A Choriambic Progression (СИ) - "Mairead Triste and Aristide" - Страница 59

* * *

Где-то минут через сорок Гарри сидел в маленькой нише напротив входа в хорошо охраняемый тоннель, скрючившись, обхватив руками живот, вздрагивая и пытаясь выровнять дыхание. Это заняло довольно много времени. Он пристально вглядывался в тоннель, надеясь, что это именно тот, который ему нужен, и стараясь не думать о том, что будет, если он ошибется.

Первоначальной его целью было пробраться сюда. Он прекрасно помнил, с какой убежденностью сделал этот единственно возможный для него выбор. Но сейчас все это казалось невообразимо далеким и наивным, хрупким и бесполезным перед лицом всего, что он увидел. Теперь этого было недостаточно.

Гарри опустил взгляд, но его руки были невидимы — он мог только почувствовать, что сжал их в кулаки так крепко, что ногти впились в ладони. Он должен был принять решение — решение, слишком важное, чтобы принимать его, прячась в тоннеле этой тщательно продуманной и обустроенной подземной камеры пыток, разрываясь между отчаянным страхом и не менее отчаянной яростью. Он на секунду закрыл глаза, и открыв их, понял, что выбор сделан — понял по тому, как резко успокоились дыхание и сердцебиение, а зрение, казалось, стало острее. У него снова была цель, и оставалось только надеяться, что она окажется достойной того, чего ему это стоило.

Гарри бесшумно перешел на другую сторону тоннеля, легко проскользнул мимо стражи, и пошел по извилистому проходу вниз. От тоннеля, по которому он спускался, ответвлялись другие, более узкие, но он не сворачивал с основной дороги, пока не оказался около деревянной двери, вделанной в каменную стену. Дверь была тяжелой, массивной, окантованной черным железом, и на ней красовался железный щит со знакомой эмблемой. При виде ее шрам Гарри на мгновение вспыхнул, но он не обратил на это внимания, не сводя глаз со щита. Челюсть у черепа была опущена так низко, что казалось, он смеется над незваным гостем, но эту ухмылку Гарри тоже проигнорировал. Главное, он правильно выбрал дорогу.

Он помедлил, решая, как ему попасть внутрь. Он мог дематериализоваться, но не был уверен, останется ли невидимым, материализовавшись по ту сторону двери. Был еще один вариант — попытаться пройти прямо сквозь дверь, но он пока не знал, может ли это делать.

Оказалось, что мог.

* * *

— Вы не понимаете — это же будет настоящий праздник для… для всяких извращенцев. Полный хаос.

Голос Люциуса Малфоя. Гарри был уверен, что ни с кем бы его не спутал, пусть даже лица говорящего не было видно под глубоким капюшоном. Гарри вжался в стену так, что чуть было опять не прошел сквозь нее, и замер, прижав руки к холодному камню, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Он быстро огляделся — пещера, в которой он оказался, была огромной, намного больше, чем он ожидал, и почти пустой, если не считать нескольких светильников, тяжелого, похожего на трон кресла, в котором сидел Волдеморт, и маленькой группы Упивающихся Смертью, собравшихся около хозяина.

— Люциус, — вкрадчиво произнес Волдеморт, и Гарри прикусил губу и еще сильнее прижал руки к стене. — Как вижу, я рано решил, что ты уже научился не ставить под сомнение мою компетентность в подобных вопросах.

— Мой Лорд, — сказал Люциус низким, сдержанным, почти испуганным голосом. Слушать такого Люциуса было бы приятно, если бы Гарри сейчас не занимали другие мысли. — Разумеется, я не сомневаюсь в вас… прошу простить меня за необдуманные слова. Я всего лишь подумал, что вы, возможно, захотели бы… потребовать вашей властью…

Волдеморт сложил пальцы домиком и пристально посмотрел на Люциуса своими ужасными красными глазами.

— Возможно, мы еще продолжим этот разговор, и ты сможешь прояснить, в чем именно ты меня обвиняешь — в лени, слабости или небрежности…

Люциус опустился на одно колено.

— Мой Лорд… нет, я никогда…

— Замолчи! — рявкнул Волдеморт. — Вставай и убирайся. И вы все убирайтесь. Оставьте меня.

Люциус поднялся на ноги, но и он, и остальные Упивающиеся Смертью только переглядывались.

