Тридцать дней (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 138

Что были для Вайториса все рати мира? Ни-че-го. Мошкара, жужжащая у ног исполина. При желании, он мог просто не размыкать границу между миров, и воины, потоптавшись, ушли ни с чем восвояси. И только такие же, как он, могли обнаружить скрытое и без разрешения хозяина. Из всех, кто собирался встать под стенами его замка, только я и Аквей представлять угрозу. А то, что Вайторис не двинулся с места, тоже было объяснимо.

Во-первых, он опасался, что мы ждем его отлучки из замка, и можем попытаться завладеть Гранями, пока он будет гоняться за нами по миру. Во-вторых, было ясно

— особой угрозы для себя лже-Вечный в нашем союзе не видел. Даже пройдя слияние, у нас была чистая стихия и предел возможностей, у него вся энергия Отражений. Наш предел должен был наступить на много раньше. Главной и единственной задачей для Вайтора было не отстоять замок, а разделить нас со Скаем и убить меня, уничтожив этим и водника. Всё остальное: осада, битва, даже захват — развлечение, одно из самых ярких, которые были доступны огневику, скованному условиями порождения новых Отражений. Вайторис мог уничтожить разом не только всех нападающих, но и целый мир, если бы это не влекло угрозу жизни для него самого.

— Он всегда знает, когда собирается рать, и всегда позволяет подойти к своему замку, — ответила я, глядя на первую арку, открывшуюся справа от нас. — Он не принимает угрозы всерьез.

— Но в этот раз он просчитался, — закончил за меня Скай. — Беспечность Темного нам только на пользу.

Вайторис не был беспечным. Это знала я, это понимал Аквей, потому тревога отравляла веру в благополучный исход. И все-таки наши шансы были не так уж и малы, да и терять нам было намного больше, чем жизнь и могущество. Как бы ни боялись друг за друга, сколько бы не говорили, что с потерей части своей души, жить уже не за чем, за нашими спинами оставались обитатели всего мира. Их вина состояла лишь в том, что им не посчастливилось родиться там, где четверо юнцов-Созидающих решились провести свой честолюбивый эксперимент. На наших плечах лежал долг, который нужно было исполнить.

— Он так силен… — послышался несмелый голос.

Скай обернулся и взглянул на леора.

— Кто слаб и не готов к бою, пусть покинет поле брани прямо сейчас, — велел Аквей.

Он открыл Врата, но никто не подъехал к ним. Даже говоривший недавно маг застыл с упрямым выражением на лице. Никто не хотел бежать. Они остались верны своему господину, когда от него отвернулись другие леоры, не хотели бросать его и сейчас, когда смерть казалась неминуемой. Еще раз оглядев свое маленькое воинство, Скай кивнул, принимая решение своих воинов, и Врата исчезли.

Исчезли это, но открылись теперь слева от нас, выпуская леоров Земляного клана, во главе которого стояла лейда Личфиелд. Губы женщины были плотно поджаты, глаза светились решительным огоньком. Эта женщина мало напоминала изнеженный цветок, хоть и казалась хрупкой на вид. Камилл направила кона в нашу сторону и, подъехав, склонила голову, приветствуя и признавая главенство главы клана водников.

— Отличного дня, лейда Личфиелд, — улыбнулся ей Скай. — Сегодня скуке не будет места.

— Я готова к увеселениям, — ответила Камилл.

— Дождемся, когда наполнятся все кубки, — усмехнулся мой водник и обратил взор на следующие Врата, через которые входили маги Огненного клана во главе с леором Фэйром.

Врата появлялись снова и снова, открывались, пропуская воинов разных кланов. Водники, землевики, воздушники, огневики. Их одежда носила цвета своих стихий, но различалась оттенками, соответствующими определенному клану и направлению.

Я увидела черный стяг, с которого, оскалив зубы, светил красными глазницами череп — некроманты. Изумрудный стяг с головой волка — заклинатели. Темнозеленый с белоснежным деревом — те, кто повелевал растениями. Коричневый с алыми ломанными линиями — те, кому повиновалась сама земная твердь. И все это маги-землевики. Одежда соответствовала цветам стяга, так что запутаться было сложно.

