Мосад, Аман и все такое… - Блехман Рафаил - Страница 32

Выследить Аль-Шира не составляло особого труда. Он жил в отеле „Олимпик“ в Никозии, и маршруты его перемещений были давно и хорошо изучены. Никозийская группа действовала наверняка, без особых ухищрений. Продажность местных гостиничных служащих была притчей во языцех, и проникнуть в номер аль-Шира — за соответствующую взятку — было не так уж трудно. Взрывчатка была заложена под кроватью, провод детонатора был подведен к надкроватной лампе. Ждать результатов тоже пришлось недолго. В тот же вечер аль-Шир вернулся в гостиницу достаточно рано, чтобы еще немного почитать перед сном. Когда он включил лампу над кроватью, детонатор сработал, и кровать, вместе с очередным „объектом“, взлетела в воздух.

Две недели спустя информаторы никозийской группы сообщили, что на смену Аль-Ширу прислан его преемник из Бейрута. Это был некий Мухасси. В „списке Мосада“ его имя не числилось. Тем не менее было решено ликвидировать и его. Задачей операции „Возмездие“ было нарушение террористической сети, а „узел“, где пауком сидел аль-Шир, а теперь Мухасси, был в этой сети одним из важнейших.

Мухасси обосновался в Афинах, и слежка за ним была труднее, чем за аль-Широм. В конце концов, однако, он тоже был выслежен и обложен плотным кольцом. Ликвидацию предполагалось провести тем же способом, что в Никозии, благо Мухасси тоже жил в отеле. Но на этот раз операция едва не сорвалась.

Взрывчатка была уже заложена под кровать Мухасси, и детонатор был подключен, но вот с самим „объектом“ не все было в порядке. Правда, в гостиницу он вернулся в обычное время, но не один. В черном „Мерседесе“, в котором он приехал и который припарковался позади отеля, оставались двое — шофер и незнакомый группе человек, с которым Мухасси о чем-то говорил, выходя из машины. Теперь этот человек ждал в машине, и было непонятно, ждет он возвращения Мухасси из номера или просто докуривает сигарету, размышляя о чем-то своем. Потом свет в номере Мухасси вспыхнул и погас. Но взрыва не последовало. Было очевидно, что детонатор не сработал. Операция срывалась.

В группе нервничали. Мухасси не появлялся. Черный „Мерседес“ не двигался с места. Наконец подрывник группы, не выдержав, оставил свой наблюдательный пост и почти бегом направился к отелю. Он исчез в освещенном подъезде, прежде чем его успели остановить. Остальные, забыв об осторожности, бросились за ним.

Они уже вбегали в холл, когда где-то на верхних этажах гулко громыхнул взрыв. К счастью, в холле находился только ночной портье. Увидев направленный на него револьвер, он медленно и осторожно положил телефонную трубку обратно на рычаги. Спустя несколько мгновений двери спустившегося сверху лифта открылись, пропуская подрывника.

— Мне пришлось взорвать этот чертов детонатор вручную, — срывающимся голосом сказал он.

Таща за собой насмерть перепуганного портье, группа бросилась к запасному выходу. В суматохе, вызванной неожиданным нарушением плана, никто не вспомнил, что именно у этого выхода припарковался черный „Мерседес“.

Увидев выбегающих из гостиницы людей, человек в „Мерседесе“ неуловимо быстрым движением выхватил из-под плаща револьвер. Но выстрелить он не успел. Двое из группы на бегу всадили в него четыре пули. Они успели еще увидеть, как шофер „Мерседеса“ рывком втащил тело в машину, мгновенно захлопнул дверцу и резко взял с места, — но преследовать машину не хотели и не могли — им нужно было покинуть это место до появления полиции.

На следующий день афинские газеты сообщили только о гибели Мухасси. Человек из „Мерседеса“ не был даже упомянут.

Ликвидация аль-Шира в Никозии произошла 24 января. А на следующий день, 25-го, из Брюсселя в Мадрид вылетел Барух Коэн. Накануне он получил долгожданное сообщение: давний „информант“ докладывал, что в его руках оказались данные, которые могут вывести прямиком на Будию. „Информант“ хотел вручить их Коэну лично и, по причинам, о которых не мог распространяться по телефону, — в Мадриде.