— Но… но мой Лорд, — Люциус говорил так тихо, что Гарри с трудом разбирал слова, — наше совещание… произошли кое-какие события. Этот старый дурак… мы получили информацию…

— Которую я потребую от вас, когда сочту нужным, — холодно ответил Волдеморт. — Вам что, нужно повторять дважды?

Повторять не пришлось. Они молча вышли по одному через вторую дверь, расположенную напротив той, сквозь которую прошел Гарри. Когда пещера опустела, Волдеморт вздохнул.

— Итак, наш дивный новый мир начинается с хаоса. — Он подвинулся в кресле и уставился в потолок, туда, куда не доходил свет от светильников. — Но созидание, по сути своей, хаотический, непредсказуемый и неуправляемый процесс. Ты согласен со мной, мальчик? — И тут он посмотрел прямо на Гарри.

Гарри не сказал бы, что его это удивило. Испугало — да, но не удивило. Он отошел на шаг от стены и убрал маскировку.

— Дивный новый мир, — тихо повторил он, сам удивляясь твердости своего голоса. — Так вот что вы хотите создать. И именно для этого вы держите здесь сотни магглов? Чтобы уничтожив их, обеспечить себе хороший рывок на старте?

Волдеморт поморщился.

— Ты слушаешь тех, кто плохо информирован, мальчик. Боюсь, до недавнего времени в моей империи уделялось мало внимания связям с общественностью. — Он шевельнулся и как бы между делом достал из рукава палочку. Гарри напрягся. — Уверяю тебя, что я не заинтересован в истреблении магглов. По правде говоря, я вовсе не хочу ничего с ними делать.

Гарри молча смотрел на него. Он еще чувствовал дрожь внизу живота, оставшуюся после услышанных криков. Криков, с которыми он ничего не мог поделать. Пока.

— Нет, — продолжил Волдеморт, лениво описав круг кончиком палочки, — магглы, которых я собрал здесь, всего лишь жест с моей стороны — дело все в тех же связях с общественностью. Лично я считаю, что лучше вообще оставить их в стороне, но нечеловеческая часть магического сообщества, как оказалось, очень к ним привязана — они им нужны в качестве еды, развлечения… или домашних питомцев. Но что касается меня, все, чего я хочу — так это чтобы люди, обладающие магическими способностями, вернули себе то место, которое принадлежит им по праву. Долгое время равновесие оставалось нарушенным. Я хочу исправить положение.

— Вы хотите, чтобы мир узнал о нас? — спросил Гарри, переступив с ноги на ногу и не сводя глаз с палочки, которая теперь пускала в воздух редкие искры.

— Я хочу, чтобы мы — все мы — ходили свободно, не прячась по темным углам и не боясь собственной природы. Ты слышал, как Люциус говорил о хаосе, царящем наверху, но это лишь потому, что мы еще не расставили все по своим местам. Но мы это сделаем. И будем свободны.

Гарри слегка склонил голову.

— Все по своим местам… и я полагаю, что когда все окажутся на своем месте, маги будут пользоваться большей свободой, чем все остальные?

Глаза Волдеморта заблестели.

— Не ожидал обнаружить в тебе философскую жилку. Но сейчас не самое подходящее время для дискуссии о естественном праве — еще слишком многое предстоит сделать. Свобода прежде всего — и будь добр принять во внимание, что я имею в виду не только свою, но и твою свободу.

Гарри посмотрел прямо в огромные красные глаза.

— Послушать, так можно подумать, что вы действительно в это верите.

Палочка нырнула вниз, описала петлю, и хотя Гарри не услышал заклинания, вся пещера оказалась залита зеленым светом — стены, и пол, и сам Гарри, всё кроме маленького круга, в котором сидел Волдеморт.

— Моя вера достойна уважения, — сухо заметил Волдеморт, — и многих вдохновила. А теперь, слегка урегулировав обстановку, мы можем поговорить спокойно.

Это было очень сложное заклинание — это Гарри почувствовал. Оно сочетало в себе сдерживание и подавление — его ноги будто приросли к полу, и казалось, что его что-то окутало и теперь любая магия, которой он попытается воспользоваться, не уйдет дальше кончиков его пальцев. К этому примешивалось чуть заметное тянущее ощущение, как будто заклинание медленно высасывало из него жизненные силы.