел, а я не хочу. Они прекрасны, — Ваня ответил на поцелуй и тонко улыбнулся почти жалобному стону в унисон, когда Матея и Сана накрыл один на двоих оргазм. Забился меж ними, краем цепляя и Ваню с Анжем, окутал, обласкал, обжег и спаял еще сильнее.

Анжей судорожно выдохнул. Восторг гудел в его теле так, будто это он оказался меж двух огней: Матеем и Санадой. Вот только он сам намертво давно прикипел к Ивану. Потому и не швыряло его в метатренинге как щепку. Потому и были они вчетвером стабильнее всех прочих, за исключением единственно Тимура.

— Прекрасны… и наши… но я по-прежнему не вижу ничего, милый. Не вижу. А должен.

Айвен покачал головой и отвел взгляд от намертво влипших друг в друга Матея и Сана. Пусть отдыхают.

— Ты еще не закончил обучение. Ты совсем недавно был в Заводи. И не Арестов ли говорил, что вокруг еще слишком много неизведанного. И ты снова лезешь на планары, хотя я просил тебя не делать этого и знаешь, как сильно я боюсь за тебя.

— Я не пойду никуда один. Без тебя. Я ведь обещал… но ты увидишь, что это необходимо, Ваня, — Анж осторожно поерзал и повернулся к нему лицом. Кончиками пальцев погладил красивое лицо и легонько поцеловал. — Я хочу ошибиться. Видит небо как же я хочу ошибиться. Но я боюсь, что нас ждут огромные проблемы и не вижу всего и до конца по причине какого-нибудь Проводника из Заводи. Вот как-то так.

— Этим занимаются большие и серьезные дяди по типу нашего Арестова или ректора. Думаешь, у тебя выйдет лучше? Они знают о нас. Наблюдают. Если бы что-то плохое нам светило, думаю, уже приняли бы меры. Анж, мечта моя, не загоняй себя. Я знаю, как тебе страшно, мне тоже страшно, но… — его взгляд упал на часы, и он застонал, — если мы не встанем прямо сейчас, то на пары придется идти голодными, а я к этому морально не готов.

— Думаю, что если не попытаюсь, то бояться не перестану точно, — поляк скатился с постели, обернулся полотенцем и уже от входа бросил: — Душ мы можем принять вместе. Быстрее будет.

Ваня вздохнул и сел на краю кровати. Поймал уже вполне осознанный взгляд наблюдающего за ним Матея и демонстративно вскинул нос:

— Ты знал, как я боялся, что метатренинг нас всех раскидает. И не сказал, что вы с Саном запечатлелись.