Мэйфейрские ведьмы - Райс Энн - Страница 52
- Предыдущая
- 52/177
- Следующая
Клэй тихо вышел из комнаты.
Прощаясь, священник спросил Кэтрин об изумруде. Та довольно небрежно ответила, что эту драгоценность она унаследовала от матери, но надевала очень редко из-за того, что камень такой большой и тяжелый. Пусть теперь он достанется Мэри-Бет.
Наконец священник покинул дом и через несколько сотен ярдов обнаружил, что небо ясное и нет никакого дождя и ветра. Он наткнулся на Клэя, сидящего на белом стуле с высокой спинкой у дощатого забора, возведенного вокруг плантации; Клэй курил и любовался бурей вдалеке, которая была хорошо видна, несмотря на темноту. Священник поприветствовал Клэя, но тот как будто ничего не услышал.
Это первый подробный отчет о смерти одной из Мэйфейрских ведьм, которым мы располагаем со времени описания Петиром ван Абелем смерти Деборы.
Есть много других рассказов о Джулиене, которые можно было бы включить сюда, и, наверное, в будущем так и следует поступить. Мы еще услышим о нем по мере того, как будет разворачиваться история Мэри-Бет.
Но мы не станем переходить в нашем повествовании к Мэри-Бет, не упомянув еще об одной грани личности Джулиена, а именно о его бисексуальности. Истории, рассказанные о Джулиене одним из его любовников, Ричардом Ллуэллином, стоят того, чтобы их подробно здесь привести.
Как было сказано выше, Джулиена начали связывать с «преступлением против природы» в очень юном возрасте, когда он убил – случайно или намеренно – одного из своих дядей. Мы также упоминали его компаньона, с которым он поселился во Французском квартале в конце пятидесятых годов девятнадцатого века.
В течение всей его жизни у Джулиена были подобные компаньоны, но о большинстве из них нам ничего не известно.
У нас имеются записи только о двоих – о квартероне по имени Виктор Грегуар и англичанине Ричарде Ллуэллине.
Виктор Грегуар работал на Джулиена в 80-х годах девятнадцатого века в качестве личного секретаря и даже камердинера. Он жил в крыле для прислуги на Первой улице и был чрезвычайно привлекательным, чем отличались все компаньоны Джулиена, будь то мужчины или женщины. По слухам, он был потомком кого-то из Мэйфейров.
Наше расследование действительно подтвердило, что он являлся правнуком горничной квартеронки, эмигрировавшей из Сан-Доминго вместе с семьей, возможной родственницы Петера Фонтене Мэйфейра, брата Жанны Луизы и сына Шарлотты и Петира ван Абеля.
Как бы там ни было, Виктор пользовался особой любовью и расположением Джулиена, но в 1885 году, примерно в то время, когда умерла Сюзетта, они поссорились. По одному не очень надежному свидетельству, которое у нас имеется, Виктор якобы обвинил Джулиена в том, что тот не обращался с Сюзеттой с должным сочувствием, когда она лежала на смертном одре. Джулиен пришел в ярость и жестоко избил Виктора. Родственники повторяли эту историю так часто, что о ней прослышали и посторонние.
По общему мнению, Виктор, скорее всего, был прав, а так как он являлся самым преданным слугой Джулиена, то имел право сказать своему хозяину правду. В то время все знали, что у Джулиена никого не было ближе, чем Виктор, который все для него делал.
Необходимо также добавить следующее: у нас есть веские основания полагать, что Джулиен любил Сюзетту, несмотря на все свое разочарование, и хорошо о ней заботился. Его сыновья, безусловно, считали, что он любил их мать. На похоронах Сюзетты Джулиен был убит горем. Он долго утешал родителей Сюзетты и даже забросил все дела, чтобы оставаться подле своей дочери Жаннетты, которая «так и не смогла оправиться» после смерти матери.
Кроме того, будет справедливо отметить, что Джулиен был близок к истерике на похоронах Жаннетты, которые произошли несколько лет спустя. Была минута, когда он вцепился в гроб и не позволял поместить его в усыпальницу. Гарланду, Баркли и Кортланду пришлось поддерживать отца, чтобы он не упал, когда происходило погребение.