Водники были одеты в цвета от насыщенного синего до белоснежного. Наш цвет был голубым, эмблема — гора с ледяным водопадом, что означало — в клане есть не только те, кто повелевает водой, но и снежники, и ледники. Про то, что этот клан был смешенным, я знала уже давно. На мне тоже была надета мужская одежда голубого цвета с водопадом на груди. Отныне я принадлежала своему супругу, и мой наряд это только подчеркивал.

Признаться, наш союз был странным не только потому, что главная надежда мира связался с его проклятием, но и потому, что маги стихии не смешивали. Случались браки между представителями разных направлений одной стихии, но такой, как у нас: водник и землевик — такого не бывало. Пару искали среди своих, не желая ослабить или потерять дар в своих потомках. Особенно сейчас, когда магические потоки уже не обладали прежней мощью.

Вольно или невольно, но стоило очередному клану появиться в пустоши, как взгляды воинов искали нас со Скаем. И здесь было вовсе не желание приветствовать и занять свое место. Никто, кроме глав кланов и родов не видел близко саму Игнис Сиел, мало кому верилось, что одна из самых страшных легенд может встать на стороне тех, кого уничтожала столько времени, и уж совсем сомнительно было то, что Аквей оказался связан со слугой Темного пророчеством, и что именно она стала той женщиной, что принесла своему возлюбленному небывалое могущество.

Ничего нового я не видела во взглядах, устремленных на меня. Удивление, недоверие, подозрительность — всё это было, есть и еще долго будет терзать людские умы и память. Я это знала, потому держалась прямо, глаз не опускала. Не пыталась извиняться или заискивать. Не людская ненависть имела сейчас для меня главное значение. Чем больше собиралось магов, тем быстрей близился час, когда спадут пологи с двух параллельных миров, и мы окажемся лицом к лицу со своим общим врагом. Я незаметно покусывала губу, гладила Цветика, когда он улавливал мое волнение, и поглядывала на Ская, разговаривавшего с подъезжающими леорами. Аквей, почувствовав мой взгляд, оборачивался и дарил ободряющую улыбку. После возвращался к прерванному разговору.

Последними прибыли айры и триги. Они прошли, как и все остальные через врата. Элдры гордо выступали впереди свих клиньев. Белоснежные крылья были сложены на спине, грудь и плечи затягивали кожаные доспехи с нашитыми на них металлическими пластинами. На груди каждого круг, в центре которого красовался знак Орканиса. Я без труда узнала его, Созидающие носили свои знаки, вышитыми на одежде. У моего отца было древо с пышными ветвями, у Региниса капля воды, отливавшая бликом света, у Орканиса горизонтальные волнистые линии, у Вайториса золотой огненный цветок. Знаки содержали символы их мира. И на нагрудных пластинах айров в линии были вплетены те же символы. Я успела прочитать «дети Свободного Ветра», когда элдры, а следом и их клинья опустились передо мной на колени.

— Благослови нас, ясноокая Ирис, — произнес Оэн, говоривший от лица всей стаи.

— Пусть Свободный Ветер расправит крылья своим детям и понесет их в потоках удачи, — произнесла я.

— Наши жизни принадлежат нашей Матери, — ответил Оэн.

— И пусть они радуют вашу Мать и после боя, — закончила я.

Айры почти одновременно приложили сжатые кулаки к груди, на мгновение так застыли со склоненными головами, и, наконец, повернулись к Скаю, терпеливо ожидавшему их внимания. На место крылатых встали триги, дети моего отца. Для них я спешилась, подошла к Рварну и накрыла его плечи ладонями.

— Не жмет ли шкура, вожак? — спросила я с улыбкой.

— Села, как влитая, — расплылся он в ответной ухмылке, обнажив крепкие зубы.

— Что думают триги? — я отступила назад, пристально разглядывая главу зверей.

— Триги готовы рвать глотки за дочь своего отца. Наши клыки и когти расчистят тебе путь.

— Усмирите горячий норов до времени, ваш черед придет не скоро.

— Нет никого более кроткого, чем триг на охоте, — осклабился Рварн, и его стая отозвалась порыкиванием и смешками.