Коэн был опытным разведчиком, но его, как и никозийскую группу, как и группу Авнера, подгонял приказ. На следующее утро он уже вылетел в Мадрид, и ровно в полдень, как было условлено, вошел в просторное, малолюдное в эти часы кафе на одной из самых оживленных и шумных мадридских улиц — авеню Хозе Антонио. Возможно, место встречи показалось ему настолько безопасным, что он, в нарушение всех своих привычек, отправился на встречу без „контролера“; возможно, его просто подстегивало нетерпеливое предвкушение близкого конца столь долгой охоты.

Как бы то ни было, он вошел в кафе, отыскал взглядом „своего человека“ и направился к его столику. Свой портфель он положил на колени, чтобы удобнее было неприметно опустить в него бумаги, которые ему передаст „информант“. Но вместо бумаг палестинец извлек из кармана револьвер и хладнокровно, как на учении, всадил в Коэна несколько пуль. Барух Коэн, руководитель самой эффективной мосадовской сети в Европе, был сражен наповал.

Будия выиграл этот раунд и едва не выиграл всю игру.

6 апреля наступил черед Мосада. В этот день группа Авнера завершила свою последнюю операцию в Париже. Ее „объектом" на этот раз был профессор Кубайси — близкий друг доктора Хабаша из „Народного фронта освобождения Палестины“ и главный планировщик террористических акций этой организации.

Профессор Кубайси прибыл из Бейрута в Европу с очередным „академическим“ визитом и остановился в гостинице на рю де Аркад. Как и положено „интеллектуалу“, он вел скромный образ жизни и из дневных поездок возвращался в гостиницу на метро. Такая привычка неизменно приводила его на рю Ройяль, откуда к гостинице вел короткий и обычно безлюдный переулок. Этот переулок и был выбран местом очередной ликвидации. Французские домохозяева уже с вечера плотно закрывали ставни, поэтому можно было не опасаться любопытствующих взглядов из окон.

Машина, в которой следовали Карл и Стив, обогнала Кубайси на рю Ройяль и дважды коротко мигнула фарами. Авнер и Ганс, притаившиеся у входа в переулок в глубокой тени, получили долгожданный сигнал. Они еще глубже втиснулись в тень, пропуская Кубайси, а затем быстро пошли за ним. Услышав шаги за спиной, Кубайси испуганно обернулся.

— Нет! — крикнул он по-арабски.

— Стреляй! — скомандовал Авнер.

Переступив через свалившееся на тротуар тело Кубайси, они побежали дальше — туда, где у выхода из переулка их ждал Роберт во второй машине.

В „списке Мосада“ было вычеркнуто еще одно имя.

К тому времени разведки европейских стран уже не сомневались, что серия загадочных убийств в Европе — не случайность, а планомерная операция Мосада. Информация об этом проникла в газеты. „Большая охота“ переставала быть тайной: она сделалась содержанием сенсационных заголовков и предметом ожесточенных споров и гаданий. Спорили о моральной допустимости „санкционированного государством“ убийства, гадали о том, где и кто — израильская разведка или террористы — нанесет очередной удар.

Никто не мог предположить, что следующий удар будет нанесен в Бейруте. Но в действительности бейрутская операция была запланирована в рамках „Большой охоты“ с самого начала. На нее была нацелена особая группа Мосада, работавшая в контакте с армией. Израильские резиденты в ливанской столице давно уже получили указание выяснить места проживания руководителей „Черного сентября“ и уточнить подходы к их домам. Предполагалось, что вспугнутые „Большой охотой“ руководители террористов соберутся на совещание и, скорее всего, в Бейруте. Палестинские организации орудовали здесь почти бесконтрольно. ООП содержала тут целый штаб, размещавшийся на углу улиц Халед бен-аль-Вальд и Рю 68. Тут же неподалеку, как выяснили мосадовские резиденты, проживали заместитель Арафата, третий человек в ООП и официальный руководитель „Черного сентября“ Юсуф аль-Наджар, его заместитель Камаль Адван и представитель ООП по делам прессы Камаль Нассер. Они занимали квартиры на втором и третьем этажах трехэтажного дома по рю Эль-Хартум.