Потомки братьев и сестер Сюзетты утверждают в настоящее время, что «двоюродную бабушку Сюзетту», которая когда-то жила на Первой улице, на самом деле довел до сумасшествия ее муж Джулиен – развратный, жестокий человек с явными признаками врожденного безумия. Но подобные рассказы туманны и не содержат конкретных знаний того времени.
Однако продолжим историю о Викторе: молодой человек трагически погиб в то время, когда Джулиен и Мэри-Бет были в Европе.
Возвращаясь однажды вечером домой, Виктор оказался на пути мчавшегося экипажа, который вывернул из-за угла. Он был сбит с ног, получил сильный удар по голове и два дня спустя скончался «от обширных ран». Джулиен узнал о происшествии по прибытии в Нью-Йорк. На кладбище Сент-Луис по распоряжению Джулиена Виктору установили красивый памятник.
Доказательства того, что отношения между ними носили интимный характер, несущественны, если не считать утверждения, сделанного позже последним компаньоном Джулиена, Ричардом Ллуэллином. Джулиен без конца покупал Виктору новые вещи, он также приобрел для него красивых лошадей и щедро снабжал деньгами. Эти двое проводили вместе дни и ночи, часто ездили на плантацию и в Нью-Йорк, и Виктор часто спал на диване в библиотеке на Первой улице, а не уходил в свою комнату в заднюю половину дома.
Что касается утверждения Ричарда Ллуэллина, он никогда не был знаком с Виктором, но лично рассказал автору этих строк, что в прошлом у Джулиена был цветной любовник по имени Виктор.
Ричард Ллуэллин – единственный человек, лично знавший Джулиена, с которым беседовал агент Таламаски; причем Ричард не какой-то сторонний наблюдатель.
Все, что он сказал – не только о Джулиене, но и о других членах семейства, – представляет чрезвычайный интерес, хотя его утверждения по большей части ничем не подтверждены. Этот единственный очевидец дал нам возможность взглянуть на семью изнутри.
Поэтому нам кажется, что рассказ Ричарда следует привести в досье полностью.
Ричард Ллуэллин приехал в Новый Орлеан в 1900 году в возрасте двадцати лет и поступил в услужение к Джулиену на ту же должность, что когда-то занимал Виктор. В то время Джулиен, которому было семьдесят два года, все еще проявлял огромный интерес к делам – торговле, хлопку, землям и банковским операциям. Он каждый день работал в библиотеке на Первой улице и изменил своей привычке лишь за неделю до смерти, наступившей четырнадцатью годами позже.
Ллуэллин работал у Джулиена до последнего дня и в 1958 году, когда я впервые начал заниматься историей Мэйфейрских ведьм, открыто признался мне, что был любовником своего хозяина.
В 1958 году Ллуэллину исполнилось семьдесят семь лет. Это был человек среднего роста, крепкого телосложения, с вьющимися темными волосами, густо убеленными сединой, и огромными, слегка навыкате голубыми глазами. К этому времени он приобрел южный акцент, и в его речи больше не было ничего от янки или бостонца, хотя между тем, как говорят в Новом Орлеане и Бостоне, есть определенное сходство. В общем, в нем безошибочно угадывался житель Нового Орлеана, и внешне он выглядел как настоящий южанин.
Ллуэллин держал антикварную книжную лавку во Французском квартале, где были собраны книги по музыке, в основном по опере. Когда бы вы ни переступили порог этой лавки, там всегда играла пластинка Карузо и хозяин, в неизменном костюме с галстуком, сидел за конторкой в дальнем конце комнаты.
Благодаря завещанной ему Джулиеном сумме он смог приобрести домик и поселился в нем на втором этаже, а на первом устроил лавку, где и проработал почти до самой смерти, наступившей в 1959 году.
Я несколько раз навещал его летом 1958 года, но только однажды мне удалось вызвать его на откровенный разговор, и должен признаться, что к этому имело непосредственное отношение вино, которым я его угостил. Я без зазрения совести не раз прибегал к одному и тому же методу – обед, вино, а затем еще больше вина – при работе с многими очевидцами событий, происходивших в семье Мэйфейров. Метод особенно хорошо срабатывал в Новом Орлеане в летнее время. Думаю, с Ллуэллином я обошелся несколько дерзко и чересчур настойчиво, но сведения, которые он сообщил, оказались бесценными.
- Предыдущая
- 52/177
- Следующая
